Влюблённые - Лина Вальх
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дым скрутился в мягкое дыхание у неё над ушком, чтобы в следующее мгновение выдохнуть ее собственное имя, с придыханием, с той самой интонацией, от которой сердце болезненно сжималось в груди, легко перескакивало с одного яркого полного красок и эмоций осколка ее жизни на другой и пропускало удар за ударом.
Медленные неторопливые шаги за дверью подучились лишь на мгновение всколыхнув в сознании картины выжженной земли, увядающих цветов и затянутых бледной пеленой слепых глаз. Резкие движения, искривлённые в такой знакомой усмешке уголки губ, тихий голос, проникающий внутрь тебя, заполняющий разъедающую изнутри пустоту, заставляющий безуспешно метаться в поисках места, где тебя никто не найдёт. И всепоглощающий страх, что высасывает из тебя все силы, а затем заполняет собой все твоё существо.
Это не мог быть ее отец.
Но он им был.
Эйлин оглянулась: вместо квартиры, теперь она бесцельно бродила из угла в угол старого мотеля, иногда останавливаясь и нервно чиркая зажигалкой. Джанет была совсем рядом: она видела ее огненно-рыжие волосы, усыпанное веснушками лицо и яркие золотистые глаза. Она видела, как она, развалившись на кровати, перекидывала между пальцев маленькие огоньки, пускала их по своей коже и сдувала, как пылинки. Или Эйлин казалось, что она ее видит.
Дешёвый номер пах средством от тараканов, нафталином и растворимым кофе. Иней на окнах разрастался из нижнего угла, закручиваясь в спирали, устремляясь маленькими иголочками вверх, туда, где за окном цвела вишня. Старомодные цифровые часы на тумбочке, полинявший ковёр с геометрическим принтом и обитые дерматином кресла на тонких ножках. Пузатый лучевой телевизор и две покосившиеся кровати. Играясь со штангой в языке, прикусывая ее от нервов зубами и упираясь металлическим шариком во внутреннюю сторону зубов, Эйлин даже могла рассмотреть за окном низенькие покатые машины, взирающие на неё своими грустными круглыми глазами-фарами. Она подняла руку, чтобы отодвинуть занавеску и несколько широких пластмассовых браслетов глухо звякнули у неё на запястье.
Эйлин помнила взгляд отца, тёплый, полный заботы, ловящий каждое ее движение, каждый ее шаг. Взгляд, полный гордости и восхищения ее успехами, ее первым маленьким победам в жизни. Она помнила его напряженным, когда она болела. Она помнила его заразительный смех. Она помнила нежную улыбку и мягкие руки отца, трепетно касавшиеся ее волос перед очередным.
Она помнила каждую его деталь.
Идеал — не злодей, пусть окружающие и твердят обратное. Они молчали при ней, но она слышала каждую их мысль, рылась в их воспоминаниях и искала ответы. Вечный герой любовник, вечный студент, распущенный преподаватель. Ей всегда казалось, что она знает своего отца лучше, чем кто-либо другой на земле, возможно, даже лучше, чем он сам. Но чем дольше она думала об этом, тем больше начинала сомневаться в правильности своих мыслей. Сейчас ее отец казался ей загадкой, разрозненными кусочками мозаики, из которой она до сих пор так и не смогла сложить единого целого. Ей не хватало всего одной маленькой детали, которую она упорно пыталась отбросить в сторону, которая казалась ей несущественной и глупой, лишённой права на существование, и столь важная, чтобы наконец принять жестокую и горькую правду об отце.
Идеал.
Едкий дым, практически растворившийся в воздухе и слившийся со всем вокруг, раздражал глаза, протягивал к ней свои руки, утягивал в свои липкие объятья и застилал пеленой полуслепые глаза Эйлин. Идеал был слеп, — какая ирония! сдавленно усмехнулась Эйл, — ее отец был слеп.
Но не так, как все это время была слепа она.
Если бы она только раньше заметила блуждающий порой взгляд Алана, то, как иногда он словно бы искал глазами стоящую прямо перед ним дочь или же слишком медленно, слишком чопорно (Эйлин всегда считала это насмешкой над повадками людей из высшего общества) двигался, то, как раз за разом ему поступали отказы от студий, а режиссёры и операторы сыпались на него проклятьями…
Если бы она только сложила все воедино намного раньше.
— Эйлин, зачем ты спрыгнула?
Маккензи вздрогнула. Комната вокруг неё снова изменилась: вместо причудливых геометрических узоров вокруг неё теперь были знакомые стены мотеля, в который ее притащила посреди ночи Джанет, двуспальная кровать и стойкий запах средств от насекомых. Не будь Эйлин слишком погружена в свои мысли, она бы отвесила несколько едких замечаний насчёт крадущегося вдоль стены таракана, чьи усы-антенны исследовали с интересом ножку кресла и брошенный бумажный пакет с булочками. Ни Эйлин, ни Джанет так и не притронулись к еде.
— Не поздно ли об этом спрашивать?
Эйлин надеялась, что ее тон был не слишком резким для человека в ее состоянии и положении, но все же она и сама хотела бы узнать ответ на этот вопрос. Лететь до земли оказалось не так далеко, и, отделавшись сломанной ногой, парочкой вывихов и испугом, Эйлин уже через несколько часов снова была в комнате-камере. Только теперь под надзором нескольких громил-элементалистов. Эйдан приказал убрать из помещения все, чем она сможет себя покалечить, кроме себя. Его ядовитая кривая улыбка проникала под кожу, царапалась и отравляла все, до чего могла дотянуться. Он пытал Эйлин своей компанией, и это было хуже любого компьютерного вируса, который Алан иногда подцеплял на сайтах для взрослых.
Увы, дяди Уилла, чтобы отчитать их обоих за неподобающее поведение не было.
И Эйлин не поверила, когда услышала за спиной его голос.
— Я должна знать, почему ты задержала всех нас своим опрометчивым поступком, — хмыкнула Джанет, рассматривая немногочисленные книги и журналы в стеллаже.
— Мне просто стало интересно, — пожала плечами Эйлин. — И немного скучно в компании мистера-все-взгляды-на-меня и его гениального плана по порабощению мира. Или о чем он там говорил.
— И все?
— А должна быть еще причина?
Джанет медленно кивнула.
— Да. В каждом твоём решение есть логика. Я в этом уверена, — она пожала плечами, наконец поворачиваясь к Эйлин. — Вероятности, события, прошлые версии произошедшего и то, что никогда не случится в реальности. Все в твоей голове высчитывает каждую деталь, как маленький компьютер, поэтому не пытайся убедить меня, Эйлин Маккензи, что ты прыгнула из чистого любопытства.
— Иногда событие нужно протестировать, чтобы узнать его истинность, — криво усмехнулась Эйлин, заправляя за ухо прядь.
Выпрыгнуть, повернуться или сбежать. Каждое действие привело Эйлин в эту комнату мотеля, где они с Джанет уже несколько дней бесцельно бродили из угла в угол, повторяя, кажется, один и тот же диалог. Бесконечный день сурка наяву, единственным отличием которого был прогноз
