От солдата до генерала: воспоминания о войне - Академия исторических наук

У меня было одно тяжелое ранение. Случилось это ночью, в конце августа 1985 года, во время боевой операции на границе с Пакистаном, в округе Хост.

Спал на броне, был сброшен с нее взрывом снаряда, покатился в пропасть и падал по крутому откосу примерно 40 метров. Попутно ударяясь о скальные выступы, ломая ребра. Осколок снаряда вошел под коленную чашечку и раздробил голень. Мне очень повезло: спазм мышцы от болевого шока пережал артерию, что замедлило кровотечение, приземлился на карниз 2x3 метра поросший густой травой.

Взлетела осветительная ракета, смог увидеть ущелье, в которое провалился: общая глубина составляла примерно 70–80 метров, внизу гигантские валуны.

В течение 2-х часов ко мне подбирались сослуживцы, наконец, они смогли сбросить мне импровизированную подъемную систему из 3-х связанных одеял, на которую я заполз и меня подняли.

В том бою был смертельно ранен советник командира дивизии Веретенников — лежал на БТР, рядом с нашим, прилетела пуля, вошла сзади справа и вышла из-под колена, намотав кишки и порвав все мягкие ткани вдоль кости — вены, сосуды, мышцы… Его оперировали 14 часов, все сшили, даже ногу не отрезали. Женщина анестезиолог 2 раза падала в обморок, выкурила 2 пачки сигарет. Через какое-то время организм адаптировался, почки стали выделять мочу — нужен аппарат чистить кровь. Его срочно доставили в Ташкент, вынули из самолета, занесли в «Рафик», но забыли встретить. В результате он полтора часа пролежал там, на солнцепеке, началась гангрена. В конце концов, Веретенникова доставили в клинику, где его осмотрел дежурный врач, но к аппарату искусственной почки так и не подключили из-за того, что было воскресенье — и он скончался. Кабульские врачи его спасли, а ташкентские убили.

Ногу мне восстанавливали методом остеосинтеза (аппарат Иллизарова). Этому человеку надо поставить памятник: он вернул ноги и руки тысячам людей. Ребята предлагали взять с собой в СССР пистолет. На ногах же куча железа. Рамка зазвенит всяко, а как прилечу из Афганистана, обыскивать не будут. Взяли тогда «Беретту», здоровенная, прикрутили пластырем к железкам, под чехлом, на ноге, в Москве тогда прохладно уже было. Походил, на костылях, ничего не звенит, но потом решил не брать, зачем она нужна? Вообще из Афганистана привезти можно было много чего. А когда прилетел из Афганистана, на таможенном пункте, меня быстро обкатили вокруг рамки: «Не надо проверять…» Мог с собой хоть атомную бомбу провезти.

И когда я эвакуировался в Москву, в кабульском военном госпитале лечащий врач расстроено сказала: «Увозишь еще один аппарат, к себе, может, ты поговоришь, чтобы прислали еще запчастей, а то их очень мало присылают?» В самолет разрешали брать 20 килограмм личных вещей. И вот, возвращаясь из отпуска, все хирурги кабульского госпиталя везли не любимый черный хлеб и селедку, а везли аппараты Иллизарова. Чтобы потом «сшитые» люди вывозили их обратно в СССР, в себе. То есть государство, просто не снабжало наши войска в ДРА нужным количеством медицинского железа, вот врачи за свой счет и везли его из отпусков.

Вообще, тыловые службы работали из рук вон плохо, отношение к человеку на личном уровне отвратительное, а врачи — святые люди. Я не видел с их стороны и намека на плохое.

За легкое ранение выплатили 123 рубля (было пропито за 3 часа), за тяжелое ранение выплатили 500 рублей — поход в ресторан. Фантастика! Творили что хотели! Живы остались, ура! Ни одного трупа в группе. А в 1984–1985 погибал каждый третий советник в Афганистане.

Награды: орден Красной Звезды, орден ДРА (аналог ордена Красной Звезды).

Несколько слов о снабжении. Был такой курьезный случай, приходит мой друг Сергей Кирилов получать боеприпасы и говорит: «Нам нужно боеприпасов на 14 дней, то есть столько-то ящиков». Снабженец (афганец) считает на калькуляторе и выдает: «Нет, на 3 ящика меньше».

И так несколько раз. В итоге, Серега берет карандаш и считает на бумаге в столбик. У снабженца, между прочим, в звании подполковника, широко раскрытые глаза, нагибается через прилавок и шепотом спрашивает: «Что, вас и этому учат?!» Шок был таким, что оставшиеся три ящика отдал без промедления.

Вообще у афганцев можно было купить практически все. Ночью за 2 пачки сигарет я опробовал немецкий трофейный пулемет МГ-42 (фигурирует во всех фильмах про фашистов). Хороший пулемет, расстрелял 2 коробки патронов.

Каждое утро афганские военнослужащие начинали с тщательной чистки оружия, иногда затягивавшейся на часы. Это обусловливалось отнюдь не заботой о боеспособном состоянии, а из-за того, что, в случае попадания в плен, следы стрельбы служили доказательством военных действий против душманов и практически не оставляли шансов на жизнь, их расстреливали или ножами резали, убивали по-зверски.

Бойцы нашего полка боялись душманов как огня, даже пленных. Был у нас советник командира соседнего полка, молдаванин, звали его Василий, был отчаянный трус. Когда начиналась перестрелка, а он был при этом еще и на голову больной, прыгал в БТР и лежал там на дне. Потом, когда бой заканчивался, он вылезал и говорил, что помогал набивать пулеметные ленты.

А потом начинались долгие и томительные часы переходов и прочесываний. Огневые контакты были через день, в основном обстрелы на пределе дальности.

Бой всегда начинается неожиданно, бежишь по склону, рядом бегут твои товарищи, расстояние 10–15 метров, о пролетевшей пуле узнаешь по свистку, пролетела — не твоя, свою не слышишь — летит быстрее звука. Косит кусты вокруг, иногда понимаешь, что обстрел, по шевелению растительности. Залегаешь, перебегаешь, потом останавливаешься, такая плотность огня, что нельзя идти вперед. Идем в обход, душманы отходят, их догоняешь, да все это при спуске с горы, градусов под 30, расстояние до них 1,5 км, поросшее кустарником, вот это медленное тягучее движение, вспышки стрельбы, трупы иногда валяются. Душманы своих убитых утаскивали, раненых, если были сложные ранения, добивали.

Проблем у командира десантной дивизии, которая высадилась в тылу противника три: где брать боеприпасы, провизию и куда девать пленных.

Десант рассчитан на короткий промежуток, так же как и оккупационная армия. Если взял пленных — браво! Таскаешься с ними по горам, а у тебя по графику еще 2 недели впереди. По технологии пленных мы должны были сдавать афганцам, те вызывают своих особистов, нам их трогать нельзя — иностранные граждане. Мы не должны были этим заниматься. Если пленных 2–4 их можно переслать, а если человек 10? А если есть раненые, таскать его что ли, кормить? Приходилось расстреливать. Это не преступная жестокость, тут простая дилемма: кого спасать своих раненных или пленных? Это на равнинах можно погрузить в грузовики и вывезти, но там, где выйти можно только при помощи вертолета, тут шутки в сторону.