Вик Разрушитель #4 - Валерий Михайлович Гуминский

— Куда это господина Ломакина и Куана повезли? — мне стало интересно.

— Их поселят до завтрашнего дня в гостевом доме, — пояснил отец. — Хочу побыть только с мамой и тобой. Зачем нам посторонние люди в доме? Пообщаемся, посмотрим друг на друга.

— А мама с нами поедет в имение?

— Я не запрещаю ей, — пожал плечами отец, — хотя ездит она к родственникам весьма неохотно. Ну, это ее личное желание.

Мы подъехали к двухэтажному особняку, построенному в каком-то смешанном стиле. Нижний этаж на массивном каменном фундаменте высотой чуть ли не метр, был полностью выложен из кирпича, оштукатурен и выкрашен в нежный бежевый цвет. Широкие окна, парадная лестница под навесной изящной крышей, накрытая зеленой дорожкой из ковролина, чтобы ненароком не поскользнуться на отшлифованном камне. Второй этаж представлял собой нечто в старорусском стиле с примесью современных строительных технологий: полностью деревянный из оцилиндрованного бревна, с длинным балконом, опоясывающим чуть ли не весь дом, с завитушками, с мощными деревянными стеклопакетами, а на самом верху медленно покручивается ажурный флюгер в виде черного кота. Неподалеку возвышается кирпичное здание с длинной трубой. Явно автономная котельная, обогревает все хозяйственные постройки.

Внедорожник проехал мимо крыльца, давая нам занять подобающее место. Водитель остановил «Аргус» точно посередке, и к нам сразу же бросился один из охранников, торчащих у входа. Он распахнул дверь и легким поклоном приветствовал меня, вылезшего первым:

— С прибытием, княжич! Добро пожаловать домой!

Видать, все здесь уже проинструктированы о моей персоне. Я размял ноги, дожидаясь отца, и замер, увидев маму. Распахнув двери, она с непокрытой головой, но в черной искристой меховой шубке выскочила на крыльцо, и рванула ко мне навстречу. Больше всего я боялся, что мать, не дай боги, поскользнется и упадет. Но второй стражник умело страховал ее, вроде бы и не торопясь, но в то же время находился рядом с нею.

— Сынок! — мама сжала меня в объятиях, обдавая запахом тонкого парфюма. Ее темно-каштановые волосы упали на мое лицо, но я стоически терпел, сам прижавшись к родному мне человеку. Все детские обиды, злость и прочие психологические комплексы рассыпались в прах на морозном воздухе. Если отца я еще не мог принять по разным причинам, то мама сейчас была для меня самым родным человеком в мире. — Как же ты вырос, в плечах раздался!

— Мам, простынешь же! — пробурчал я, стараясь выбраться из крепких объятий. А еще чувствовал, что она беззвучно плачет. — Ну, мам, хорош уже! Вот он я, приехал, как и обещал! Все, пойдем!

— Вещи княжича занесите в дом, оставьте в парадной, — услышал я голос отца. — Ася, не будь столь безрассудной! Застынешь!

В конце концов мы вдвоем уговорили мать, и она, счастливая, держала меня за руку, пока не завела в просторную парадную, залитую электрическим светом. Там нас ждали две горничные в голубых платьях и кружевных передниках поверх них. Обеим лет по тридцать, вышколены так, что лишнего слова не скажут. Руки сложены на животе, в глазах плещется любопытство.

— Всем здрасьте, — не зная, что сказать, брякнул я, расстегивая куртку.

— С приездом, Андрей Георгиевич! — чуточку вразнобой ответили горничные. — Какое счастье для Аксиньи Федоровны! Георгий Яковлевич!

Они поклонились отцу, и тот кивнул на мою сумку:

— Мария, отнеси вещи княжича в его комнату, а потом покажешь, что и как.

Черноволосая, с едва вздернутым носиком и россыпью веснушек на лбу, женщина забрала у охранника мой баул. Я бы мог воспротивиться этому, но присутствие отца могло вылиться в очередное нравоучение по теме «что входит в обязанности домашней прислуги и как вести себя молодому хозяину». Тем более, сумка не тяжелая, там вещей — кот наплакал.

Мама чуть суетливо помогала мне раздеться, как будто до конца не верила, что я здесь, рядом с ней, что это не иллюзия, а самый настоящий сын.

За обеденным столом кроме нас троих больше никого не было; мама, выпроводив горничных, сама взялась ухаживать за мной и отцом. И такая идиллическая картина, по моему мнению, очень ей нравилась.

— А чем ты сейчас занимаешься, Андрюша? — поинтересовалась мама, подлив мне наваристой ушицы из белорыбицы. — Не только же своим железным бронекостюмом? Есть и другие интересы. Учитывая, что ты сейчас в императорском лицее учишься, там возможностей куда больше.

— Мам, — работая ложкой, я хлебал душистый суп, — в «Чистых Прудах» у меня один интерес — экзоскелеты. Тем более, там есть инженер и механики, которые обслуживают железо. У меня пока нет возможности заниматься ими самостоятельно. Но, так-то, есть кое-какие задумки. Например, студию звукозаписи открыть. Свою.

Отец хмыкнул и промокнул салфеткой губы.

— Не из-за Анжелики Салтыковой, случаем, ввязываешься в убыточное дело? — спросил он.

— А если даже из-за нее — то что? — набычился я. — У меня есть деньги, которые я хочу вложить в проект. И я уверен, что дело пойдет. У Анжелики появился отличный материал для раскручивания имени. Запишем чумовой альбом, с руками отрывать будут. А потом, она мне помогла однажды, и это моя благодарность.

— Молодость, — неопределенно хмыкнул отец. — Как есть, молодость в самом худшем ее проявлении: готовность показать красивой девушке, что весь мир к ногам хочу положить… Ну ладно, на твои деньги я не претендую. Прогоришь — урок на будущее будет великолепный. Но сам хоть понимаешь, что это совсем не то, что тебе надо?

— А что мне надо, отец? Сам-то ты знаешь или только прописные истины готов вталкивать? — меня понесло. — Я пытаюсь нащупать свой путь. Приобрел старый, но добротный дом, где будет мастерская для экзоскелетов и студия. Пока да, одни расходы. Но это не риск, а оправданный ход. А чего ты ждешь от меня? Я младший княжич в семье, наследник рода уже определен — это Антон. Есть еще дети, которым надо помогать. Мне ничего не светит на этой дороге.

— Тпру! — фыркнул князь Мамонов и рассмеялся, но глаза его потемнели то ли от гнева, то ли от забурлившей Силы. — Разлетелась, лошадка! Слышала, мать? Каков сын-то у нас самостоятельный! Ну, молодец, я только могу поаплодировать смелости и решимости нашего Андрея! Только не забывай, парень, что за твоя жизнь до совершеннолетия будет под бдительным контролем семьи, то бишь меня. Хочешь ты этого, или нет — уже не важно. Ты Мамонов, и все свои действия должен совершать исходя из ситуаций, которые не должны навредить Роду. И почему ты решил, что ты мне безразличен? Например, я