Дети немилости - Ольга Онойко

Плененный барс передо мной выгнулся, упираясь пальцами в непробиваемое стекло окна. Глаза его были как два лезвия. «Я не стану тебя ломать, – мысленно сказал я зверю. – Я не хочу сажать тебя на цепь. У нас одна цель. Не верь мне, но хотя бы... слушай».

– Предскажи будущее, – повторил я; это звучало уже как просьба.

– Тебе? Ты будешь мертв!

– Что случится потом?

Лицо таянца стало растерянным. Он снова отступил, хотя на сей раз я не двигался с места.

– Ты не можешь предсказывать мои действия, – сказал я без насмешки и превосходства. – Но можешь – все остальное. Итаяс, предскажи будущее. Что случится после того, как ты убьешь меня?

– Мне это безразлично! – выплюнул горец.

Я кивнул.

– Это граница, верно? Ты не знаешь, что случится после моей смерти. Ты не знаешь, что я сделаю или скажу, пока жив. Но ты уверен, что убьешь меня, хотя ни тебе, ни Таяну не будет от этого выгоды. Почему так? Почему ты не можешь свернуть с пути?

«Тебе нравится быть свободным и не знать страха, – добавил я безмолвно. – Но придется выбрать что-то одно. Либо я назову твой страх словами, и ты освободишься от него, либо ты забудешь о страхе и навсегда останешься его пленником».

Итаяс выпрямился. На лице его мелькнула улыбка.

На миг мне удалось разбить доспех его самоуверенности, но удержать преимущество я не сумел. Замешательство его прошло; он снова надел маску язвительного пророка. «Что за бес, – подумал я с досадой. – О чем он думает? Он опять что-то предвидит? Будь все проклято...»

– Императору уаррскому ведомо все под луной и солнцем, – проговорил таянец легко и ядовито. – Хочешь даровать мне истину?

– Я в самом деле знаю больше, чем ты. Но если ты боишься истины, я не стану мучить тебя ею.

– Ха!.. – Таянец резко выдохнул. Губы его растянулись в глумливой ухмылке.

Я помолчал. «Срок не важен, – сказал я себе. – Если не выйдет сейчас, значит, не вышло бы никогда». Знаки прожгли мне кожу, я мог только надеяться, что в полумраке комнаты это не бросается в глаза. «Корона» умолкла, пробудилась «чайка», подательница спокойствия. Глядя поверх головы Итаяса, я проговорил:

– Нами обоими управляет сила, которая сильнее нас. Выше этой силы нет ничего. Но я знаю о ней и могу сопротивляться. Ты – только чувствуешь. Поэтому тобой управлять легче.

Итаяс улыбался. Лицо его застыло, глаза казались стеклянными; я не был уверен, что меня слышат, но продолжал:

– Я могу отпустить тебя, чтобы ты сам вернул себе свободу. Я могу открыть тебе все, что знаю, и стать твоим союзником. Я не могу допустить, чтобы ты оставался слепым орудием этой силы. Так ты слишком опасен.

Улыбка таянца стала шире.

– Я занятный человек, император, – сказал он ласково. – Ты высокого мнения обо мне. Но это не важно. Уже поздно. Скоро появятся атомники.

Не это я ожидал услышать. Таянец не мог решиться и тянул время? Та, что любит играть честно, понуждает нечасто. Но я вряд ли верно представлял себе ход мыслей дикаря. Разум его темен. Мне казалось, что Воин Выси не вполне в здравом рассудке; должно быть, нелегко жить с даром предвидения. Я пожал плечами.

– Я же сказал, что удостоверился. Лириния действительно привела атомники к границе Ожерелья, но дальше они не пройдут.

– Лиринне? – мягко переспросил горец. – Да, эта рескидди тоже хочет твоей крови. Но ты не понял меня, император. Атомники появятся с другой стороны.

И залился тихим издевательским смехом.

Он имел на это право.

С трудом удерживаясь от того, чтобы провести по обожженному лицу ладонью и стереть знаки, я открыл дверь – за миг до того, как Эррет распахнула бы ее ударом прекрасной ноги. Я настолько устал, что даже «чайка» моя утихла; требовалось нечто из ряда вон выходящее, чтобы я снова почувствовал беспокойство.

– Морэгтаи... – начала Эррет.

Я поймал взгляд ближайшей Белой тени и указал подбородком за плечо.

– Таянца запереть и стеречь как царскую невесту. Разрыв пространства готов?

– Через полчаса будет, – ответил кто-то.

– Паровики?

– Разумеется.

– Эррет, расскажешь по дороге.

Я чувствовал себя выжатым досуха. Мучительно клонило в сон. Оставалась надежда, что в паровике мне удастся подремать немного. «Атомники, – безразлично повторил я. – С другой стороны. Другая сторона – это Кестис Неггел. Итак, что хочет сообщить мне Эррет?» Мы как раз рука об руку спускались по лестнице, и Эррет поглядывала на меня с суеверным страхом.

– Я имел беседу с пророком, – сказал я. – Полной картины событий у меня нет, но меня вряд ли можно сейчас чем-то удивить. Что случилось?

Эррет закатила глаза и села прямо на нижнюю ступеньку лестницы.

– Кровь небесная! – сказала она с нервным смешком. – Тогда куда мы спешим? Эрисен еще не в курсе. Я надеюсь.

– Не в курсе чего?

– Выгляни в сад, – предложила Эррет; улыбка ее застыла и превратилась в оскал. – Нас взял под крылышко гвардейский взвод, только что из Данакесты. Господин Атри трудится как проклятый. Через полчаса разрыв снова можно будет использовать, и появится второй взвод. Кстати, от избытка чувств они положили всех теней оцепления носом в землю.

– Толку от наших теней как от коров на колесницах, – сказал я, – так что душой я с гвардейцами. Но откуда, побери их бесы, они взялись?

– Я же сказала. – Эррет неопределенно помахала рукой и захихикала. – Свеженькие, только что из Данакесты.

Показалась Данва, зеленая от усталости, тяжело повисла на перилах. Эррет обернулась.

– Стенограмма, – выдохнула тень. – Первая часть готова. Конец будет через пару минут.

– Я все же надеюсь, что конец будет несколько позже, – сказала Эррет и истерически засмеялась. – Мори, строго секретно. Очень строго. Стенограмма экстренного заседания Военного совета.

– В чем дело?

– Через пять часов здесь будут «Серебряные знамена».

Я закрыл глаза.

Больше всего мне хотелось сесть на ступеньку рядом с Эррет и взяться за голову. «Началось, – подумал я. – Да, примерно так оно и должно было начаться», – и сказал:

– Принесите стенограмму, Данва.

Императорская гвардейская авиация.

«Серебряные знамена» – один из немногих уаррских авиаполков, чья боеготовность может сравниться с элитными аллендорскими частями. «Знамена» будут здесь через несколько часов. Они срезают путь и идут по лабиринту долин и плато в отрогах Южных Лациат. Там «слепое пятно» – не работает дальняя связь. Когда авиаторы вновь окажутся в зоне доступа, им останется двадцать минут полета до Гентерефа – двадцать минут полета над территорией Ожерелья, над болотистым краем Адаф, где невозможно приземлиться, к авиаполям города, чьи жители готовы назвать себя аллендорцами.