Сказки американских писателей - Вашингтон Ирвинг

Он пробрался сквозь живую изгородь, разделявшую владения Уэстерхейзи и Грэмов, прошагал под цветущими яблонями, мимо навеса, где находились фильтр и насос Грэмов, и вышел к их бассейну.

— О, да это Недди, — воскликнула миссис Грэм, — какой чудесный сюрприз! Я пытаюсь дозвониться до вас все утро. Позволь, я налью тебе чего-нибудь.

Как и всякий первооткрыватель, он понимал, что обычаи и традиции аборигенов требуют дипломатичного обращения, если он собирается достичь своей цели. Он не хотел вводить в заблуждение Грэмов или оказаться невоспитанным, как не хотел и терять у них время. Он проплыл бассейн во всю его длину и присоединился к загорающим на солнце хозяевам, а через несколько минут настало избавление — приехали две полные машины с приятелями из Коннектикута. Под шум встречи он ускользнул. Он прошел мимо фасада грэмовского особняка, перешагнул терновую ограду и пересек пустующий участок на пути к Хаммерам. Миссис Хаммер, оторвавшись от своих роз, видела, как он проплыл, хотя она и не знала точно, кто это. Лиры слышали его бултыханье через открытые окна гостиной. Хоулэндов и Кросскапов не было дома. Оставив позади земли Хоулэндов, он пересек Дитмар-стрит и направился к Банкерам. Даже издали было слышно, что у них гости.

Звуки разговоров и смеха отталкивались от воды и будто повисали в воздухе. Бассейн у Банкеров помещался на горке, и ему пришлось подняться на террасу, где человек двадцать пять — тридцать выпивали. Один-единственный был в воде — Расти Тауэрс плескался на резиновом матрасе. Как хороши, как пышны были берега Люсинды! У сапфировых её вод собирались процветающие люди, и официанты в белых куртках разносили им холодный джин. А наверху красный учебный самолет кружился, и кружился, и кружился по небу, как будто ликующий на качелях ребенок. Нед почувствовал внезапно нахлынувшую нежность к окружающим людям и страстную любовь к этому мгновению так; словно до всего мог дотронуться кончиками пальцев. Издалека услышал он звуки грома. Как только его заметила Энид Банкер, она заверещала: «Ах, посмотрите, кто пришел! Какой чудесный сюрприз! Когда Люсинда сказала, что вы не можете прийти, я думала — умру». Она пробралась к нему сквозь толпу, и они расцеловались. Затем она потащила его к бару, и по пути ему пришлось целовать восемь или десять женщин и жать руки их мужьям. Улыбающийся бармен, которого он сотню раз видал на вечеринках, налил ему джина с тоником, и он на миг застыл у стойки, стараясь не встревать в разговоры, — задержка в пути была нежелательной.

Когда показалось, что его совсем уж обступили, он прыгнул в воду и поплыл поближе к бортику, дабы избежать столкновения с матрасом Расти. У дальнего конца бассейна он проскочил мимо Томлинсонов, широко им улыбаясь, и бодрой трусцой побежал по садовой тропинке. Гравий колол ему ноги, но это была единственная неприятность. Гости были прикованы к бассейну, их звонкие, водяные голоса постепенно исчезали, когда он шел к дому Банкеров. Из их кухни доносился шум радиопередачи, кого-то Интересовал бейсбольный матч. Воскресный полдень был уже позади. Нед пробрался между машинами и вниз через полоску травы вышел на Эйлуайвз-Лейн. Нежелательно было, чтобы его видели в плавках на дороге, но движения не было, и через некоторое время он очутился на проезде к дому Леви, отмеченном табличкой «частная собственность» и зеленым почтовым ящиком для «Нью-Йорк таймс». Все двери и окна особняка были открыты, но не было никаких признаков жизни, даже собака не лаяла. Он пошел вокруг дома к бассейну и увидел, что Леви только что уехали. Стаканы, бутылки и блюда с орешками стояли на столе у глубокого края, где высилась купальня или застекленная веранда, увешанная японскими фонариками. Проплыв бассейн, он взял стакан и налил себе выпить. Четвертый или пятый раз он пил, а позади уже почти половина Люсинды. Он ощущал усталость, собственную чистоту и наслаждение от возможности побыть одному; всем вокруг он наслаждался в этот миг.

Собиралась гроза. Кучевые облака — тот самый город — выросли и потемнели, а пока он сидел, опять послышалось громыхание грома. Учебный самолетик по-прежнему кружился вверху, и Неду показалось, будто он слышит в полуденном небе радостный смех пилота; но когда раздался ещё один раскат грома, самолет отправился домой. Свистнул поезд, заставив задуматься о времени. Который теперь час? Четыре? Пять? Он представил местную станцию в такое время: официант в смокинге под плащом, карлик с цветами, завернутыми в газету, и женщина с заплаканными глазами ожидают электричку. Вдруг потемнело. Наступил тот миг, когда крошечные пташки начинают свой концерт, пронзительно предчувствуя приближение грозы. И вот с верхушки дуба за его спиной раздался ясный звук хлынувшей воды, словно повернули кран. Затем эти журчащие звуки донеслись с верхушек всех высоких деревьев. Ну почему он так любит грозу, в чём секрет того возбуждения, которое охватывает его всякий раз, когда входная дверь распахивается настежь и несущий дыхание дождя ветер врывается по лестнице наверх?

Почему такое простое дело — захлопнуть окна старого дома — кажется таким нужным и значительным, почему первые звуки грозы безошибочно узнаются им как вести добра, веселья и счастья? Грянул взрыв, запахло порохом, и плети дождя захлестали по японским фонарикам, которые миссис Леви купила в Киото в позапрошлом году. Или это было годом раньше?

Он оставался на веранде Леви до окончания грозы. Дождь остудил воздух, и Недди бросило в дрожь. Ветер сорвал с клена красные и желтые листья и разбросал их по траве и по воде. Один из кленов, вероятно, сохнет, но при виде этих знаков осени среди лета он почувствовал особенную грусть. Он обхватил себя за плечи, опустошил стакан и тронулся в путь к бассейну Уэлчеров. Чтобы добраться туда, необходимо было пересечь площадку для верховой езды, принадлежавшую Линдлеям. И он был поражен, что все препятствия разобраны, а площадка заросла травой. То ли хозяева продали своих лошадей, то ли уехали на лето, оставив их за плату где-нибудь. И он, казалось, что-то слышал о Линдлеях и их лошадях, но память подводила. Босиком по высокой мокрой траве Недди дошел до бассейна Уэлчеров — он был пуст.

Такая брешь в цепи бассейнов огорчила его своей нелепостью, и он понял, что должен чувствовать первооткрыватель, находя вместо обильного источника высохшее русло. Он был огорчен и в то же время озадачен. Обычно кто-то уезжал на лето, но воду из бассейна не спускали никогда. Уэлчеры, определенно, выехали насовсем. Складная мебель была аккуратно собрана в одном месте