Мятежный дом - Ольга Чигиринская

Анат, Акхат и Ядро выстроились на небе чуть ли не в шеренгу. Их скользящий свет уже не согревал – даже в разгар дня. Их цвет, насыщенный утром и вечером, теперь поблек. Дик вздохнул, вспоминая, как встречал Рождство год назад – на станции Тепе-Хану. Меньше двух месяцев по стандартному времени Земли оставалось до того дня, когда «Паломник» покинул локальное пространство Ика-а-Мауи, отправившись в свой последний рейс.

Кто-то тяжело взбежал по трапу. Дик оглянулся и увидел, как над палубой восходит невиданным светилом голова Детонатора. Появление плеч уже больше напоминало цунами. Дик не представлял себе, что это человек так огромен. Да, снежные тролли, пожалуй, и впрямь могли бы счесть его своим…

– Добрый день, сеу Ройе, – поприветствовал его юноша.

– Я рассчитывал побыть один, боя, – не сразу ответил Детонатор. – Давай отвернёмся друг от друга и помолчим. Если мне удастся поверить, что тебя здесь нет – я тебя, может быть, не прогоню.

– Хорошо, сеу Ройе, – согласился Дик. Отвернулся и продолжил грызть бустер. Этот человек влез на чужой корабль, нарушил его одиночество и сейчас будет дразнить дымом, и ещё имеет наглость грозить, пользуясь своей славой дуэлянта и силача… Дик испытывал глубокое отвращение к такому образу действий.

– Ты шуршишь пакетом, – сказал через некоторое время Детонатор.

– А вы дымите, – ответил Дик, не оборачиваясь.

– Кажется, ты решил мне нагрубить, – в голосе начальника экологической полиции звучала… скука.

– Что вы, сударь. Я слышал, что вы лихой дуэлянт и в мирное время уложили людей больше, чем на войне. Если бы я вам нагрубил, вы, наверное, попытались бы меня поколотить, ну а я не люблю, когда меня колотят безнаказанно – и дал бы вам сдачи. Тогда вам пришлось бы меня вызвать, и один из нас убил бы другого – и как бы дело ни кончилось, я поставил бы в неловкое положение своего начальника, господина Бадриса. Так что я не собираюсь вам грубить, – с этими словами Дик сунул в карман пустой пакет и направился к трапу.

– Стой, боя, – сказал Детонатор. – Вышло так, что ты меня всё-таки обидел.

– Простите, сеу Ройе. Я не собирался.

– Ты в самом деле думаешь, что я стал бы драться с цыплёнком вроде тебя?

– Вы ведь угрожали меня прогнать. Что бы вы делали, если бы я не ушел?

– Ничего. У меня просто паршивое настроение. Можешь остаться.

– Спасибо, сеу Ройе, – Дик постарался, чтобы его голос был холодней этого зимнего воздуха. – Много работы. Мы должны ещё перегнать снежных троллей на «Фаэтон».

Дик сам не понимал, отчего так взъелся на этого человека. Может быть, оттого, что понаслышке о нем сложилось хорошее впечатление – которое он разрушил?

В перегоне снежных троллей Дику поучаствовать не дали. Да и сам перегон оказался не очень интересным занятием: зверей расстреляли сверху ампулами со снотворным, после чего каждого по отдельности затаскивали в сеть и, поддев сеть на крюк, переносили на «Фаэтон» лебёдкой.

Поскольку каждый тролль переносил эту процедуру уже в третий раз – сначала их таким образом снимали со льдин, затем так же перегружали на «Фафнир» – она сказалась на них не самым здоровым образом. Белая длинная шерсть этих огромных зверей свалялась, их задние лапы были покрыты экскрементами – многие опорожнялись, не проснувшсь – и кроме всего прочего, от них несло подгнившей рыбой.

– Так-то тролли большие чистюли, – пояснил Дику Грегор. – Что ни день, бултыхаются в воде – ловят рыбу или сивучей. Шкура у них красивая, и стоит громаднейших денег, потому что отстреливать их разрешают очень мало…

По тону Грегора было понятно, что последним обстоятельством он был весьма огорчен.

Когда четверо самцов и две самки были погружены в левый кормовой отсек «Фаэтона», двоих детёнышей, ещё не перелинявших из серого в белый, перенесли туда же просто на руках подчинённые Детонатора. Каждый из малышей, рождённых в начале осени, был ростом с пятилетнего ребёнка. Их не усыпляли по причине их безобидного возраста. В отличие от взрослых особей, они ласкались к людям и на руки шли охотно.

– Это потому что они нас принимают за своих, – продолжал разъяснения Грегор. – Из-за этого они лёгкая добыча, когда рядом мамаши нет. Говорят, Детонатор кого-то шлёпнул в Шоранде, когда увидел на его бабе шкуру чернышка. Вызвал и зарезал быстрее, чем бедняга сказал «Опаньки».

Дик покосился на высокую фигуру южанина, внимательно и как будто бы ревниво наблюдавшего за тем, как имперцы стараются хотя бы мимоходом погладить проносимых мимо тролликов. Его мнение о Детонаторе чуть-чуть улучшилось. Он разделял мысль, что человеку, подманившему такое беззащитное пушистое создание и убившему его подлым способом, нужно хорошенько вправить мозги. Через ротовое отверстие. Лезвием флорда.

Наконец наступил вечер. Анат и Акхат неохотно ползли к горизонту – заходить раньше полуночи они не собирались, а держать пост до традиционной первой звезды не имело смысла, поскольку Ядро было видно даже долгим полярным днем. Экипажи всех трех навег за исключением вахтенных собрались в цеховой надстройке «Фаэтона» для короткой торжественной службы и долгого ужина, сопровождаемого зрелищами и танцами.

Вечернюю службу по Бревиарию провел Торвальд, а вот церемонию крещения – Вальне, одевшийся по такому случаю в свой адмиральский мундир. Дик наблюдал за церемонией со своего места с краю стола и чувствовал себя очень непривычно в роли созерцателя, а не участника.

Вальне проводил службу с чувством и явно не торопился. «Священство избранное, народ царский» изнывал, вдыхая запахи жаркого, просачивающиеся из кухни. Наконец тридцать

Шесть гемов получили имена, тридцать шесть навегарес стали крёстными отцами – и Вальне объявил, что церемония завершилась. «Благодарение Богу!» – взревели с большим чувством три сотни глоток, и в зал вкатили на погрузочных тележках канны с едой и бочки с пивом.

– Минутку внимания! – Торвальд, уже в костюме герцога Орсино, стоял на сцене с громкоговорителем. – Прежде чем мы начнём пить и веселиться, я хочу кое-что сказать так, чтобы слышали все. Я очень сильно провинился перед капитаном Риддерстрале. Я попытался за её счёт насладиться привилегиями брака – но не брать при этом на себя обязательств. И я ничего не могу исправить, потому что уже связал себя обязательствами с другой женщиной. Мне остаётся только просить прощения и желать, чтобы фрей Риддерстрале нашла себе человека, который её достоин больше, чем я.

Это были первые аплодисменты, сорванные труппой «Фаэтона» – но далеко не последние.

Спектакль удался на славу. Дик отчасти радовался внезапно разразившей его болезни – теперь он мог получать ни с чем не сравнимое удовольствие, наблюдая зрелище из первых рядов. Это было просто удивительно – как из продранных мелких сетей, светоотражающей ткани, бочек, контейнеров, старой книги и полутора десятков мужиков вышло столько веселья.