От солдата до генерала: воспоминания о войне - Академия исторических наук

Я принимал в Кунарской операции участие, дошел горами до Асад-Абада — крупного города провинции. Принимало участие невероятное количество техники, огромное количество людских ресурсов, несколько советских и афганских дивизий. Операция делилась на несколько этапов, имела различные задачи. И вот там впервые я увидел «черных аистов», исламских добровольцев со всего мира, воевавших за идею, говорят их создал сам Бен Ладен. Видел я их в бинокль, с расстояния метров в 600, ходят во всем черном. С ними был бой, очень мощный, настоящее столкновение с атаками, контратаками, отступлениями, наступлениями. Закончилась операция в Хосте. Пробили дорогу на Хост — он всегда «отрезанный» был, только по воздуху туда попасть можно было. Вывели войска, и эта «трясина» опять замкнулась. Американцы, сейчас в таком же состоянии. Территорию Афганистана контролируют только те, кто на ней живет.

Афганский опыт не давал мне потом покоя, я все думал: насколько, вообще, войну с партизанскими движениями можно выиграть? Если партизанам противопоставить самую современную технику, то она вязнет как в болоте — нет противника, он аморфный, не с кем воевать, нет линии фронта. Внезапно появляется по ночам, его оружие минимально: стрелковое, безоткатки, пулеметы — это максимум, а против них «Шилки», тяжелые танки, авиация…

Вот, к примеру, Панджшерское ущелье. Проводилось несколько операций по его освобождению. Там стояло несколько советских частей, а вокруг них душманы. Наши стоят, и духи стоят, так и будет через пять лет и через десять. Специально пригоняли Ту-22 м из Ташкента, те сбрасывали тысячи тонн боеприпасов, самых современных. Их огонь корректировали люди с земли, какой там спутник, это как удар штыком: наводчик сидел в 500 метрах от шлемофона пилота. Бомбили ущелье безостановочно, все боеприпасами изрыли — и безрезультатно. Если взять любую гору один километр высотой и шириной километр на километр, и ее развернуть, как салфетку, со всеми складками и т. п. то там площади раз в

10 будет больше, причем взаимное перекрывание отрогов хребта такое, что гасит осколки, взрывную волну…. Чтобы одну гору накрыть, надо заходить с разных сторон и сыпать, сыпать снарядами.

Очень сложная обстановка с распространением радиосигнала, не всегда можно было благополучно связаться, были и такие случаи что сигнал не проходил.

Приходилось не только воевать, но и просто жить. Несколько слов о бытовых условиях.

Мыли лобовую броню хозяйственным мылом и давали ей прогреться, потом из хлебного мякиша лепили бортик, капали масла и разбивали туда яйцо — за 5 минут оно запекалось. А внутри боец сидит с такой температурой, и тепловые удары случались постоянно, но, тем не менее, ездили и воевали. Часто бывали такие случаи, что во время переходов солдаты падали от нехватки глюкозы в крови. Что делали: по цепи проносились медики и собирали по куску сахара, и заливали в рот сладкий чай.

Носили мы афганскую форму: толстая серая одежда из войлока, чешские ботинки с высокой шнуровкой, «лифчик» (разновидность разгрузочного жилета) с подсумками для гранат и магазинов.

Питание. За нашим полком, как за средневековой армией шла отара баранов, машина с крупами, апельсинами, мандаринами, все возили с собой. Были болгарские сухпайки — банка риса с мясом, ели, но плохо.

Основная пища была шурпа — могучий наваристый очень сытный суп, который заправляли картошкой, луком, большим количеством перца, морковью. Но это только офицерам и советским. Солдат кормили просто — рис с горохом, хлеб, чай. Хлеб чем-то походил на наш серый, но был очень плохого качества.

Был такой, довольно забавный случай с техникой. На горе стоял танк ВС ДРА Т-62, а может еще и более ранний, охранял высоты. Тут часть снимается с места, пошла ракета, движение

— «Все, давай вниз, пошли». А он стоял кормой вниз, наклонен, танкист его заводит, а у танка плохой аккумулятор, не может завестись. Ему говорят: «Давай мы тебя подтолкнем, и ты с толчка вниз по горе и заведешься». Придумал это наш зампотех, афганцы поняли, кивнули, подъехали на втором танке, толкнули его вниз. Вот только толкнули в «лоб» и танк поехал задом наперед. Есть, оказывается, такой режим работы дизеля, когда воздух стал затягиваться через выхлопную трубу, а выбрасываться через форсунку. Танк окутался черным дымом, съехал и замер — мотор начисто сгорел.

Или еще, в провинции Хост за 2–3 суток до моего ранения увидели мы антенну на горе, подумали — станция, решили обстрелять. Подготовили пушку ЗИС-З, времен Великой Отечественной. Вот только снаряды к ней взяли из-под 76-мм горной пушки раздельного заряжания (вот такие у нас тыловики), снаряд вогнали, а картуз с порохом никак не лезет. Подошел зам по артиллерии: «Ну что вы сделали?! другие боеприпасы взяли. Его же там перекосило и заклинило».

Афганский воин говорит: «Нет проблем».

Берет банник, это такая палка с утолщением для чистки, заходит со стороны дульного тормоза и начинает толкать внутрь ствола, прямо во взрыватель, чтобы вытолкнуть снаряд. Все попадали, лежат, орут: «Уйди дурак!»

А он все бьет и бьет, его счастье, что не сработал взрыватель. Снаряд можно было извлечь только в условиях рембата. Так и таскали 2 недели мертвую пушку с собой — врага попугать.

В подготовке текста воспоминаний оказал помощь Еременко Виктор Александрович, студент 1-го курса Аэрокосмического факультета Московского авиационного института (государственного технического университета)

Юрко Станислав Пантелеевич

В живых остался только я и механик-водитель

Я родился 24 июля 1963 г. в Харькове. Кишинёвскую среднюю школу № 17 «А» («Аэропорт») закончил в 1980 году. После неудачных попыток поступить в ГИТИС и затем в Кировоградское высшее лётное училище гражданской авиации, чтобы не болтаться без дела год — отучился в радиотехническом училище (ТУ-1) и стал радиомонтажником.

26 сентября 1981 года я получил повестку из военкомата и на следующий день уже должен был явиться на призывной пункт с вещами. У меня было всего четыре часа на то, чтобы успеть собрать всех друзей и родственников для торжественных проводов в ряды СА. Спас меня в этой непростой ситуации мотоцикл, взятый без спроса у старшего брата Серёги.

Торжество прошло весело и организованно. Ведь до меня на службу уже провожали трех моих старших братьев, и я был счастлив, что теперь настала и моя очередь служить Родине. Мы, мальчишки тех лет, были воспитаны на книжках и фильмах о Великой Отечественной войне. Ещё были живы наши деды-герои тех сражений, мы с замиранием сердца слушали их рассказы о войне и мечтали о том времени, когда и сами наденем военную форму и сможем проявить себя на ратной службе.