Вардананк - Дереник Демирчян

Один из младших командиров увел Саака и остальных крестьян в лагерь. Персов увели в темницу.

Опустив голову, из толпы выступил рштуниец Артэн:

– Скажу слово истины, не обижайтесь вы на него, государи нахарары, и ты, Спарапет! – начал он сдержанно и с достоинством. – Знаем мы: уж так положено, чтобы вы по-своему жили, мы – по-своему. Да только неведомо вам горе простого народа. А мы из-за этого горя сюда и пришли. Так не невольте нас, дайте нам повоевать с горем нашим!

Вардан не нашелся что ответить, промолчал.

Мрачная подавленность царила среди князей. Васак чувствовал себя настолько глубоко оскорбленным, что у него хватало сил лишь на то, чтобы молчать, скрывать свое унижение и не давать повода для нового унижения. Он чувствовал, что с каждым часом его положение делается все более и более шатким, и еще неизвестно, чем все может кончиться.

Слово взял Вардан:

– Горестно и мне, государь марзпан, что простой крестьянин дошел до такой неслыханной дерзости. Не надо было давать повода…

Васак с холодным высокомерием отозвался:

– Это лишь начало безвластия. Это мятеж против власги, против законности!

– Это – подвижничество, государь марзпан! – повысил голос Спарапет. – Крестьянин стал подвижником, воином родины. Нельзя поднимать руку на подвижника!

Васак не ответил. Он лишь глухим голосом приказал свиге следовать за ним. Уехали и нахарары, на площади остался лишь Вардан. Он окинул стоявших перед ним Атома и Амазаспа беглым взглядом и долго не произносил ни слова.

– Где он? Пусть подойдет ко мне тот крестьянин! – наконец, приказал он.

Пошли за Сааком. Он явился, окруженный группой крестьян, и встал перед Варданом.

Толпа с острым любопытством подалась вперед. Погос, Ованес-Карапет и с ними все те, которые давно мечтали увидеть Спарапета вблизи, поговорить с ним, опережая друг друга, спешили окружить Вардана. К ним примкнули также и вооруженные мечами крестьянки.

Стоявшие поодаль горожане, которых сдерживали воины, внезапно прорвали кольцо и гурьбой хлынули к Вардану. Сепух Давид безрезультатно пытался оттеснить их. Кузнец Оваким, Вараж, Маркос, бормотавший что-то невнятное дед Абраам и неистовый брат Зарэ прорвались сквозь ряды и подбежали к Вардану. раньше других Увидев это, оставили свои стоянки и прибежали к Вардану, несмотря на все запреты сепуха Давида, и воины различных нахарарских полков.

Никто не произнес ни слова. Все с блаженной улыбкой смотрели на Спарапета, следили за каждым его движением, радуясь уже одному тому, что он находится среди них. С острым любопытством и глубоким почтением рассматривали его рштунийцы. Блаженствовали Корюн и его товарищи-новобранцы. Стоя поодаль, Аракэл спокойно следил за происходящим.

Вардан глядел на стоявшего перед ним изувеченного мученика, перенесшего пытки и подвергшегося надругательствам. С перебитым носом, с обезобрахенным лицом, чудом сохранивший один глаз, этот человек вызывал острую жалость и ненависть к палачам.

– Это Деншапух сделал? – хмуро спросил Вардан.

– Деншапух-перс, Спарапет! – громко ответил Саак. – Деншапух-перс!.. Образ божий стер он с лица моего… Кто же воздаст за это?!

– За тебя воздаст народ армянский, брат-крестьянин! – так же громко отозвался Вардан. – Деншапух-перс не с одного с тебя стер образ божий, он хочет стереть образ божий со всего армянского народа!

– Если так, то какова же будет судьба народа армянского? Или опять будут делить народ на князей и крестьян да еще на мамгунов и рштунов?

– Знай, брат-крестьянин, что на бой этот поднялись и князь с крестьянином, и мамгун с рштунийцем, как ты сказал. Все мы стремимся к свободе, все мы – воины-подвижники во имя отчизны! Готовьтесь же к войне за свободу!

Все перекрестились. И в глубоком молчании, со странной безнадежностью и одновременно с надеждой прозвучал возглас Саака:

– Будем сражаться, Спарапет! Пойдем, сражаясь, из поколения в поколение: где-нибудь да блеснет свет и для нас!..

До глубины души взвознованный, Вардан взглянул на него, на толпу и печально покачал головой:

– Далеко еще до нашей свободы, трудно до нее добраться!.. Но мы пойдем с боями из поколения в поколение – и дойдем!

Он порывисто встал, еще раз обвел всех взглядом и направился с Атомом в Арташат.

