Наследники земли - Ильдефонсо Фальконес де Сьерра

Уго и трое его сотоварищей, перепугавшись, что могут повредить монаршей персоне, перестали тянуть и оставили короля болтаться далеко от намеченной цели.

– Еще! – прикрикнул врач.

Король был тяжел. Лицо Бернардо исказилось от напряжения, толстяк выпустил веревку из рук. Монарх соскользнул ниже.

– Еще! Еще! Еще! – рычал Гильем де Монткада.

В тот момент, когда Мартин завис в нескольких пядях над Маргаридой, врач подал сигнал остановиться:

– Держите!

Уго, Гильем и Педро стояли, выдерживая немалый вес. Бернардо смотрел то на одного, то на другого налитыми кровью глазами, по лицу блуждала дурацкая улыбочка. Женщины во главе со старой Маргаритой размещали королеву на том участке ложа, куда должен был опуститься король, а тот висел на веревке и старался не махать руками.

– А если порвется? – вопросил Бернардо.

Он протягивал руки к держащим веревку, на лице появилась гримаса – то ли ужас, то ли насмешка.

– Раздавит ее, – хохотнул Педро.

Король раскачивался в такт тихим смешкам троих мужчин, державших его на весу (Уго тоже украдкой посмеивался). Исповедник-францисканец бросил на них грозный взгляд, призывая к порядку. Уго тотчас притих. Монткада и Педро не могли совладать с собой и продолжали фыркать, потея от усилий и попыток сохранить серьезный вид.

– Давай! – выкрикнул монах, следуя указаниям врача. – Вниз! По чуть-чуть, по чуть-чуть. Медленней!

Собравшиеся в конце концов затаили дыхание. Женщины обнажили лобок королевы, та раскинула ноги, чтобы принять в себя супруга. Врач схватил Мартина за подол рубашки и подвел королевский пенис прямиком к точке совокупления с Маргаридой. Веревка напряглась до предела; Уго, как и другие, покачал головой, когда Мартин, с перетянутым животом, опершись короткими толстыми ножками о ложе, дважды дернул задницей – то были две бесполезные попытки ввести член в вагину; в то же время Маргарита и еще одна женщина водили руками между двумя монаршими телами, наподобие конюхов при случке. Его величество еще раз двинул задом. Потом остановился и вздохнул. Женщины подбадривали короля, манипулируя его пенисом. Мартин сделал еще одну попытку и замер в неподвижности, как будто уснул. Мгновения тянулись, король больше не напирал, и тогда священник приказал мужчинам снова тянуть веревку, чтобы высвободить Маргариду из-под августейшего тела. Так они и поступили. А затем, пока остальные придворные покидали опочивальню, они втроем переместили короля на постель, и Уго, выглянув из-за веревки, увидел, как растекается по ложу тучное тело.

Не помогли ни вино, ни черепахи, ни шкивы, ни сбруи. Маргарида де Прадес оставалась девственницей.

Король Мартин был благосклонен к своей жене, к кортесам и к простому люду, который требовал от него наследника престола, но оставался непоколебим в своих убеждениях. Да, заверял Мартин, он приложит все усилия, чтобы продолжить свой род, однако до тех пор, пока этого не произошло, он желает назначить наследником трона своего внука, бастарда Фадрике. Прямого потомка монархов, самого Мартина и Мартина Младшего, короля Сицилии; единственным препятствием для признания Фадрике являлось его незаконное рождение, но Мартин возражал, что это наименьшее из зол, ведь ребенок родился, когда отец его не состоял в браке, а следовательно, речь не шла о супружеской измене. Что действительно являлось препятствием, так это принятый во времена Альфонса Четвертого закон, исключавший внебрачных потомков из престолонаследия, и тут Мартину могло помочь лишь одно решение: Бенедикт Тринадцатый должен узаконить малыша.

Король, ночами озабоченный исполнением супружеских обязанностей, а днем тайно интригующий в пользу своего внука, отправил восвояси послов Фердинанда Кастильского, которые под предлогом соболезнований по случаю смерти Мартина Младшего пришли к каталонскому двору, чтобы заявить о правах своего господина, как только узнали о визите неаполитанского посольства. Явились и сицилийские послы, защищавшие права бастарда Фадрике, и те, кто выступал в поддержку герцога де Гандия. Все, включая и графа Уржельского, на тот момент единственного претендента, который перебрался жить в Барселону, – все интриговали каждый за себя, искали союзников, строили козни и вступали в заговоры один против другого.

Уго, в черном платье грубого сукна, с неизменным подносом наготове, прислушивался к шушуканьям разных партий: приближенных короля – за трапезным столом, свиты королевы – при ее личном малом дворе. Там парень узнал, кто такая была та старушенция, которая в ночь сбруи и веревки безрезультатно руководила движениями монаршего члена. Женщина звалась Маргарита де Монферрат, и была она матерью графа Уржельского; вместе со своей невесткой, сводной сестрой короля Мартина, с женой Рожера Пуча и еще с несколькими дамами Маргарита опекала, утешала и подбадривала королеву.

Таким образом виночерпий узнал, что граф Уржельский, любимец каталонской бедноты, страшно разругался с Бенедиктом Тринадцатым из-за назначения нового епископа Барселонского после смерти преподобного Франсеска де Бланес. Граф, будучи заместителем короля, намеревался подарить этот пост своему протеже, архидиакону церкви Святой Марии Беренгеру де Барутель; папа собирался передать епископство Франсеску Клименту. Как утверждали злые языки, в этом споре граф Уржельский вел себя с высокомерием и заносчивостью будущего короля, он ворвался в Барселонский собор и вмешался в работу капитула, защищая Барутеля, – как раз когда папа Бенедикт произносил свою речь. Понтифик не простил такой дерзости и потребовал от короля не только назначения своего кандидата, но и высылки графа Уржельского из Барселоны. Поскольку монарху было необходимо, чтобы папа узаконил его внука Фадрике, он выполнил оба требования: согласился на нового епископа и услал графа Уржельского в Сарагосу, а местный архиепископ и верховный судья, высшие представители власти в королевстве, отказались признать графа наместником короля и главным прокурором.

Так обстояли дела, когда 12 мая 1410 года Мартин решил перебраться из замка Бельесгуард в женский монастырь Вальдонселья, где находилась Креу-Коберта, королевская резиденция, где монархи часто останавливались перед въездом в Барселону. Мартину наконец удалось добиться от папы признания Фадрике законным внуком; официальное объявление должно было состояться первого июня в Барселоне. Уго хорошо знал Вальдонселью – это место располагалось рядом с виноградником Святой Марии у Моря.

Король наслаждался покоем цистерцианского монастыря. Королева же пребывала в отчаянии из-за предстоящего превращения бастарда в наследника, притом что сама она так и не забеременела, да это было и невозможно в ее нынешнем, до сих пор девственном состоянии. Остальные претенденты тоже сознавали, что их упования на королевскую корону рассеются в тот самый момент, когда Фадрике будет признан законным наследником Мартина Младшего. Достоверно известно, что двадцать девятого мая королева во главе своего женского двора (Рехина и Мерсе составляли его неотъемлемую часть) преподнесла королю гусыню,