Вардананк - Дереник Демирчян

Тоска овладевала Арсеном. Юноша-воин впервые начинал чувствовать, что война сковывает, насилует дшу, накладывает суровые обязательства, грубо разрывает самые заветные и драгоценные нити. Он глядел на свою грядущую жизнь со смяте «ем в сердце. Что оставалось ему делать? Так или иначе он принужден будет оставить Хоришу, уехать в свою далекую отчизну, с оружшм в руках защищать ее от персов…

Гарегин Срвактцян ежедневно собирал у себя князей – командиров конницы и обсуждал с ними возможности освобождения. Это приводило Арсена в еще большее смятение. Преданный родине юноша-воин стыдился сам себя за то, что не мог всей душой отдаться делу, которого требовало благо отчизны. В его душе боролись две любви: к отчизне и к Хорише!.. «И отчизна, и Хориша» – мысленно отвечал Арсен, хотя и сознавал, что это неcовместимо: Хоришу он должен был покинуть, чтобы уйти на войну за родину…

Однажды князь Гарегин уже открыто заявил, что ждет лишь удобного момента для побега.

– Ты полагаешь, что это возможно? – спросил Арсен, чувствуя, что совесть у него нечиста.

– А есть ли какая-нибудь иная возможность спасения для нас, кроме побега? – вопросом на вопрос ответил Гарегин.

Чтоб отвлечь всякие подозрения, Гарегин решил сблизиться с персидскими вельможами. Он начал с Нюсалавурта. Скопец-полководец даже у себя, в собственном шатре, наедине с самим собой, выглядел злобным и неприветливым. Он встретил Гарегина неприязненным взглядом.

– Привет великий! – произнес, склоняясь перед ним, Гарегин.

Ни на лице, ни во взгляде Нюсалавурта не отразилось ничего. Казалось, перед Гарегином сидел каменный истукан.

Гарегин не садился, чтоб подчеркнуть, что не получил от Нюсалавурта приглашения сесть.

Нюсалавурт молчал. Заговорил Гарегин.

– Государь Нюсалавурт! – начал он решительным тоном – Зачем сидит без дела армянская конница? Или отправьте нас сражаться с кушанами, или верните нас на родину – сражаться с вами!

Свирепая усмешка исказила лицо Нюсалавурта.

– Так… Еще что?..

– Больше ничего!.. – коротко и сухо отрезал Гарегин.

– Будете сидеть в своем лагере и делать то, что вам прикажут.

Гарегин пристально разглядывал Нюсалавурта.

– В лагере мы сидим не в качестве воинов. Если решено и впредь так обращаться с нами – отберите у нас оружие, отведите в темницы, чтобы мы стали мирными заключенными! А если нет, если у нас в руках оружие, – то мы равны вам, мы – воины. Тогда пошлите нас на войну! Ведь жаль и оружия и воинов! Ты сам воин, ты поймешь меня.

Нюсалавурт как будто размяк. Заговорила душа воина…

– Заключению подверг вас не я. Заключению вас подвергли царь царей и азарапет.

– Тогда скажи царю и азарапету, чтоб нас отправили на войну! Ведь мы прибыли сюда не затем, чтоб даром есть хлеб, а воевать!

Нюсалавурт пробормотал что-то себе под нос. Непонятно было, как подействовали на него слова Гарегина.

– Мне воины нужны… – проговорил он, наконец, вслух. – Нужны воины, а не бездельники, которые бьют поклоны солнцу! Мое дело – проливать кровь. Но меня не слушают… Хотят всех воинов превратить в жрецов!..

Как видно, у Нюсалавурта накопилось немало желчи, и он пользовался случаем излить ее, тем более что перед ним стоял храбрый воин, свидетелем подвигов которого он много раз был на войне с кушанами.

– Вышел я из себя и говорю: «Тогда давайте приведем слонов, растопчем эту армянскую конницу!..» – «Нет, говорят, нужно принудить их поклоняться огню…» Ну, а где это слыхано запирать воинов, оставив им их оружие?

Немного погодя он промолвил:

– Ладно, я поговорю!.. – и снова застыл каменным изваянием.

– Оставайся с миром! – простился Гарегин и вышел.

Войдя в шатер, где с нетерпением ждали его собравшиеся князья-командиры, Гарегии уверенно сказал:

– Пошлют нас на войну с кушанами.

Весть о событиях в Ангхе в конце концов дошла и до Апара. С большими преувеличениями и прикрасами расписывалгсь возвращение нахараров к христианству, избиение жрецов разгром персидских войск, захват Деншапуха и остальных персидски? вельмож, развернувшееся восстание.

Азкерт рассвирепел, обезумел от ярости. Вдогонку выступившему войску, которое шло в Армению с нахарарами. и должно было лишь следить за соблюдением порядка, внушая страх населению, полетели срочные гонцы с приказом немедленно ворваться в страну, предать ее огню и мечу.

