Сирахама - Артур Прядильщик

Над Ареной зазвучали первые такты мелодии...

Зрители недоуменно закрутили головами, гул голосов и крики болельщиков стали стихать, будто какая-то сила заставляла людей все свое внимание направить на Арену, а не заниматься посторонними делами... включающими болтовню, хлопки и крики.

Послышался женский вокал... И голоса зрителей стихли окончательно. Будто на трибуну вышел гениальный оратор и единственным мановением руки заставил себя слушать.

- Эт-т-то что за новости? - Удивилась Шакти, прислушиваясь к музыке. - Аутентично, конечно, но - раньше во время поединков такого не было!

- Тц! Выпендрежница! - Буркнул Агаард неодобрительно... и было понятно, что имел он в виду совсем не Шакти Рахманн.

- Ого... какие слова ты знаешь!

«Старшая акума» строго под ритм музыки сделала плавный шаг в сторону. Дикарь, кажется, взбеленился - он с утробным рычанием стал осыпать ломовыми ударами ног своего противника. А тот - спокойно блокировал или уклонялся... делая это с изысканным изяществом и элегантной небрежностью. Чуть ли не кончиками пальцев... Танцевал... танцевала.

Сидящим в первых рядах стало казаться, что противник Дикаря одет в красно-черное туманное сари... Но, после пристального разглядывания (или протерев глаза), становилось понятно - примерещилось.

Никто не смог точно выделить момент, когда «Старшая акума» стала подпевать... странное то было пение - то ли хрустальные колокольчики женского смеха, то ли грохот камнепада, то ли металлический лязг, будто кто-то железной трубой скрежещет по асфальту. Вплетаясь в рычание Дикаря, пение удивительным образом сводило на нет все усилия Дикаря уничтожить своего противника.

В течение двух-трех минут Старшая спокойно уворачивалась от ударов Дикаря, заставляя того все сильнее и сильнее неистовствовать и распаляться. И, видимо, ей это надоело...

Она ладонью нанесла пренебрежительно-манерную пощечину - и Дикарь, будто бревном его снесли, улетел к ограждению и сполз вниз, слабо цепляясь пальцами за ячейки сетки...

А Старшая деланно-испуганно прижала пальчики ко рту маски...

- Артистка... - Буркнул Агаард, вглядываясь в Арену... закрытыми глазами. - Позерка...

И в тот момент, когда пальцы Старшей коснулись поверхности маски, хриплый женский голос , заставил всех присутствующих мужчин поежиться от мурашек, сладко пробежавших по телу, проскрипев:

- I think I did it again!

И - не дождавшись окончания предыдущей песни - началась новая!

Характер боя изменился. Старшая стала контратаковать. Лениво уклоняясь от ударов, она больше не отступала, а вворачивалась в противника, едва касаясь того плечами, локтями, коленями и кружилась дальше в замысловатых па танца.

Можно было бы даже сказать, что ее движения воздушны и невесомы... если б после каждого касания Дикарь не отлетал на несколько метров и не сползал по сетке ограждения.

- Была неправа. - Призналась Шакти. - Не «осваивает» - энергетика уже на достаточно высоком уровне.

Агаард промолчал.

Сквозь рычание Дикаря стал прорываться хрип и взвизгивания после особенно болезненных ударов. А вот из пения Старшей почему-то ушел металлический лязг. И, кажется, она сама была этим озадачена!

«Почему?» - Грациозно сыграли пальцы, пока Дикарь в очередной раз тяжело отлипал от ограждения.

«Позволить тебе?» - Удар пяткой в пол, широко разведенные локти, змеиное движение головой и - стремительный поворот вокруг своей оси... Дикарь, с воплем покатился по настилу Арены.

«Будет весело? Гарантируешь?» - Стойка на одной ноге, полный полукруг руками сверху вниз, кисти соединяются пальчиками у пояса в замысловатую фигуру.

«Что ж... Ты обещал» - Новый жест-удар, который остановил Дикаря, заставив того на секунду замереть, задыхаясь от жгучей боли.

И - движение, которое полностью выбивалось из всего рисунка боя Старшей до этого - Мотоциклист туманным всполохом нырнул вперед... зрителям даже показалось, что он прошел СКВОЗЬ Дикаря! Во всяком случае через мгновение Мотоциклист уже застыл за его спиной.

Дикарь, как подпиленное дерево, завалился назад, на спину. Агаард взлетел из кресла и наконец открыл глаза, смотря на Арену. Широко открыл - кажется, он был сильно удивлен. Сзади тихонько похихикивала Шакти.

Две или три секунды зал продолжал молчать. Музыка тоже стихла. На арену выскочил распорядитель и склонился над Дикарем... Хотя и так все было понятно: одна из камер транслировала на огромный экран остановившийся мертвый взгляд бывшего непобедимого бойца Арены, устремленный в потолок.

