Мы — есть! - Иар Эльтеррус

— Тот самый? — озадаченно уставился на него Барлик. — Очень рад познакомиться. Мы в академии подробно изучали векальтскую оборону. Сам Т'Сад Говах не нашел в том, как вы ее организовали, ни единого изъяна, и говорил, что вы — военный гений.

— Спасибо, сынок, порадовал старика, — улыбнулся генерал. — Приятно слышать такой отзыв от лучшего стратега и тактика галактики. Я и сам когда-то учился на кампаниях дварх-адмирала. А как, интересно, вы с Лареном-то познакомились?

— Да я детский дом принимал, а его прислали на помощь, арестовывать прежнюю администрацию, — ответил Барлик. — Там такое творилось, в этом детском доме… Директор с подхалимами закупали за гроши отходы, которые обычно идут свиньям, и кормили ими детей. А оставшиеся деньги ложили себе в карман.

— Мать твою! — полезли на лоб глаза генерала. — Это какой же сволотой надо быть?

— Они уже сильно жалеют, — ухмыльнулся Ларен. — Очень сильно. Не знаю, что им там присудят по закону, но блатные в камере уже показали бывшему директору что и почем. Убить, не убьют, а жизнь адом сделают.

— По заслугам, — кивнул Барлик. — Таких жалеть нельзя, они сами никого не пожалеют.

— Согласен, — прогудел генерал. — Эдди, налей-ка дварх-майору твоего фирменного пивка.

— С удовольствием! — ответил хозяин бара и наполнил кружку черным марсанским. — За счет заведения, господин дварх-майор.

Барлик улыбнулся, поблагодарил и отпил из кружки. Пиво оказалось на удивление хорошим, и он с немалым удовольствием выпил кружку до дна. Потом повернулся к Ларену и спросил:

— Вы говорили, капитан, что у вас есть человек, способный справиться с толпой шебутных мальчишек?

— Думаю, что да, — кивнул тот. — Тридцать лет опыта дрессировки не менее шебутных курсантов что-нибудь, да значат. Познакомьтесь, первый сержант Вальгер Кари Эстен.

— Рад познакомиться, сержант, — протянул тому руку аарн, — Барлик Фаннасанх, дварх-майор, директор детского дома № 14.

Вальгер нерешительно пожал протянутую руку, с изумлением смотря на длинноволосого хиппи, оказавшегося на самом деле боевым офицером. Да мало того, что офицером, так еще и тем самым дварх-майором Фаннасанхом, под руководством которого легионеры ордена разгромили базу «Энния». Сержанту не раз довелось видеть инфозаписи этой великолепно спланированной и исполненной атаки. Профессиональная работа. Никогда бы не подумал, смотря на него. Впрочем, аарн. Никто не знает, нормальные они там у себя, в ордене, или поголовно сумасшедшие. Скорее всего, второе. Вальгер не знал человека, способного напялить на себя такие жуткие цветастые тряпки даже ради детей. Да и волосы до пояса… Зачем? Неудобно же, под шлем скафандра не полезут. Аарн внимательно смотрел ему в глаза и старому сержанту почему-то казалось, что его душу вынули из тела, положили на ладонь и внимательнейшим образом изучают. Ощущение было ни на что не похожим, от него мороз по шкуре шел. Дварх-майор еще некоторое время рассматривал Вальгера, потом резко кивнул.

— Вы мне подходите, сержант, — сказал он. — Хочу предложить вам место старшего воспитателя детского дома номер четырнадцать. Квартира предоставляется. Небольшая, конечно, всего две комнаты, но думаю, что большего и не надо. Ведь вы не женаты.

— Благословение Благим, — проворчал Вальгер. — Только жены мне и не хватало для полного счастья. Чтобы пилила день и ночь. Я уж как-нибудь обойдусь без такого удовольствия.

Все вокруг рассмеялись. Ларен хохотал чуть ли не громче всех. Смотри-ка, старый служака не поменял своих взглядов на брак. Так и остался женоненавистником. Точнее, даже не женоненавистником, он просто считал, что женщина способна только разрушить упорядоченную жизнь мужчины и ее единственным желанием было, есть и будет превращение этой упорядоченной жизни в ад. Видимо, бывшая жена сержанта была той еще стервой.

— Оплата — пятнадцать тысяч галактических кредитов в месяц, — продолжил Барлик. — Питаться сможете в столовой детдома или заказывать там же что-нибудь домой, линия доставки проведена во все квартиры сотрудников.

От названной невероятной суммы сержанту чуть не стало плохо. Такого жалованья в армии Трирроуна не получали даже полковники, разве что генералы и адмиралы. Этот дварх-майор что, смеется? Но нет, в глазах Аарн не было иронии, он выглядел совершенно спокойным. Удивился даже генерал. Он только хмыкнул и покачал головой. Жалование действительно было царским.