Брат Зарэ посмотрел вслед Вардану затуманенными глазами и со вздохом протянул:

– Э-э-э!.. Хорош божий свет, хорош, да только попал он дракону в пасть!.. Этот поднялся, чтоб вырвать из пасти… Хватит ля силы? А горя-то ведь много, ох много!..

– Хватит! – своим грубым голосом перебил его Аракчл и, немного погодя, добавил: – Поможем, тогда хватит!.. Ему-то хватит, свою родину он вызволит! А ты вот что скажи: ведь кровь-то будет проливаться наша, а нашу родину он вызволит?

Вечерело. Тени поползли, вытянулись. Немного поодаль от костров беседовали усевшиеся в кружок крестьяне.

– Эх, нет на свете справедливости – вот откуда все горе! – твердил Езрас, уставившись глазами в землю.

– Есть справедливость! Должна быть! – возразил другой, не отводя взора от костра.

– Не быть ей, пока совесть своего голоса не подымет!

– А подымет ли когда-нибудь? – усмехнулся четвертый.

– Должна поднять! – с жаром подхватил Езрас. – Голос простого народа должен громом греметь, горы потрясать!

– Когда же это будет? Когда?

– Из всех веков и всех дней – будет век и день!.. Гром прогремит – и откроется судилище. И первым будет на суде говорить простой народ!

– А почему простой народ?

– Потому что он более всех обездолен! Значит, ему быть первым жалобщиком Жаждущему подай воды, народу дай справедливость!

– Правда истинная! – подхватили крестьяне.

– Нет края мучениям народным…

– Как морю края нет!..

– Эх, да разве только простому народу плохо? Вот в Масьяц-Вотне, говорят, человек один объявился, предрекает он: еще раз будет разрушен мир и еще раз снова воздвигнут! – задумчиво молвил Езрас.

– Зачем ему разрушаться, зачем заново строиться? Построен – и стоит! Чего в нем недостает? – удивился один из крестьян.

– Кособокий! Пусть построят заново, чтоб выпрямился!

– Истинная правда! – со всех сторон откликались крестьяне – Пусть построят заново-выпрямится… – с насмешкой повторил один. – Да когда же это будет? Когда?

– «В некий день!..» Ждите, пока наступит этот «день из дней»! Сейчас нам давайте его, этот «день из дней»! Сейчас!..

– Сейчас еще не время! – прервал его светлоглазый крестьянин. – Этот «день из дней» наступит, когда начнется война простого народа…

– Эта война и сейчас идет! – негромко и убедительно сказал свое слово старик с задумчивым лицом.

– Как же это, дед Андриас? Тысячи царей, князей войну заведут – какое же дело до них простому народу?

– Такое дело, что сколько бы ни сражались цари да князья, а простой народ всегда в их войне участвует. Это он весь мир перед собой гонит! И под конец – опять-таки свою собственную войну ведет, пока не наступит врем ч построить другой мир…

Аракэл, до этого не проронивший ни слова, не вытерпел:

– Куда это забрались, гляди-ка. Другой мир построить, война простого народа… Война простого народа – это война за то, чтоб ему принадлежали и право, и справедливость, и земля. А сейчас все это принадлежит князьям. Кто даст вам замлю, право? Справедливости вы ждете? Придет она, еще много раз придет, но опять ложной правдой окажется, – и так до тех пор, пока не придет правда всех правд и не останется только один мир да еще с ним вместе – один простой народ! А до тех пор много еще нам воевать, пока она придет. Война простого народа!

– Простому народу не много и надо! – оживленно вмешался крестьянин с огрубевшим лицом, до того молча внимавший беседе. – Лишь бы его кто-нибудь на свете хотя бы краем ногтя поддержал!..

– Не понимаю я, что вы тут наговорили! – отозвался другой крестьянин, с интересом слушавший беседу, и обратился к сероглазому старику:- Андриас, растолкуй-ка хоть ты мне: кому же в конце концов мир этот принадлежит?

– Мир простому народу принадлежит! – ответил спокойно и уверенно Андриас.

– Простой народ – всему корень! – подхватил дед Абраам.

– Конечно, корень! – подтвердил Андриас. Все опустили головы в каксм-то благоговейном молчаний. Лишь костер потрескивал весело и громко в наступившей тишине. Ночь подкрадывалась ко дворцу марзпана. Мрак постепенно скрывал очертания ограды и здания. Неосвещенные окна говорили об одиночестве обитателя дворца.

И впрямь одинок был Васак. Он находился во власти мрачных мыслей. События последних дней обрушились на него с яростной стремительностью, смешали все его планы Восстание, кото: рое он стремился подавить столь суровыми мерами, опрокинуло все и, подобно внезапно сорвавшемуся урагану, прокатилось пи всей стране. Разгромленные персидские отряды, бежавшие из Ар мении, несут уже весть о случившемся и с безобразными преувеличениями распространяют ее по всей стране.