Жест распорядителя - «Мертв». Зал взорвался криками, топотом, хлопками и ревом, выплескивая все эмоции, что не мог выразить во время поединка.

Мотоциклист... нет, это снова была Старшая. Старшая посмотрела в сторону закрытой ложи, в которой находились Шакти и Агаард. Шакти легко вскочила из кресла и соединила руки в намасте, глубоко поклонившись. Агаард тоже поклонился, но - как равному... равной. Старшая повторила намасти и... Мотоциклист без чувств рухнул рядом с мертвым Дикарем.

+++

Все тело болело, будто его только что лупили палками и пинали ногами. Заплывшие глаза нагло игнорировали просьбы открыться и показать, что же твориться вокруг.

Наконец глаза удалось продрать. Вверху - белый потолок. Ничего интересного. А, нет... вот очень миленькое женское личико с точкой между бровями. Индуска? Откуда тут индуски? Да еще и кастовые.

- Слышишь меня? - Ласковый певучий голос.

Ему захотелось ответить утвердительно, но получилось только что-то прохрипеть и попытаться кивнуть. Попытка была засчитана. Индуска улыбнулась и обратилась к кому-то, кого видно не было:

- Какой сюрприз, Рогатенький! У тебя теперь не Дикарь, а два в одном! Точнее, половинка и половинка. Как говорит один мой знакомый: «ну я таки вас поздравляю, молодые-красивые»! Хи-хи-хи...

В поле зрения - впору испуганно вздрогнуть - появилось новое лицо. Мужчина. Страхолюдина. Огромный. Лицо, будто из камней составлено. Камней острых, неровных, неотесанных:

- Имя?

- Т... Томми... - С трудом получилось выдавить из пересохшего горла.

Рядом тут же нарисовалась еще одна женская... точнее девичья головка - смугленькая, черноволосая, улыбчивая и любопытная - губ коснулась трубочка и в рот полилась вода.

- Томми. - Повторил мужчина и удивился. - И все?

Трубочку с водой буквально отобрали.

- Не помню. - В душе поднималась паника. - Не помню! Шли по отрицаловке. Триста десять метров. - Ему хотелось выговориться. - Джошуа костыль выронил... или карабин... или это Генри выронил? - Яркая картинка воспоминаний. - Я же всех мог сдернуть! Если я сорвался, то они - тоже! Сзади Мари шла! И Генри! Что с ними? Как...?

- Успокойся, - Ласково пропела женщина, возложив руку на лоб... какая приятная теплая ладонь!

- Тирауит Кокин. - Сказал мужчина. - Тебя звать Тирауит Кокин. Договоритесь. Как-нибудь. Сегодня убивать тебя не буду! Тебя уже наказать...

«Тирауит Кокин. И как это... выговорить? Это ж - язык сломаешь! И что из этого имя, а что - фамилия? И какого черта я тут делаю? Меня так о камни приложило? Может, меня разыгрывают?»

Но знания ленивыми рыбами уже всплывали на поверхность сознания, мелькали образы, ноги и руки стали мелко подрагивать, реагируя на картинки и переживания... Сознание стало меркнуть.

Он почувствовал, что засыпает.

- Мать Наша - такая шутница! - Послышались сквозь полудрему слова женщины.

- Не Мать ваша, а шутник... ваш. Мать его...

+++

Нет приятней пробуждения, чем когда тебя ласково гладит по голове и спине кто-то любящий и нежным голоском воркует: «Кенчи... пора встава-а-ать!»

А уж когда ласковые поглаживания постепенно перемещаются ниже, становятся интимными и подбираются к... м-м-м...

- Охаяси-сан, - Раздался голос откуда-то сбоку. - Мы с Ниони-сан, конечно, люди широких взглядов, но... мы вам не мешаем своим присутствием?

Козел! Урод! Мог бы и промолчать, мудила инопланетная!

- Ара-ра... простите-простите, Харуо-сан! - Язвительный голос Мисаки совсем рядом, надо мной. - Не хотела подвергнуть ваше целомудрие такому испытанию! Кто ж знал, что упаковочки презервативов по двести тысяч иен за штуку вы таскаете с собой только в финансово-экономических целях... Простите-простите-простите!

Гладить меня, увы, перестали - так что пришлось открывать глаза.

Знакомый пол раздевалки Синего сектора. Опять лежу на животе на знакомой массажной кушетке. Голый. Укрытый широким полотенцем. Рядом стоит Мисаки, а Ниидзима и Дайя - сидят рядышком на диванчике. И тянут какой-то напиток из одной банки двумя соломинками... романтики. На столе перед ними все так же красуется пустой стакан, из которого я перед боем выпил двести грамм водки.

А за дверью раздевалки, еле сдерживая эмоции, но - все равно вспыхивая ими, стояла...