Трон Торна - Дмитрий Воронин

Она некоторое время молчала, потом, тряхнув гривой рыжих волос, сказала уже нормальным, таким знакомым Рону тоном:

— И поэтому надо побыстрее отсюда уйти. Подальше от соблазна.

Выходя, Айрин вскинула руку. Незримый «таран» врезался в потолок зала, круша стойкий гранит. Вниз посыпались первые обломки. Вновь и вновь волшебница наносила свои удары, пока наконец сыпавшееся с потолка крошево не превратилось в непрерывный камнепад. Они поднимались по лестнице, и магия Айрин разрушала все за их спинами. Она уже шаталась, по ее лицу тонкими струйками стекал пот, но опять звучали короткие, как удары бича, слова заклинания и рушились каменные стены, хороня под собой путь к величайшему сокровищу и величайшему проклятию этого мира.

Когда над их головами засияло звездное небо, девушка повернулась лицом к храму, вскинула руки, и в воздухе раздались слова древнего языка, выстраиваясь в формулу, что уже многие тысячелетия, пожалуй, не звучала в этом мире. И, повинуясь приказу, стал рушиться храм, оседая огромной кучей мельчайшего щебня. А из-под этой кучи уже пробивались первые ростки зелени, стремительно превращая груду камней в зеленый курган.

А потом девушка рухнула без сил на руки мужчины, вовремя подхватившего ее безжизненное тело.

Глава 19

Где-то там…

Рассвет окрасил небо первыми проблесками алого, утренний воздух, свежий и прохладный, приятно освежал кожу.

Спать почему-то не хотелось. Айрин, совершенно обессилевшая, провалилась в глубокий сон, скорее обморок, и теперь лежала, укрытая плащом Рона, положив голову ему на колени. Сон ее был неспокоен, девушка все время вскрикивала, по лицу постоянно прокатывались волны эмоций — страх сменялся яростью, а затем вдруг на какое-то время она становилась безмятежно спокойной и губы расплывались в блаженной улыбке. А спустя несколько минут она снова начинала метаться, и тогда Рон обнимал ее, прижимал к себе, стараясь передать любимой ощущение тепла и покоя. И она, сквозь сон слыша ровное биение его сердца, постепенно успокаивалась.

Скоро взойдет солнце, и силы вернутся к волшебнице, им предстоит сделать еще многое. Похоронить Ильтара — к четырем неприметным холмикам, что много лет назад появились здесь, прибавится еще один, украшенный венком из зеленых листьев. Окончательно убедиться, что от храма не осталось сколько-нибудь видимых следов. Отыскать ту неприметную тропу, что ведет с гор вниз, в долину. А потом найдутся другие дела…

Он неотрывно смотрел на алеющий горизонт и слушал тишину. И думал о том, что произошедшее этой ночью наверняка вызовет волну других событий. Иногда ему казалось, что он знает, что происходит сейчас, произошло недавно или непременно произойдет в самом ближайшем будущем. Где-то там, далеко от этих гор…

Где-то там…

Поле боя было усыпано телами убитых так густо, что яблоку негде было упасть. Большая часть павших была одета в форму, что носили войска герцогини Теи де Блед, но встречались и иные — мужчины и, реже, женщины, чью одежду украшал старательно вырисованный красный треугольник, направленный острым концом вниз.

Барон Тоддт полулежал тут же, прислонившись спиной к вросшему в землю камню. Его дыхание было тяжелым и прерывистым, но кровь, что еще недавно обильно текла из многочисленных ран, теперь уже почти остановилась. Здесь, возле этого камня, тела лежали особенно густо, и большая их часть была на счету барона. Но и ему досталось немало ударов, и не все, далеко не все из них были отражены его доспехами и клинком.

Барон не чувствовал боли. Но не потому, что раны его были столь незначительны — напротив, они были тяжелы, — милосердный разум, не справившись с чудовищной болью, перестал реагировать на нее. Ну что ж, так даже лучше… он умрет в покое.

Неподалеку послышались медленные, тяжелые шаги. Тоддт попытался повернуть голову, но сил на это не хватало. Тогда он просто расслабился и принялся ждать. Кто бы это ни был… Вот перед ним появилась фигура человека, что с трудом переставлял ноги, тяжело опираясь на толстое короткое копье.

Человек взглянул на барона, затем, тяжело вздохнув, медленно опустился рядом, без особого почтения присев на сваленных друг на друга покойников.

— Рад видеть тебя… Люс…

— И я рад, что вы живы, барон, — голос караванщика звучал устало.

— Это… ненадолго…

— Ерунда, барон… раз вы все еще живы, значит, будете жить.

— Я умру…

— О нет. Вы выздоровеете. По крайней мере так сказала та лекарка, что затворяла ваши раны.

— Что ты… несешь, купец… какая…

— Вы, барон, были без сознания. Эти безмозглые зачарованные уже почти сломали наших парней, когда пришла помощь. Большой отряд стрелков, чуть не четыре сотни… Ими какой-то странный мужик командует, одноногий, но все слушаются его, что твоего императора. С ними и лекарка была… говорит, что жить будете…

Он снова тяжело вздохнул и печально добавил:

— Да… а мальчики-то мои полегли все как один. А я вот, понимаешь ли, жив остался. Я-то старик… а они все еще считай мальчишки… были… где справедливость, барон?

— Где-то там…

Группа солдат герцогини Блед с опаской косилась на нестройную толпу, стоявшую поодаль. Толпа вызывала отвращение — и видом своим, и, что характерно, запахом. Последние уцелевшие зомби были все еще живы исключительно потому, что никому не пришло в голову порубить их ломтиками, вот и догнивали они теперь на виду у солдат, что расположились неподалеку.

— Неужели нам обязательно сидеть здесь? — спросил один из них, тщедушный парень с неприятным прыщавым лицом и злобным прищуром глаз. — Эти твари так воняют, что у меня кусок в горло не идет.

— Ты что, забыл, сопляк? — буркнул другой, постарше, с бляшкой сержанта. — Приказ был сидеть здесь и ждать… приказы не обсуждают. Или ты хочешь, чтобы Советник с тобой поговорил лично?

— Нет уж… — Солдата передернуло от отвращения. — Я лучше уж со змеей поцелуюсь. Я сюда пришел деньжишек подсобрать, а не мозги растерять, как все эти зачарованные.

Насчет деньжишек — это он говорил верно. Один из довольно большого числа добровольцев, что пришли под знамена герцогини после того, как ее победа стала очевидна, Прыщавый до этого знаменательного события предпочитал собирать деньги на большой дороге. Воином он был паршивым, а потому и в разбойном деле ему не слишком везло. Зато здесь, на службе у герцогини, было куда больше шансов набить мошну. И он с удовольствием пользовался этим, уже в двух приметных местах были закопаны увесистые кубышки с золотыми монетами… правда, рядом с одной из них покоился труп его приятеля, что по собственной глупости решил проследить, куда это соседа ночью понесло. Ну, сам и виноват.