— Если не шутите, то я согласен, — глухо ответил сержант.

— Не шучу, — ухмыльнулся Барлик. — Уж кто-кто, но воспитатель не должен нуждаться ни в чем. Слишком важная задача перед ним стоит — воспитать молодое поколение людьми. Настоящими. У нас вообще на воспитателя такие экзамены сдают и такие тренировки проходят, что армейские перед ними детской игрушкой покажутся. Если воспитатель с опытом идет в армию, то ему сразу присваивают лор-капитана как минимум. Со мной было именно так. Решил передохнуть лет двадцать и пошел в легионеры.

— Служба в армии — отдых?! — полезли на лоб глаза генерала.

— После тридцати шести лет воспитателем — да.

— Тридцати шести лет? Сколько же тебе лет, сынок?

— Девяносто два, — спокойно ответил Барлик, — через месяц стукнет девяносто три.

Генерал чуть не подавился пивом и закашлялся, не менее удивленный Эдди постучал его по спине. Вот так-так, называл сынком, а сынок-то старше на целых семь лет. Но выглядит ведь молодым парнем! Аарн улыбнулся и принялся рассказывать, как и сколько живут люди ордена. До трехсот лет молодыми? Можно только позавидовать.

— Что мы, — фыркнул дварх-майор, — у эльфов и орков триста лет — ранняя юность, все равно, что у нас двадцать. О драконах я вообще не говорю, не знаю дракона, который умер бы своей смертью. И не слышал о таком.

— Но вы-то люди, — покачал головой генерал.

— Люди, — согласился Барлик. — Но не совсем. Мы проходим полное биологическое преобразование тела, мозг сращивается с биокомпом немалой мощности, плюс еще многие приспособления. Мы скорее киборги по вашим понятиям.

— Каждый Аарн — киборг? — спросил Ларен.

— Каждый. И у каждого встроен в тело еще и так называемый «Последний Дар», устройство мгновенной смерти и полного уничтожения тела. Мысленная команда, вспышка и все кончено. По нашим обычаям человек вправе сам выбирать время своего ухода.

— По-моему, это лишнее, — покачал головой генерал. — Впрочем, чужие обычаи — темный лес.

— Мне тоже непонятны многие из ваших обычаев, — ухмыльнулся Барлик. — Кстати, никто не знаком с неким генералом Ренсигом?

— Встречался… — проворчал Меранек. — На редкость неприятная личность.

— Этого мало, чтобы охарактеризовать этого человека, — вздохнул Аарн, потирая лоб. — Мне поручено найти и арестовать его. По обвинению в государственной измене и геноциде.

— Геноциде?! — генерал от такого известия не удержался на ногах и уселся на первую попавшуюся табуретку. — Это где же он так отличиться успел?

— Разведчики Проекта нашли несколько неизвестных в галактике населенных планет, — неохотно ответил Барлик. — Одна из них уже самостоятельно вышла в космос, построила орбитальные города, распустила армии и создала единое государство, их ученые находились на грани открытия теории гиперполя. А потом им на головы свалился трирроунский спецназ. Сейчас планета почти мертва, четыре миллиарда человек убито, разрушено все, что только можно было разрушить.

— Наш спецназ? — нахмурился Меранек. — Такого не может быть! Я бы знал о этой операции!

— Почти половина всех войск спецназа космодесанта вашей страны уже больше сорока лет служит не республике Трирроун, а Проекту.

— К сожалению, дварх-майор прав, господин генерал, — вздохнул Ларен. — Тысячи офицеров разжалованы и пошли под суд с обвинением в государственной измене. Наше правительство не отдавало им приказа участвовать в этой бойне, они приняли в ней участие добровольно или по приказу флаг-генерала Фарстада.

— Какая сука… — скрипнул зубами Меранек. — Какая сука…

— А теперь посмотрите на деяния генерала Ренсига, — негромко сказал Аарн. — Он был первым оккупационным комендантом той несчастной планеты.

Стена напротив превратилась в экран, на котором потекли страшные кадры. Спецназовцы в до боли знакомых скафандрах космодесанта Трирроуна расстреливали толпы безоружных людей. Генерал Ренсиг зачитывал приказы, в каждом из которых то и дело звучало: «Расстрел! Расстрел! Расстрел!» И людей опять расстреливали. Просто так и за малейшую провинность. Концлагеря, переполненные живыми скелетами, заставили Меранека заскрипеть зубами. Но страшнее всего оказалось даже не это. Страшнее всего оказался способ, которым оккупанты боролись с эпидемиями — они выжигали с орбиты целые города вместе со всем населением. И опять же по приказу генерала Амалера Верконо Ренсига. Когда экран погас, люди еще некоторое время сидели молча, пытаясь придти в себя после увиденного. Эдди помотал головой и налил всем еще пива.