Борьба и победы Иосифа Сталина - Константин Романенко

Прибыв на крымский участок, уже 29 мая Сталин сообщил Ле­нину о мерах, принятых им для отпора войскам белых, угрожав­шим со стороны Крыма. 31 мая он подписал директиву об обороне Одессы. Еще до его приезда на южный участок, на другом крыле Юго-Западного фронта, в районе Умани сосредоточилась Конная армия Буденного. Совершив с 11 апреля по 25 мая невиданный ты­сячеверстный марш с правого берега Кубани на Украину, уже че­рез день конармейцы вступили в бой с поляками. Днем раньше на­чала наступление 14-я армия фастовской группы красных.

Однако начавшееся наступление не принесло успеха. Анализи­руя состояние дел на Советско-польском фронте, 31 мая Сталин отмечает в письме Ленину: «Теперь, когда я познакомился с поло­жением фронта, могу поделиться с Вами впечатлениями. Основная болезнь Юго-Западного фронта — все три армии воюют без резер­вов... Конная армия, оставшаяся без серьезной поддержки со сто­роны пехоты, ослабнет, само наступление распылится на ряд мел­ких стычек...»

Он объективно оценил ситуацию и поставил вопрос об усиле­нии фронта, но Ленин не мог ему помочь. Направив 2 июня теле­грамму в Кременчуг с пометкой «Вручить только лично Сталину для личного расшифровывания», Ленин признается: «На Западном фронте положение оказалось хуже, чем думали Тухачевский и глав­ком, поэтому надо просимые дивизии отдать туда, а с Кавказского фронта взять больше нельзя, ибо там восстания и положение архи­тревожное...»

Сообщив об опасном положении на Западном фронте, в конце шифровки Ленин отметил: «Вы, конечно, помните, что наступление на Крым приостановлено впредь до нового решения Политбюро».

Суть проблемы, о которой идет речь в шифровке Ленина, со­стояла в том, что войска Юго-Западного фронта, противостоявшие левым крылом сидевшему в Крыму Врангелю, своим правым кры­лом, на польском участке, соприкасались с Западным фронтом красных. В командование его войсками еще 29 апреля в Смоленске заступил Тухачевский. Предложенный Тухачевским план разгрома поляков утвердили в Москве накануне, 28-го числа.

Осуществляя свой план, новый командующий 14 мая начал на­ступление на Свенцяны, Молодечно и Борисов, заняв эти города. Видимо, за этот успех 28-летнего бывшего подпоручика, — во вре­мя службы в царской армии не командовавшего даже ротой и, уж конечно, не кончавшего «академии», — в разгар операции, 22 мая, наряду с С.С. Каменевым и А.И. Егоровым, причислили к Генераль­ному штабу.

Однако триумф Тухачевского продолжался недолго. Дело в том, что резервов у командарма-«вундеркинда» не было. Впрочем, это не являлось случайностью. Их и не могло быть. Свое кредо в отноше­нии ведения войны Тухачевский изложил еще 24 декабря 1919 го­да, прочтя в Академии Генерального штаба программную лекцию: «Стратегия национальная и классовая».

«Стратегические резервы, — самоуверенно провозглашал в ней подпоручик, — польза которых всегда была сомнительна (курси­вы мои. — К. Р.), в нашей войне и вовсе не применимы... Фронты ар­мий громадны. Пути сообщений в полной разрухе. Вместе с тем операции развиваются со стремительной быстротой. Все это дела­ет употребление стратегических резервов с целью нанесения противнику удара в решительный момент совершенно излишним и вредным самоослаблением».

Не нужно заканчивать академию, чтобы понять очевидную бредовость такого утверждения. Это рассуждения дилетанта, не понявшего азов военного искусства. И поляки уже вскоре препод­несли «гениальному» полководцу вразумляющий урок.

Когда в ответ на удар Тухачевского 30 мая поляки предприняли контрнаступление, они не только отбросили его войска назад. По­ляки создали угрозу полного разгрома его фронта. Не имевший ре­зервов и не умевший организовать оборону Тухачевский ничего не мог предпринять. Его войска бессильно отступали. Только 15-я ар­мия Корка из последних сил цеплялась за плацдарм в районе По­лоцка. Убедительное поражение должно было излечить молодого командарма от самоуверенности и беспечности, но, как показали дальнейшие события, этот горький урок не пошел впрок.

От полного разгрома Тухачевского спасли лишь действия Ста­лина. Казалось бы, получив отказ Ленина в пополнении сил Юго-Западного фронта, Сталин мог спокойно выжидать в надежде на лучшие времена. Но, в отличие от самоуверенного «вундеркинда», он не верил в чудеса и трезво оценивал обстановку. Его понимание военных вопросов представляло собой разительный контраст с верхоглядством бывшего царского подпоручика.

