Один миг жизни - Виктор Тарнавский

Ворота мягко затворились за ними. На них опустилась кромешная темнота, в которой медленно-медленно начали разгораться огоньки звезд на потолке и стенах, и тусклым синим огнем засветилась дорожка, ведущая к Звездному Алтарю в центре зала.

Церемония началась.

Глава 88. Есть только миг

14.04.5374 года

Улитка миров разделена на двадцать четыре сектора-зала - по количеству часов в стандартных сутках. Первый час суток - Час Начала. Его символом был космос - беспредельное пустое пространство, в котором изредка, словно светлячки во мраке, попадаются звезды и планеты.

Улитку сотворили искусные Мастера. Каким-то непостижимым образом они создали эффект глубины открытого космоса. Горящие вокруг Кэноэ огоньки казались настоящими звездами, светящими из неведомых далей, а лежащая у него под ногами дорожка была словно узким мостиком над бездной.

Медленно, осторожными шажками, Кэноэ двинулся вперед. Один. Его свита осталась на пороге.

- Ваше высочество, чуть выше голову, - прошелестел в незаметном наушнике-ракушке голос Меркуукха.

Мысленно вздохнув, Кэноэ исполнил пожелание. Да окажись он хоть в настоящей космической дали, за ним все равно будут наблюдать камеры.

В центре зала Кэноэ поднялся на алтарное возвышение и притронулся навершием Хрустального Жезла к пирамидке, стоявшей посредине. В эту же секунду прямо у него над головой вспыхнул прожектор, осветивший его снопом призрачно-голубого "звездного" света. Загорелись огни и на тележке с камерами у вогнутой стены.

Подняв Хрустальный Жезл, Кэноэ начал нараспев читать Литанию единения, проводя обряд сопричастности. Тренированная память, как всегда, не подвела его: он ни разу не сбился и ни разу не перепутал слова. Пока он говорил, сопровождавшие его люди медленно шли по его следам, окружив алтарное возвышение полукругом за его спиной.

Закончив чтение, Кэноэ снова прикоснулся Хрустальным Жезлом к алтарю. На нем загорелся сначала робкий, а затем все более яркий, наливающийся цветом, красный огонек, символизирующий Филлину. Теперь он будет гореть здесь в темноте неугасимым огнем в течение всей церемонии.

Медленно и торжественно Кэноэ сошел вниз и, не оглядываясь, пошел дальше, по светящейся в полутьме спиральной дороге. Его свита следовала за ним, обходя с двух сторон возвышение, на котором горел красный огонь. Параллельно им двигалась и тележка с камерами.

Что же, удачное начало - это, как говорят, половина дела.

Гредер Арнинг сидел за столом, подперев голову ладонью, и откровенно не знал, что ему делать. Когда-то давно, более полутора месяцев тому назад, просмотрев списки вернувшихся из плена, он написал короткое сочувственное письмо Мил Адарис и получил на него неожиданно теплый и дружеский ответ. Он снова написал ей и как-то совершенно забыл об этом в суматохе едва не разразившегося "ракетного" кризиса. И вот сегодня до него добралось новое послание от нее - целых шестнадцать листов, исписанных аккуратным девичьим почерком.

"Я сама не ожидала, что буду сочинять это письмо целых пять вечеров подряд, - так писала Мил в торопливом, мятущемся постскриптуме. - Может быть, Вы посчитаете это ненужным, избыточным, ведь мы с Вами едва знакомы, но так получилось, что я, не думая, рассказала Вам о себе все, что можно было бы доверить бумаге. Мне кажется, что Вам там сейчас очень одиноко, и я решила (зачеркнуто) осмелилась (жирно зачеркнуто, едва можно угадать слово) хочу предложить Вам мою дружбу, пусть и на расстоянии...".

Там было еще что-то совсем сбивчивое и невнятное, но Гредеру Арнингу не надо было ничего объяснять. Смерть Рэл и сына все еще отдавались в нем давней ноющей болью, и он не знал, сможет ли найти в себе силы на новые чувства.

Думая о Мил Адарис - славной, улыбчивой и какой-то уютной девушке, с которой он встречался всего однажды и не предполагал увидеть ее когда-либо снова, Арнинг вдруг впервые за много месяцев погрузился в воспоминания, которых он так упорно избегал. Вот они с Рэл идут по улице, катя перед собой малыша в коляске. Вот он неумело, неловко пеленает сына, а вот - поздним вечером, отчаянно зевая, замывает одну за другой тринадцать испачканных пеленок. Вот он стирает в большом тазу, вот - во втором часу ночи носит малыша на руках, отчаянно желая, чтобы он поскорее уснул, вот - согнувшись, ведет его, держа за руки и помогая сделать шаг, и еще шаг, и еще...

