Натуралист на Амазонке - Генри Бейтс

Покинув ложе протока, мы пошли дальше, все время сохраняя направление в глубь местности и ориентируясь по солнцу, которое просвечивало теперь сквозь густую листву над головой. Около 11 часов мы увидели в лесу перед нами просвет и вскоре вышли на берег довольно большого водоема. Это было одно из тех внутренних озер, которых так много в этой области. Береговая кромка была приподнята на несколько футов и полого спускалась к воде; землю, твердую и сухую до самой воды, покрывала кустарниковая растительность. Мы обошли кругом все озеро и обнаружили, что деревья на берегах населены гокко, присутствие которых выдавал, как обычно, особенный крик, ими испускаемый. Мои спутники подстрелили двух птиц. В дальнем конце озера находилось глубокое русло; мы проследили его на протяжении около полумили и нашли, что оно соединяется с другим, меньшим водоемом. Этот второй водоем, очевидно, кишел черепахами, потому что мы видели много мордочек, которые показывались над поверхностью воды; на большом озере мы ничего подобного не видели, вероятно, оттого, что наделали много шуму, когда радовались нашему открытию, подходя к берегам. Мои друзья условились тут же вернуться к этому водоему, когда кончат собирать. яйца на Катуа. Возвращаясь по пространству между двумя водоемами, мы услыхали шум, поднятый обезьянами на вершинах деревьев у нас над головой. Охота за ними заняла немало времени. Наконец, Жозе выстрелил в одну из отставших от стаи обезьян и ранил ее. Она довольно ловко вскарабкалась к густой части дерева, и свалить ее вниз ни вторым, ни третьим выстрелом не удалось. Затем бедное изувеченное создание дотянулось руками до одной из самых верхних веток, и мы вскоре увидели, как оно сидело там, ковыряясь во внутренностях, — вылезших из раны в животе, — раздирающее душу зрелище. Высота над землей сука, на котором сидела обезьяна, была никак не менее 150 футов, и видеть ее мы могли, только стоя прямо под ней и глядя вверх. Наконец, мы убили ее, зарядив лучшее наше ружье и оперев ствол о дерево для устойчивого прицела. Несколько дробинок вошло в подбородок обезьяны, и она с воплем упала кубарем на землю. Несмотря на то что именно я сделал последний выстрел, животное это не досталось на мою долю, когда делили добычу в конце дня. Теперь я жалею, что не сохранил шкуру, так как обезьяна относилась к очень крупному виду капуцинов, которого я ни разу не встречал впоследствии.

Только около часу дня мы добрались до места, где в первый раз наткнулись на берега большого озера. До сих пор охота у нас шла неважно, поэтому, когда мы позавтракали остатками жареной рыбы и фариньи и выкурили сигареты (прибор для их изготовления вместе с бамбуковой трутницей и огнивом каждый всегда захватывает с собой в эти экспедиции), то направились через лес в другом (западном) направлении в попытке отыскать лучшее место для охоты. Мы утолили жажду озерной водой, которая, к моему удивлению, оказалась совершенно чистой. В этих водоемах, разумеется, иногда вследствие движений аллигаторов и других обитателей вода на время взбаламучивается тонким илом, который лежит на дне, но я ни разу не наблюдал на ее поверхности ни какого-либо налета Conferva (одноклеточных водорослей), ни следов масла, выдающих животное разложение, и никогда не ощущал никакого зловония. Вообще вся эта равнина не покрыта губительными болотами, вызывающими малярию, а представляет собой в сухой сезон (а также и во влажный) самую здоровую страну. Как сложны должны быть естественные процессы самоочищения в этих изобилующих жизнью водах!

На новом пути нам пришлось прорезать дорогу сквозь длинную полосу бамбукового подлеска, и, будучи не так осторожен, как мои спутники, я не раз наступал на кремнистые шипы, упавшие с кустарников; дело кончилось тем, что я совсем захромал, так как один шип глубоко вошел мне в подошву ноги. Мне пришлось остаться, и со мной остался индеец Лино. Заботливый малый промыл мои раны своей слюной, положил на них куски иски (войлокообразного вещества, производимого муравьями), чтобы остановить кровь, и перевязал ноги тугим лыком, которое вырезал из коры дерева монгубы, взамен обуви. Он проделывал все это очень терпеливо и с большим искусством, но был так скуп на слова, что мне едва удавалось получать от него ответы на вопросы, которые я ему задавал. Когда он все это проделал., я оказался в состоянии довольно проворно ковылять. Индеец, выполняя такого рода работу, никогда не думает о вознаграждении. У негров-невольников и метисов я столь полного бескорыстия не находил. Нам пришлось два часа ожидать возвращения наших спутников; часть этого времени я оставался совсем один, так как Лино отправился в джунгли за пекари (вид дикой свиньи), который подошел близко к тому месту, где мы сидели, но, завидев нас, хрюкнул и кинулся в заросли. Наконец показались наши друзья, нагруженные дичью: они подстрелили 12 гокко и двух кужубимов (Penelopeplpile), красивых черных кур с белой головой, которые ведут древесный образ жизни, подобно остальным представителям.той же группы куриных, населяющим южноамериканские леса. Они открыли третий водоем со множеством черепах. В это время к нам присоединился Лино; он упустил пекари, но взамен подстрелил куанду, или дикобраза. Мальчик-мулат поймал на озере прелестную водяную птичку вида чомги. Она была, немного меньше голубя и имела заостренный клюв; ноги ее были снабжены многочисленными сложными складками или оборками на коже вместо перепонок и очень походили на ноги ящериц-гекконов. Птицу эту долгое время спустя держали как ручную в доме Жабути в Эге, где она привыкла плавать в обыкновенной миске с водой и стала всеобщей любимицей.

Мы направились теперь обратно к берегу реки и после утомительного перехода в 5-6 миль добрались до нашего челна в половине шестого, т. е. незадолго до заката. На Катуа все считали, что день охоты у нас прошел необыкновенно удачно. Я не знаю случая, чтобы какой-нибудь небольшой отряд добыл за один день так много дичи в этих лесах, где животные повсюду распределены так редко и скудно. Мои спутники были в восторге и, приближаясь к лагерю на Катуа, подняли настоящий переполох своими гребками, возвещая об успешном возвращении и распевая во все горло одну из диких хоровых песен амазонских лодочников.

3 ноября, по окончании раскопок яиц и приготовления масла, мы покинули Катуа. Карепира, присоединившийся теперь к отряду Кардозу, открыл во время одной из своих рыболовных экспедиций на расстоянии около 12 миль еще одно богатое черепахами озеро, и мой друг решил до возвращения в Эгу отправиться туда с сетями и обойти с ними озеро, как мы это делали прежде на Анингале. Несколько мамелукских семейств из Эги просили взять их с собой, желая разделить и труды и добычу; семья шумана тоже присоединилась к нам, и таким образом составился большой отряд, насчитывавший в общем 8 челнов и 50 человек.