Сирахама - Артур Прядильщик

«Не напоминай, Старик! Мое мировоззрение в очередной раз пошатнулось! И... я тебя теперь отлично понимаю - в такое просто невозможно не влюбиться!»

«Удивительно, что ты не вспоминаешь о том, что было после... Видимо, взрослеешь!»

«Ха! Настоящий мужчина не будет хвастаться!»

«М-да... поторопился я с похвалой: сопляк - сопляком!»

Глава 31

- Веселый змея! - Мрачно прокомментировал Агаард Джум Сай появление Шакти в раздевалке Красного сектора. - Веселый змея - плохой погода, скисший молоко, прыщи лицо! Чего веселый? Сожрала птичка? Съела мышка? С другой змея танца-обжиманца крутила?

Агаард Джум Сай, огромный бирманец в простой белой майке на могучем торсе и в синих тренировочных штанах на ногах-тумбах, наблюдал за тем, как разминаются его ученики. И, хотя участвовать в приближающейся схватке должен был только один ученик - Дикарь - разминались все пятеро.

- Ой, рогатенький! - Почти пропела Шакти, которая, действительно, была в хорошем расположении духа. - Сегодня ты на редкость проницателен! А почему сам своих бесенят не гоняешь?

Агаард бросил хмурый взгляд на разминающихся учеников и тихо признался:

- Подземный мир - одного демоненка забрать. Заберет. Сегодня. Я петь-танцевать, жертва резать... не меняться ничего. Подземный мир хочет так.

Шакти стала серьезной и нахмурилась:

- И кто?

- Весы решать. - Пожал плечами гигант.

- Карма? - Переспросила Рахманн. - До этого твой ученик себя не сдерживал. С Арены после него выносили кого-нибудь... часто - вперед ногами под белой простыней. И ты не беспокоился.

- Демоны делают себя сами. Тяжесть себя. Он. - Агаард едва заметно качнул головой в сторону бойцов. - Весы тянуть вниз. Демон должен не злой быть. Демон должен справедливость быть!

- А все потому, что только ужасу вокруг себя напускаешь, а отшлепать лишний раз своих балбесов боишься! - Попеняла ему Шакти. - А их воспитывать надо!

Но без энтузиазма - было видно, что не первый раз выговаривает. И дежурный ответ Агаарда доказал, что тема разных подходов к воспитательному процессу учеников поднималась уже не раз и не два:

- Говорить тьма раз! Дурной акума - шлепать не помочь. Отшлепать - убить акума. Не могу полегче.

- Карму твой ученик себе, действительно, отяготил... Но, может быть Подземный Мир никого не заберет?

- Не бывает так. А твой недостойный... что?

- Почему это «недостойный»? - Возмутилась Шакти. - И почему «мой»? Он от Редзинпаку, знаешь ли! Ну и от папы с мамой. Особенно «от папы».

- Розочку своим даришь. - Пожал плечами Агаард. - Недостойный - доспех сражаться. Доспех на без доспех сражаться плохо! Несправедливо!

- Твоему ученику это разве помешает?

- Не помешает. Твой проблема... - Агаард поколебался, но спросил. - На порог встанет (новый легкий кивок в сторону учеников) - ты помочь?

- Конечно! - Даже удивилась Рахманн. - Можешь не беспокоиться об этом! Вы давно уже эксплуатируете бедных девушек Араин в качестве скорой медицинской помощи... И хоть бы кто «аригато» сказал!

- Подарки дарим. - Начал отгибать пальцы Агаард. - Любуемся. Любим. Побои сносим. Слова злые терпим. - Он подумал и неуверенно добавил. - Не обижаем.

Шакти фыркнула:

- Попробовал бы кто нас обидеть! А на Арене поддаваться будете - я вас собственноручно закопаю! В этот ваш Подземный Мир!

+++

- Я бы так не делал. - Засомневался Ниидзима. - Но кто знает такого непостижимого перца, как ты...

- Что характерно, тебе никто и не предлагает! - Пожал я плечами, наливая себе стакан.

- Да еще и перед боем с таким опасным противником, как Дикарь... - Добавила Мисаки.

- Вы ничего не понимаете в Дикарях!

Это я храбрюсь, если кто не понял. На самом деле - мне страшно. Не так, как было перед прыжком с семидесятиметрового обрыва, конечно, но - примерно где-то приблизительно близко. Да еще и растянутое на пару часов. То еще «удовольствие»!

Началось утром. Какое-то неясное предчувствие... У меня не было до этого предчувствий, я не знаю, как это, и чем они отличаются от других чувств. Но, видимо, так они и «выглядят»: чувство, похожее на ощущение круглого камня, который застыл на другом таком же округлом валуне и вот-вот скатится вниз. А вот в какую сторону - непонятно... Но что скатится - точно.

И вот это чувство настойчиво требовало от меня довольно специфической подготовки к бою: первое - «хлопнуть» стакан водки! Пока позволяют богатые возможности бара раздевалки Синего Сектора...

