Сирахама - Артур Прядильщик

А потом Чудо… улыбнулось!

Пальцы Кэнсэя безвольно выпустили фотоаппарат, изо рта Апачая (!) выпал недожеванный (!!) кусок пиццы!!! И только Сакаки смог спасти свою банку с пивом, так как быстро поставил ее на пол рядом с собой.

И никто не обратил внимания, как в комнату мышкой прошмыгнула Мисаки.

Прошло ровно полторы минуты гробового молчания, прерванное знакомым голосом:

— Mission… is complete!

Сигурэ сделала шаг назад и растворилась в полумраке коридора.

Через несколько секунд присутствующие зашевелились, приходя в себя.

— Ну, что… — Неуверенно предложил Акисамэ. — Продолжим просмотр… Может быть посмотрим «Пони»? Или «Девочку-волшебницу»? Надо что-то романтичное. Смотреть файтинг после ТАКОГО — кощунство!

— Кхм… — Сакаки неуверенно оглядывался. — А где мое пиво? ТАКОЕ надо запить…

— Я таки не хочу вас прерывать, молодые-красивые! Но таки где мой фотоаппарат?! Не шутите с Главой Ордена Феникса! Ви таки покусились на святое!!!

— Ладно фотоаппарат!! Где ноутбук! Там же мультики!

— Апа-па! Пицца! Куда ты, где ты, пицца? Апа!

— Хо-хо-хо… ну, а у тебя что унесли, внученька? — Участливо поинтересовался Старейший у Миу, растерянно оглядывающейся вокруг.

— Кенчи… он только что сидел вот тут…

— Хо-хо-хо!!!

— Фуриндзи-доно. — Осторожно заметил Акисамэ. — Осмелюсь доложить, что ваша кружка чая, приготовленного Кенчи, тоже пропала… и чайник, заготовленный им впрок…

В следующую секунду не только по Редзинпаку, но и по близлежащему городку Исехара прошла сильнейшая за последние годы волна-цунами жажды крови — внезапно вылечились те, кто страдал запорами или поносами, роженицы вдруг легко разродились… и были зафиксированы два случая явки с повинной закоренелых воришек нижнего женского белья.

— … Старейший, только не волнуйтесь! — Торопливо прокашлялся Акисамэ, поняв свою ошибку. — Мы сейчас все найдем и исправим! Миу, где сейчас Точимару?

— Навигатор… — Вздохнула Миу. — Тоже. Сперли.

— Чисто сработано! — С невольным восхищением оценил Сакаки.

Посидели. Выпили. Этот «мультик», и правда, без пива смотреть было невозможно. А под пиво и ехидные комментарии учителей — самое оно!

И только на полпути к дому я сообразил, что в этом мире этого «мультика» никогда не было.

«Старик! Это что ж получается…»

«А чему ты удивляешься, Малыш? Музыкальные композиции, которых тут нет, и которые мы собственноручно заказываем у „Счастливчика“, тебя почему-то не удивляют! Меня бы на твоем месте гораздо больше удивил номер, который откололи Сигурэ и Мисаки!»

«Не напоминай, Старик! Мое мировоззрение в очередной раз пошатнулось! И… я тебя теперь отлично понимаю — в такое просто невозможно не влюбиться!»

«Удивительно, что ты не вспоминаешь о том, что было после… Видимо, взрослеешь!»

«Ха! Настоящий мужчина не будет хвастаться!»

«М-да… поторопился я с похвалой: сопляк — сопляком!»

Глава 31

— Веселый змея! — Мрачно прокомментировал Агаард Джум Сай появление Шакти в раздевалке Красного сектора. — Веселый змея — плохой погода, скисший молоко, прыщи лицо! Чего веселый? Сожрала птичка? Съела мышка? С другой змея танца-обжиманца крутила?

Агаард Джум Сай, огромный бирманец в простой белой майке на могучем торсе и в синих тренировочных штанах на ногах-тумбах, наблюдал за тем, как разминаются его ученики. И, хотя участвовать в приближающейся схватке должен был только один ученик — Дикарь — разминались все пятеро.

— Ой, рогатенький! — Почти пропела Шакти, которая, действительно, была в хорошем расположении духа. — Сегодня ты на редкость проницателен! А почему сам своих бесенят не гоняешь?

Агаард бросил хмурый взгляд на разминающихся учеников и тихо признался:

— Подземный мир — одного демоненка забрать. Заберет. Сегодня. Я петь-танцевать, жертва резать… не меняться ничего. Подземный мир хочет так.

Шакти стала серьезной и нахмурилась:

— И кто?

— Весы решать. — Пожал плечами гигант.

— Карма? — Переспросила Рахманн. — До этого твой ученик себя не сдерживал. С Арены после него выносили кого-нибудь… часто — вперед ногами под белой простыней. И ты не беспокоился.