Трезвый реалист, опытный и творческий человек, Сталин искал выход из мышеловки, в которой оказался Юго-Западный фронт, зажатый между белополяками и Врангелем вследствие непроду­манной военной политики Реввоенсовета Республики и главкома.

И он сам нашел решение. Уже на следующий день после посту­пления шифровки Ленина он внес его на рассмотрение ЦК Пред­ложение Сталина гласило: либо установить перемирие с Врангелем и в результате этого снять с Крымского фронта «одну-две диви­зии», либо ударом по Врангелю разбить его войска и высвободить силы для борьбы с белополяками.

Опытный политик, умевший заглядывать в перспективу, взве­шенно отделявший желаемое от возможного, он предостерегал Кремль от намерения гнаться «за двумя зайцами» сразу. Он пред­ложил Политбюро «принять все меры к тому, чтобы обеспечить перемирие (с Врангелем. — К. Р.) и возможность переброски частей с Крымского фронта, либо, если это не представляется возможным по обстановке, санкционировать наше наступление в целях ликви­дации крымского вопроса в военном порядке».

То есть он предлагал разбить Врангеля, а затем разделаться с бе­лополяками. Однако проницательный Ленин не оценил глубины и осмысленного прагматизма предложений Сталина. На телеграмме он написал Троцкому: «Не слишком ли много жертв будет стоить? Уложим тьму наших солдат. Надо десять раз обдумать и приме­рить. Я предлагаю ответить Сталину «Ваше предложение о наступ­лении на Крым так серьезно, что мы должны осведомиться и обду­мать осторожно. Подождите нашего ответа».

Но у Сталина, знавшего положение дел лучше, чем Кремль, и острее чувствовавшего ситуацию, не было времени на выжидание. В отличие от членов Политбюро, находившихся в Москве, Сталин реально представлял обстановку, и у него была иная точка зрения на намерения Врангеля, угрожавшего его фронту из Крыма.

Он безошибочно разглядел опасность. И 4 июня на заседании СТО Ленину вручили новую телеграмму из Кременчуга, в которой Сталин сообщал о намерении Врангеля начать наступление. Это было своевременное предупреждение. Однако Ленин вновь не спе­шил принимать это предложение.

И все-таки предупреждение Сталина встревожило его. Пере­правляя телеграмму Троцкому, Ленин написал: «Надо сообщить главкому и затребовать его заключение. Пришлите мне, получив его мнение, ваш вывод на заседание Совета обороны или перегово­рим (если поздно закончится) по телефону».

В ответе Ленину Троцкий ничего не предложил, но не удержал­ся от мелочного колкого замечания, что, обращаясь непосредствен­но к Ленину, Сталин «нарушает субординацию (подобные сведе­ния должен был бы направить главкому Егоров)».

Подыгрывая этому чиновническому идиотизму с оскорблен­ным самолюбием, Ленин написал на ответе: «Не без каприза (кур­сив мой. — К.Р.) здесь, пожалуй. Но обсудить надо спешно. А какие чрезвычайные меры?» (Получается, что под «капризностью», в ко­торой Ленин «обвинит» Сталина в своем известном «Письме съез­ду», в этот момент он понимал нарушение субординации и иерар­хического этикета).

Однако после запроса мнения главкома Каменева и обсужде­ния предупреждения Сталина в ЦК ему ответили отказом Правда, отклонение его предложений было завуалировано указанием, что наступление против Врангеля возможно лишь после тщательной подготовки и с учетом дипломатических обстоятельств. Это была демагогия.

Сталин отреагировал на нерешительность Центра в тот же день. Он продолжал настаивать: «Значит, нужно готовиться... По­нятно, что без санкции ЦК ничего не будет принято...».В последней фразе был выпад в адрес Троцкого, очевидно создававшего прово­лочки для оттягивания решения. Он понимал, что за ответом из Москвы торчали уши «красивого ничтожества».

Но «готовиться» у руководства страны и армии уже не было времени. Сталин своевременно разглядел вероятный разворот со­бытий. Его предупреждение не замедлило сбыться. На следующий день после его телеграммы, 6 июня, войска Врангеля вышли из Крыма. И хотя части 13-й армии сопротивлялись героически и упорно, через два дня белые заняли Мелитополь, а 12 июня крас­ные, оставив Каховку, отошли на правый берег Днепра.

Теперь Юго-Западный фронт оказался перед фатальной необ­ходимостью вести борьбу на два фронта, но Сталин великолепно справился со стоящей перед ним задачей.