"Ты хочешь, чтобы все это повторилось еще раз?" - задал себе Арнинг непростой вопрос. И неожиданно легко ответил на него: "Да, да, да!". Даррен Даксель был прав: он должен жить не прошлым, а будущим.

Взяв со стола чистый лист бумаги и ручку, Гредер Арнинг аккуратно вывел первую фразу: "Милая Мил!...".

Второй час - Час Признаний.

Автоматическая дверь сама собой распахнулась перед Кэноэ. После темноты первого зала свет второго показался ему слишком ярким, и только через несколько секунд он увидел перед собой множество филитов, заполнявших собой большую многоярусную конструкцию. Это был народ планеты, которая сегодня должна была стать колонией Империи, - рыбаки и крестьяне, моряки и летчики, металлурги и строители, врачи и учителя, военные и священники... Их было не так уж и много - менее двух сотен, но Кэноэ в какой-то момент показалось, что его встречают все два с половиной миллиарда населения планеты.

Проведя вторую часть ритуала, Кэноэ продолжил путь уже в сопровождении целой толпы. У него за спиной шелестели шорохи шагов множества ног и слышался невнятный тихий гул множества приглушенных разговоров. Отныне и до самого конца церемонии он уже не будет один.

- Наири! - Таутинг чуть прикоснулся к руке Наарит.

- Что, Тау?! - лицо ее осветилось улыбкой - точно такой же, как до того проклятого дня, который, наконец-то, изгладился у нее из памяти.

- Мне... мне... я хочу сказать тебе что-то важное!

- Здесь?!

- Конечно! Мы же никуда не спешим, нам не нужно ничего узнавать, ни о чем договариваться, ничего записывать.

- Тогда я очень внимательно тебя слушаю.

- Наири! - произнес Таутинг торжественным шепотом. - Я люблю тебя! Я хочу быть с тобой - отныне и навечно! Выходи за меня замуж!... Пожалуйста!...

- Тау! - Наарит чуть не задохнулась от неожиданности. - Я... я согласна!... Но обещай мне, пожалуйста, что никогда не будешь расспрашивать меня о некоторых вещах! Не только у тебя, но и у меня есть тайны!

- Конечно, Наири! - Таутинг чуть наклонился, чтобы коснуться губами ее щеки. - Я ни о чем не буду тебя расспрашивать. Все свои тайны мы когда-нибудь расскажем друг другу сами...

Третий час - Час Судеб.

В этом зале Кэноэ увидел филлинский город. Вначале он его не узнал, хотя в пейзаже ему показалось что-то знакомое. Только уже после проведения ритуала он вдруг вспомнил: да это же Реперайтер, столица Горданы! А вон то больше здание на холме - президентский дворец, резиденция Лёрида Кирстена.

Вспомнив о Кирстене, Кэноэ мысленно покачал головой. Горданский президент одновременно и привлекал его необычными знаниями и практическими умениями, и отталкивал своей неразборчивостью в средствах. Да, Буонну, наверняка, будет нелегко выстраивать с ним отношения уже как управителю...

- Итак, наш Реперайтер остался позади, - Кирстен отвел взгляд от огромного плоского экрана, занимавшего всю дальнюю стену амфитеатра. - Подсаживайтесь поближе. Надо обсудить одно дельце.

- Здесь?! - слегка удивился Сеймор Скэб.

- А почему бы и нет? - Кирстен слегка понизил голос. - Раскрою один маленький секрет. Эта ложа построена так, что здесь ничего нельзя подслушать. Любые звуки выходят отсюда только в виде неразборчивого бормотания, которое не расшифрует никакая аппаратура. Верно, Дуган?!

- Да, господин президент! - с удовольствием откликнулся Буремен.

- Поэтому я продолжу. Сегодня утром я имел весьма интересную конфиденциальную беседу с неким полковником Мивлио, заместителем командующего имперскими силами на Филлине.

- Полковником? - переспросил четырехзвездный генерал Могли.

- Этот полковник является племянником губернатора провинции, по-нашему - премьер-министра крупного государства. Причем, по его словам, его дядя вот-вот станет членом Совета Пятнадцати - верховного правительства пришельцев.

- Что же он предложил? - с интересом спросил Могли.

- Терпение, генерал. Полковник Мивлио предложил установить более тесное взаимодействие между нами и военным командованием Космофлота. Причем, как я понимаю, через голову как его непосредственного начальника генерала Пээла, так и управителя планеты.

- Поддерживаю, - сразу же кивнул Могли. - Военный военного всегда поймет.

- Господин президент! - Сеймор Скэб выпрямился в кресле, словно аршин проглотил. - Это авантюра! С Буонном можно и нужно иметь дело! Его позиции достаточно прочны, а интригуя против него, мы опять можем загнать в угол самих себя. Прежде, чем начинать новые комбинации...