Время, назад (сборник) - Филип Дик

К счастью, всего через несколько мгновений сознание покинуло его.

— Они мертвы, — с тяжелым вздохом сказал сущик–медик. — Лишенные конечностей члены элиты все до единого мертвы. — Он бросил взгляд в иллюминатор на другие корабли, бесцельно дрейфующие по соседству. Вдалеке виднелась планета Земля, по–прежнему зеленая, по–прежнему напоминающая спелую сливу, которую оставалось только сорвать. Если, конечно, у кого–то возникло бы желание завоевать планету.

— Но почему? — робко спросил один из сущиков–навигаторов.

Сущик–медик лишь пожал плечами.

— Что–то воздействовало на них через Великую Общность. Когда оно достигло маршала Коли, я как раз находился с ним в телепатическом контакте. И успел рассмотреть это: глубокая, бесконечная тьма. Я, естественно, тут же разорвал контакт. В противном случае я бы погиб вместе с маршалом.

— Но почему же маршал Коли сам не разорвал контакт с Великой Общностью? — спросил второй сущик–навигатор. — Ведь, в таком случае, он спас бы собственную жизнь.

Сущик–медик наконец оторвался от иллюминатора.

— Представители правящей элиты так не поступают. В трудные моменты они сливаются в полиэнцефалическом единстве. В данном случае, чем больший страх охватывал их, тем сильнее они стремились раствориться в мысленном единстве, делая себя уязвимыми той зловещей силе, которая достала их через Великую Общность.

— Да, это слабость, которая нам ни к чему, — задумчиво заметил один из сущиков–офицеров.

Уловив в словах юного сущика–офицера самоуверенные нотки, сущик–медик улыбнулся. Будь маршал Коли жив, он никогда не осмелился бы говорить в подобном тоне. «Молодежь, — вдруг осознал сущик–медик, — со временем приспособится и перестроится. Остается надеяться, что им не придет в голову начинать межпланетные войны. Однажды эта ошибка была сделана, и одного раза вполне достаточно».

— Давайте вернемся домой, — заметил сущик–медик, и остальные тут же начали готовить огромный корабль к обратному перелету.

«Теперь, — мрачно подумал сущик–медик, — нам предстоит самим отвечать за себя».

Эта странная и совершенно новая мысль здорово приглянулась ему, привлекла и в то же самое время наполнила его ужасом. «Теперь, когда мы обрели свободу, — подумал он, — остается надеяться, что она не окажется для нас слишком тяжелой ношей».

15

Когда в глаза ему ударил ослепительный свет, Гас Свенесгард лишь глупо заморгал.

Охватившее его чувство облегчения было столь сильно, что он просто лежал, шепча молитвы своему всемогущему Богу. Благодарственную молитву. Но потом его захлестнула волна паники. «Интересно, — подумал он, — я все еще один или нет?»

Он поднялся с постели и подошел к окну. Там, снаружи, в вечерних сумерках лежала знакомая пыльная улица, вот только не видно было ни единой живой души. С каждой секундой ужас в его душе нарастал. Он поспешно выскочил в коридор отеля и крикнул: — Есть кто–нибудь?

— Я здесь, босс, — послышался голос одного из верных Томов. Он доносился из–за поворота коридора. Гас бросился на голос. — Ты жирный и злой, — сказал Том, когда они оказались лицом к лицу, глядя друг на друга в упор, — но все же ты лучше, чем ничего. — Его голос прерывался от волнения.

Гас сказал:

— Ты ленивый, как старый пес, и мерзкий, как жаба. Но я еще никогда в жизни не видел ничего приятнее твоей рожи! — Тут они оба зашлись едва ли не истерическим хохотом, а вокруг захохотали другие. Дверь одного из номеров открылась, потом другая. Постояльцы один за другим выползали в коридор, приветствуя друг друга.

Оказавшийся в самом центре этой бурлящей человеческой массы, Гас крикнул:

— Сейчас же распоряжусь, чтобы все эти двери сняли с петель! Это будет первый в мире отель без дверей! «Они любят меня, — с благоговейным трепетом осознал Гас. — Они и в самом деле любят меня! Стоит только посмотреть, как каждый из них старается обнять меня. А вот эта старая леди так и вообще поцеловала. Да, пожалуй, свершилось самое настоящее чудо любви. Должно быть, это Божье послание любви всему человечеству». — Эй! — крикнул Гас, перекрывая гвалт в коридоре, — А как вам понравится, если я стану королем?

Один из Томов откликнулся:

— Можете становиться кем захотите, прах вас разбери, мистер Гас. Только позвольте мне как следует наглядеться на вас!

К нему присоединились другие голоса.

— У–р–р–ра королю Гасу! Да здравствует король Гас! Гаса — в короли!

