Крестоносцы. Полная история - Дэн Джонс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Даже просто обменяться ударами копий с Бусико почиталось за честь. С двенадцати лет он участвовал в битвах по всей Европе, сражаясь с бургундцами в Нормандии, англичанами в Британии и Гаскони и восставшими фламандцами во Фландрии. Он принимал участие в бесконечном крестовом походе на Балтике, сражался бок о бок с тевтонскими рыцарями против литовских язычников в Пруссии. Съездил в Константинополь и совершил паломничество в захваченный мамлюками Иерусалим. Он даже побывал в Дамаске, где со времен собственного неудавшегося паломничества томился в плену родственник французского короля граф д’Э. Бусико, и провел там три месяца в качестве добровольного заложника, пока шли переговоры об освобождении графа. Сам юноша был, по словам восхищенного биографа, его современника, «привлекательной внешности… обходительный, приветливый и жизнерадостный, немного смуглый, но этот яркий цвет лица шел ему», такой отчаянный, что слугам приходилось порой сдерживать Бусико ради его же собственного блага, и такой сильный, что мог «сделать сальто в полном вооружении, сняв один лишь только шлем, и танцевать в полном доспехе»[816]. Турнир, организованный им в Сен-Инглевере, был, что неудивительно, лихим и молодецким. Он сам и два его лучших товарища расположились в поле под гигантским вязом, на котором развесили щиты со своими гербами. Они поклялись сразиться с каждым, кто прискачет к вязу и бросит им вызов, сбив своим оружием один из щитов. Когда вызов будет принят, каждый рыцарь должен пять раз выехать с копьем против Бусико или одного из его компаньонов. Чтобы сбить с коня любого из них, нужно было быть очень опытным воином.
Поездку Болингброка на состязание с Бусико в Сен-Инглевер, в которой его сопровождало более сотни английских рыцарей, одобрил и оплатил его отец, Джон Гонт, один из богатейших магнатов Западной Европы. Значительную часть своего состояния Гонт унаследовал: он был дядей короля Ричарда II и герцогом Ланкастера, и английские земельные владения Гонта уступали по размеру разве что владениям самого короля. Но еще больше он взял в ходе военной кампании, которая — технически — считалась крестовым походом. В 1380-х годах Гонт провел четыре года, сражаясь на Пиренейском полуострове за корону Кастилии, на которую он претендовал по праву жены Констанции, старшей дочери и наследницы кастильского короля Педро Жестокого. Доходом от этого крестового похода он и оплатил путешествие сына.
Тот факт, что в этом так называемом крестовом походе Гонт сражался с христианами — людьми, верными его сопернику, кастильскому претенденту на корону Хуану Трастамара, — а не с испанскими мусульманами, которые к тому моменту правили на юге Испании единственным эмиратом — Гранадой, ничего не значил. В конце XIV века папство пребывало в расколе, и между 1378 и 1417 годами существовало сразу два (а в какой-то момент даже три) соперничающих папы: один в Риме, другой в Авиньоне. Это означало, что война, которую вел Гонт, запросто могла получить статус крестового похода, поскольку он был сторонником папы римского Урбана VI, а Хуан Трастамара поддерживал авиньонского антипапу Климента VII. Урбан с той же готовностью, что и все его предшественники, использовал крестовый поход в качестве орудия достижения целей церкви. В общем, Гонт отправился в крестовый поход за короной, и хоть короны он не добыл, зато в 1388 году закончил дело миром, отдав свою дочь Екатерину замуж за сына Хуана Трастамары, и испанцы отвалили ему за это столько золота, что для перевозки его в Англию потребовалось сорок семь мулов[817]. Озолотившись и разжившись гордым званием крестоносца, Гонт захотел, чтобы его сын Болингброк пошел по стопам отца.
Проспонсировав увеселительную поездку сына на турнир, Гонт заранее написал Бусико и попросил, чтобы вместо стандартных пяти туров сын его принял участие в десяти, чтобы как можно большему научиться у такого славного рыцаря. Несомненно, он рад был потом узнать, что, согласно общему мнению, Болингброк проявил себя достойным образом. Сразу несколько хронистов написали, что он был лучшим воином среди всех англичан[818]. Более того, с Бусико они состязались боевыми копьями, а не затупленными, которыми иногда пользовались на турнирах, чтобы не было серьезных ран и травм. К тому же участие в турнире подготовило Болингброка к следующему этапу его экспедиции, потому что после Сен-Инглевера Генрих решил, что, подобно отцу, наведет лоск на свою рыцарскую репутацию, отправившись в крестовый поход.
Первоначально Болингброк решил отправиться в Северную Африку, где шурин французского короля Людовик II Бурбон — наставник самого Бусико — готовился напасть на берберских пиратов Махдии, преследуя интересы генуэзских купцов. Однако из-за непростых отношений английской и французской корон Болингброку было отказано в праве пересечь французские территории на пути в Марсель, где он собирался сесть на корабль. Тогда Генрих переключил внимание на северо-запад, на Пруссию. Летом 1390 года он отправился в Балтику — опять со свитой из нескольких десятков полных энтузиазма юных англичан, планируя разыскать тевтонских рыцарей и посвятить некоторое время сражениям с язычниками-литовцами{164}.
Единственной серьезной помехой крестоносным амбициям Болингброка в его северном походе могло послужить то, что, как нам уже известно, за четыре года до этого главный язычник Балтики Ягайло Литовский, дабы взойти на трон Польского королевства, крестился. Прибыв в Пруссию, Болингброк попал в неловкую ситуацию — он собирался присоединиться к крестовому походу, который лишился своей основной цели. Это было далеко от идеала и в прежние времена привело бы к полной отмене похода. Но в конце XIV века для искателей приключений вроде Болингброка крестовый поход был прежде всего способом продемонстрировать свою доблесть, и, хотя желание проявить личное благочестие все еще играло определенную роль, враг, с которым боролись крестоносцы, был уже до некоторой степени нематериален. К радости молодого англичанина, в 1390 году тевтонские рыцари еще не окончательно прекратили воевать в Литве. Они вмешались в конфликт родственников Ягайло, оспаривавших право быть его наместником. Под таким политическим прикрытием военные действия можно было вести обычным порядком, поскольку в Литве оставалось еще немало народа, который упорствовал в языческих верованиях и обычаях и прямо-таки напрашивался на перековку. В общем, Болингброк и