Тайные гонцы Вардана еще раньше сообщили весть о событиях в Ангхе томившейся в Апаре армянской коннице и доставили ее князьям-командирам приказ во что бы то ни стало вырваться из пленения.

Посетив князя Вахтанга, Арсен поведал ему о событиях в Ангхе, умолчав о намерениях армянской конницы. Вахтакг вспылил и начал громко угрожать Вардану, заверяя, что его постигнет заслуженная кара. Хотя беседа происходила в саду, но гулявшие поблизости Хориша и Вараздухт смогли услышать все подробности событий.

В тот же вечер Вараздухт тайком пробралась к Кодаку. Увидя ее в своих покоях, куда женщинам входить и запрещалось и не подобало, изумленный Кодак тревожно спросил:

– Что служилось?

– Знаешь о падении маозпана?

– Знаю… – пробормотал Кодак, в действительности узнавший об этом только сейчас. – Печальная весть…

– Но есть нечто, еще более печальное! – поспешила добавить Вараздухт, догадываясь о его неосведомленности.

– Да!.. – подтвердил Кодак.

– Понимаешь, все мы – и я и ты – находимся в опасности. Эх, князь! – польстила ему этим обращением Вараздухт. – Если даже и захочешь ты теперь помочь ему – ничего не выйдет! Теперь и я боюсь его защищать. Он изменой истребил персидские отряды и жрецов, прикрываясь тем. что это якобы дело рук Спарапета; приказал схватит и заключить в темницу Деншапуха, могпэтов и Дареха; поклялся на евангелии бороться с персами… приложил свой перстень к посланию о помощи, направленному к императору Византии… И это еще не все: он послал Спарапета и Нершапуха против.персидских войск, а сам сидит в Арташате, рассылает приказы разбивать атрушаны и истреблять персидских воинов в крепостях!.. Мыслимо ли ему после этого спастись от Азкерта?! Я пришла предостеречь тебя: не вмешивайся! Жаль мне тебя: голову снимут с плеч!..

Кодака изумило, что Вараздухт, вместо того чтоб самой использовать полученные сведения, как бы «преподносит» их ему, Кодаку, а сама отходит в сторону… Он догадался, однако, что Вараздухт твердо решила спасти Васака и отрекается от него только на словах, чтоб добиваться своей цели тайком. «Напрасно! Не спасти теперь его!..» – мысленно подумал Кодак, смеясь в душе над наивной хитростью Вараздухт.

– Да и не стоит мучиться из-за него! Пусть погибает! – закончила Вараздухт.

Кодак утвердился в своем мнении. Но он был так ошеломлен и напуган всем услышанным, что поверил в падение Васака и решил немедленно перекинуться на службу к Варазвагану Именно к этому и стремилась Вараздухт. Она давно уже заметила, что Кодак склонен изменить Васаку, и решила поставить ему западню.

Кодак не стал медлить: в полночь конь его остановился у дворца Варазвагана.

Варазваган с радостью ухватился за подвернувшийся повод. Все спало во дворце азарапета Персии. Михрнерсэ сидел, уставя змеиный взгляд в одну точку, когда Варазваган показался у занавеса. Азаранет медленно перевел взгляд на Варазвагана и движением век дал ему понять, что он может приблизиться. Варазваган осторожно прошел вперед несколько шагов и снова остановился.

– Говори все, что тебе известно! – вымолвил Михрнерсэ.

Варазваган расписал ему события в Ангхе и Арташате так красочно, как только позволяло ему его воображение Михрнерсэ пристально взглянул на него, помолчал и внезапно нанес удар:

– Кто сообщил тебе это?

Варазваган вдруг опомнился: «А если это ловулка Кодака?!» – И он поспешил заявить:

– Я узнал все от Кодака, государь азарапет! Нахмурившись, Михрнерсэ хлопнул в ладоши, приказал вбежавшему дворецкому:

– Немедленно поймать ту армянскую девушку, которая однажды приходила ко мне, и обезглавить се!

– Будет исполнено! Дворецкий выбежал. Михрнерсэ перевел взгляд на Варазвагана:

– Женские пересуды ты осмеливаешься сообшато мне?.. Варазвагана обдало холодным потом, но он сделал усилие и, слегка повысив голос, ответил:

– Женские пересуды?.. Ты полагаешь, что я попал в ловушку?.. Но то, что я сообщил тебе, – истинная прасда: можешь приказать меня обезглавить, если не подтвердится, что марзпан поклялся воевать против арийцев и бросил в темницу Деншапуха, могнэтов и полководца Дареха!

Вечер развернул и раскинул свой черный бархат. В тенистом саду, на берегу речушки, сидели Диштрия и Хориша. Оттуда, где они расположились, видна была дорога в город. Обе они смотрели в ту сторону. Хориша ждала Арсена.

– А вдруг не приедет он, Хориша? – в голосе Диштрии звучали страх и озабоченность.