Гас с трудом выбрался из толпы и затопал через вестибюль к видофону. Дрожа от возбуждения, роняя монетки, которые со звоном разлетались по полу, он дозвонился до ближайшей телестудии. — Говорит Гас Свенесгард, — возвестил он. — Я хочу купить час вашего самого лучшего времени с трансляцией через спутник на весь мир… Скажем, завтра вечером. — Его соединили с директором студии, и он повторил ему свое требование.

— А от чьего имени вы выступаете? — спросил директор.

— Я — исполняющий обязанности главы территории Теннесси, — резко заявил Гас.

— Вы способны заплатить за наше эфирное время? — Директор студии назвал приблизительную сумму.

Гас растерянно заморгал и промямлил:

— Д–да, к–конечно. — Сумма была астрономической и грозила разорением. Но дело того стоило.

— Значит, решено, — сказал директор студии. — Сейчас мы готовы выпустить в эфир кого угодно, лишь бы это был человек. С того момента, как снова появился свет, здесь творится черт знает что. Знаете, что здесь сейчас делается? Наш лучший ведущий новостей сейчас раздевается перед телекамерами и орет «Я люблю вас всех!» И, думаю, через минуту он сделает еще что–нибудь более безумное, например, начнет говорить правду.

— Так значит, вы выделите мне эфирное время? — не веря собственным ушам, спросил Гас.

— Само собой. Но оплатить его придется авансом до начала передачи.

— И транслировать вы будете на весь мир?

— Даже не сомневайтесь.

— Ур–ра! — воскликнул Гас.

— Эй, послушайте, — попросил директор студии. — А вы не могли бы крикнуть «Ур–ра» еще разок? Первый раз слышу, чтобы человек был так счастлив.

— Урр–рра! — снова закричал в видофон Гас.

— А почему бы вам ни прихватить супругу и не поужинать с нами перед началом передачи? — спросил директор студии. — Уверен, что мое семейство с удовольствием познакомится с исполняющим обязанности главы территории Теннесси.

— Да у меня жены–то нет, — сказал Гас. — Понимаете…

— Ничего страшного. Можете жениться на моей старшей дочери. Уверен, после того, что произошло, вы покажетесь ей просто красавцем независимо того, как выглядите на самом деле.

— В любом случае, ловлю вас на слове по поводу ужина, — сказал Гас, поблагодарил собеседника и отключился. «Они любят меня, — снова подумалось ему. — Все люди в мире меня любят».

Зазвонил видофон. Стоящий рядом Гас ответил на вызов.

— Гас Свенесгард? — спросил чей–то голос. Экран оставался темным. Впрочем, этот видофон в отеле и раньше, бывало, выкидывал подобные шутки. Это его не удивило.

— Да, это я, Гас. — Голос показался ему знакомым. Однако он никак не мог сообразить, с кем говорит. Было в этом голосе нечто странное и пугающее. От волнения по дряблому телу Гаса побежали мурашки.

— Значит, хочешь стать королем, да? — В голосе говорящего слышалось презрение, холодное и безжалостное презрение.

— Само собой, — ответил Гас, внезапно утративший уверенность в себе. «Ну вот, — с упавшим чувством осознал он, — и нашелся человек, который меня не любит».

— Я знаю тебя, Гас Свенесгард, — заявил голос. — Причем, знаю лучше, чем ты знаешь сам себя. Ты не способен справиться даже со своим собственным обжорством. Так как же ты собираешься управлять другими людьми, если не в состоянии совладать с самим собой?

— Да ведь я ничем не хуже, чем… — осторожно начал Гас.

— Но разве этот причина называть себя «королем»? Только потому, что ты ничем не хуже всех остальных? — Голос стал тверже и жестче. — Ты — всего–навсего клоун, Гас, ты — просто надутая деревенщина, низкопробный клоун. — Голос был неумолим. — Ты — лицемер. Эгоманьяк. Расист надутый, с задницей, размером в свиное рыло.

Напуганный Гас заметил:

— А в–в–вы, собственно, кто такой?

— Ты что, меня не узнаешь?

— Черт, конечно, нет! — С ним никто никогда не разговаривал подобным тоном, по крайней мере, уже давным–давно.

— Ты же присутствовал на моем рождении. Неужели не помнишь? В бездонной темноте, в полнейшей тишине.

— Слушай, ты придурок, что ли? — Его голос дрожал.

— Да, представляю, как тебе хотелось бы низвести меня до уровня обычного придурка! Я представляю себе ход твоих мыслей. Я знаю, что ты думаешь, Гас, как ты делишь людей на хороших и плохих, спасенных и обреченных. И, само собой, ты представляешь себя одним из спасенных.