- Уй-я... дрянь какая! - Просипел я, возвращая пустой стакан на стол и утирая слезы. - Ни-ни, ящерка, закуску нельзя... Это будет плохо для моего муай борай!

+++

Черноволосый смуглый боец, с резко выраженной мускулатурой, будто высушенной солнцем и ветром. Обнаженный по пояс в каких-то затертых коричневых шортах. Руки были замотаны в тряпки, на каждом бицепсе - скрученная жгутом белая веревка.

Дикарь на Арене уже выполнял ритуальный танец.

Его противник - Черный Мотоциклист - был приглашен на Арену вторым...

Мотоциклист поднялся на Арену и сразу стал удивлять публику: он начал... раздеваться.

Стянул перчатки. Снял шлем... впрочем, жадно наклонившиеся к мониторам зрители оказались разочарованы - под шлемом был подшлемник, который оставлял открытой только узкую полоску глаз. А там ничего не разглядишь - черные брови, карие глаза, никаких особых примет, никаких шрамов или родинок.

Скинул ботинки. Сбросил куртку, которая, как оказалось, была надета на голое тело. И остался босиком в одних штанах и подшлемнике.

А потом Мотоциклист поднял на уровень глаз белую маску с короткими золотыми острыми рожками, золотыми глазами и обнаженными в дьявольской улыбке золотыми зубами.

Примерно полминуты Мотоциклист внимательно всматривался в яростно оскалившуюся маску, а затем надел ее прямо поверх подшлемника... И тут же стал выполнять ритуальный танец, очень-очень отдаленно напоминающий тот, что в этот момент закончил выполнять его будущий противник.

Что-то сдвинулось в окружающем пространстве, что-то изменилось... мало кто заметил, мало кто мог заметить, еще меньше было тех, кому вообще было до этого дело...

Агаард Джум Сай, сидевший в одной из лож, резко наклонился вперед, под его пальцами стали крошиться подлокотники кресла, ноздри раздулись, а глаза налились кровью...

Шакти Рахманн, сидевшая рядом, успокаивающе погладила огромную волосатую лапу... Агаард шумно выдохнул, прикрыл глаза. Он огорченно покивал головой и откинулся на спинку. Однако, его глаза так и остались крепко зажмуренными.

- Нет-нет-нет! - Шакти разозлилась и сильно ущипнула руку гиганта, дернув за волоски. - Так дело не пойдет! Ты сам сказал - ничего еще не решено!

- Обречен! - Возразил огромный бирманец. - Жена Главный пришла! Шансов - нет!

- О-о-о! - Шакти внимательно посмотрела на Арену. - Маска! А я-то думала, что это очередное маскировочное решение нашего малыша! Маска Хання! А белый цвет, кажется, свидетельствует об аристократке!

(Маску Хання используют в театрах Но и Кёгэн для изображения персонажей ревнивых женщин, демонов и змей. Цвет маски говорит о социальном положении персонажа: красный - простолюдинка, белый - аристократка, бордовый - демон, вселившийся в тело. Маска так же используется в Кагура - ритуальных синтоистских танцах)

Агаард фыркнул, все так же, не открывая глаз, возразил:

- Не аристократка! Жена Главный!

- Первая? Вторая? - С искренним интересом спросила Шакти.

- Нет Первая. Нет Вторая. Старшая! Старшая акума!

А бой тем временем начался.

Дикарь, не дожидаясь окончания танца Мотоциклиста, атаковал, нанеся мощный удар ногой в голову. Конферансье уже покинул Арену, так что формально Дикарь, конечно, имел право начать поединок («формально», «имел право»... смешно звучит для «боев без правил»). Но Агаард, по-прежнему не открывавший глаз, досадливо цокнул и осуждающе покачал головой.

Мощный удар застыл в сантиметре от виска Мотоциклиста, остановленный изящно-небрежным... это даже блоком назвать было нельзя! Похожим жестом японки кокетливо прикрывают уголок рта, когда хотят сообщить подруге что-то «по секрету».

- Хо-о-о... малыш осваивает работу с внутренней энергией! - Похвалила Шакти и покосилась на соседа. - На всякий случай: я не про твоего балбеса... который только что оскорбил Старшую.

Вообще, все движения и повадки Мотоциклиста стали какими-то женственными, осторожными, легкими... кокетливыми. И вряд ли его теперь можно было назвать Мотоциклистом. Настолько хорошо вошел в роль?

- Оскорбить Старшая нельзя. Умереть после оскорбить - можно. Мелкий-мелкий - бака. Ахо! Выживет - сам убью!

Над Ареной зазвучали первые такты мелодии...

Зрители недоуменно закрутили головами, гул голосов и крики болельщиков стали стихать, будто какая-то сила заставляла людей все свое внимание направить на Арену, а не заниматься посторонними делами... включающими болтовню, хлопки и крики.