— Демоны делают себя сами. Тяжесть себя. Он. — Агаард едва заметно качнул головой в сторону бойцов. — Весы тянуть вниз. Демон должен не злой быть. Демон должен справедливость быть!

— А все потому, что только ужасу вокруг себя напускаешь, а отшлепать лишний раз своих балбесов боишься! — Попеняла ему Шакти. — А их воспитывать надо!

Но без энтузиазма — было видно, что не первый раз выговаривает. И дежурный ответ Агаарда доказал, что тема разных подходов к воспитательному процессу учеников поднималась уже не раз и не два:

— Говорить тьма раз! Дурной акума — шлепать не помочь. Отшлепать — убить акума. Не могу полегче.

— Карму твой ученик себе, действительно, отяготил… Но, может быть Подземный Мир никого не заберет?

— Не бывает так. А твой недостойный… что?

— Почему это «недостойный»? — Возмутилась Шакти. — И почему «мой»? Он от Редзинпаку, знаешь ли! Ну и от папы с мамой. Особенно «от папы».

— Розочку своим даришь. — Пожал плечами Агаард. — Недостойный — доспех сражаться. Доспех на без доспех сражаться плохо! Несправедливо!

— Твоему ученику это разве помешает?

— Не помешает. Твой проблема… — Агаард поколебался, но спросил. — На порог встанет (новый легкий кивок в сторону учеников) — ты помочь?

— Конечно! — Даже удивилась Рахманн. — Можешь не беспокоиться об этом! Вы давно уже эксплуатируете бедных девушек Араин в качестве скорой медицинской помощи… И хоть бы кто «аригато» сказал!

— Подарки дарим. — Начал отгибать пальцы Агаард. — Любуемся. Любим. Побои сносим. Слова злые терпим. — Он подумал и неуверенно добавил. — Не обижаем.

Шакти фыркнула:

— Попробовал бы кто нас обидеть! А на Арене поддаваться будете — я вас собственноручно закопаю! В этот ваш Подземный Мир!

— Я бы так не делал. — Засомневался Ниидзима. — Но кто знает такого непостижимого перца, как ты…

— Что характерно, тебе никто и не предлагает! — Пожал я плечами, наливая себе стакан.

— Да еще и перед боем с таким опасным противником, как Дикарь… — Добавила Мисаки.

— Вы ничего не понимаете в Дикарях!

Это я храбрюсь, если кто не понял. На самом деле — мне страшно. Не так, как было перед прыжком с семидесятиметрового обрыва, конечно, но — примерно где-то приблизительно близко. Да еще и растянутое на пару часов. То еще «удовольствие»!

Началось утром. Какое-то неясное предчувствие… У меня не было до этого предчувствий, я не знаю, как это, и чем они отличаются от других чувств. Но, видимо, так они и «выглядят»: чувство, похожее на ощущение круглого камня, который застыл на другом таком же округлом валуне и вот-вот скатится вниз. А вот в какую сторону — непонятно… Но что скатится — точно.

И вот это чувство настойчиво требовало от меня довольно специфической подготовки к бою: первое — «хлопнуть» стакан водки! Пока позволяют богатые возможности бара раздевалки Синего Сектора…

— Уй-я… дрянь какая! — Просипел я, возвращая пустой стакан на стол и утирая слезы. — Ни-ни, ящерка, закуску нельзя… Это будет плохо для моего муай борай!

Черноволосый смуглый боец, с резко выраженной мускулатурой, будто высушенной солнцем и ветром. Обнаженный по пояс в каких-то затертых коричневых шортах. Руки были замотаны в тряпки, на каждом бицепсе — скрученная жгутом белая веревка.

Дикарь на Арене уже выполнял ритуальный танец.

Его противник — Черный Мотоциклист — был приглашен на Арену вторым…

Мотоциклист поднялся на Арену и сразу стал удивлять публику: он начал… раздеваться.

Стянул перчатки. Снял шлем… впрочем, жадно наклонившиеся к мониторам зрители оказались разочарованы — под шлемом был подшлемник, который оставлял открытой только узкую полоску глаз. А там ничего не разглядишь — черные брови, карие глаза, никаких особых примет, никаких шрамов или родинок.

Скинул ботинки. Сбросил куртку, которая, как оказалось, была надета на голое тело. И остался босиком в одних штанах и подшлемнике.

А потом Мотоциклист поднял на уровень глаз белую маску с короткими золотыми острыми рожками, золотыми глазами и обнаженными в дьявольской улыбке золотыми зубами.

Примерно полминуты Мотоциклист внимательно всматривался в яростно оскалившуюся маску, а затем надел ее прямо поверх подшлемника… И тут же стал выполнять ритуальный танец, очень-очень отдаленно напоминающий тот, что в этот момент закончил выполнять его будущий противник.

Что-то сдвинулось в окружающем пространстве, что-то изменилось… мало кто заметил, мало кто мог заметить, еще меньше было тех, кому вообще было до этого дело…