Шторм из тени - Дэвид Вебер

Хелен удалось подавить стон. Это было не очень легко. Если и существовало что-то, что Айварс Терехов ненавидел, – это было то, что он сам называл стороной «суеты и перьев» своих обязанностей. Лично Хелен подозревала, что это было выработано всеми годам, что он провел на службе в Министерстве иностранных дел, с их бесконечной чередой официальных обедов и политических приемов гостей, прежде чем вернулся к действительной флотской службе.

«С другой стороны, — сказала она себе, надеясь, — этот же зарубежный опыт в Министерстве иностранных дел означает, что он, наверное, поймет важность запроса Крицмана. После того, конечно, как прекратит дуться».

— Кто–нибудь еще планирует прибыть в парадном одежде? — спросила она, помолчав. Хельга приподняла бровь, и она пожала плечами. — Он не будет особо счастлив, забравшись в свой «обезьяний костюм», Хельга. Но если я могу сказать ему, что он не будет одинок…

Она позволила жалобным ноткам проскользнуть в своем голосе, и Хельга усмехнулась.

— Ну, я сомневаюсь, что мы сможем заполучить абсолютно всех одетыми в парадное, — сказала она. — Хотя, если это поможет, я могу пойти и поговорить по крайней мере с несколькими другими — адмиралом Хумало, капитаном Шоуп, коммандером Чандлером, капитаном Сондерс — и предположить, что министр хотел бы видеть их в парадной форме.

— О, хорошо! — Хелен даже не пыталась скрыть свое облегчение. — Если вы можете сделать это, я добавлю немного от себя и намекну, что министр был бы признателен, если бы коммодор Чаттерджи и капитан Карлсон были одеты таким же образом. Я имею в виду, это точно не будет ложью. Министр Крицман будет же признателен, не так ли?

— О, да, — согласилась Хельга.

* * *

Убедить Айварса Терехова облачиться в полную парадную форму было почти так же сложно, как Хелен и боялась вначале. Он начал топать каблуками в тот же момент, как только она открыла рот, указывая на то, что ему никто не упомянул ничего о глупых парадных мундирах в первоначальном приглашении. Она кивнула, напомнив ему о том, что, хотя измененный запрос пришел слишком поздно, он также был единственным, который был сделан по личной просьбе военного министра Сектора по важными политическими причинами. Он сердито зыркнул на нее, но вдруг просветлел и с торжественным видом провозгласил, что у него нет парадной формы коммодора… в этот момент старший стюард Агнелли молча открыла шкаф и извлекла капитанскую парадную форму, которую она специально прикупила специально для его нового звания перед отбытием с Мантикоры.

Потерпев поражение на этом фронте от адской эффективности своих подчиненных, он пытался спорить, указывая, что у Чаттерджи, вероятно, нет надлежащей формы, и ему не хотелось бы смутить другого офицера. Хелен и Агнелли просто терпеливо посмотрели на него, а Хелен к тому же напоминала няню, глядевшую на непослушного ребенка. Он смотрел на них мгновение или два, затем глубоко вздохнул и сдался.

* * *

Было действительно жаль, что заняло так много времени убедить его одеть форму, размышляла Хелен, так как она могла быть специально сшита для него. Его рост, светлые волосы, голубые глаза и прямая с квадратными плечами осанка в совершенстве дополнялись даже архаичным мечом, и она видела, с каким взглядом окружающие провожали их, когда он последовал за ней из служебного аэрокара Флота на посадочной площадке в центре Тимбла у особняка, который был временным Домом Правительства, пока постоянная, официальная резиденция генерал–губернатора еще строилась. Довольно много аэрокаров уже были там или вновь взлетали после выгрузки своих пассажиров, и она увидела вице–адмирала Хумало — также в парадной форме — ждущего их.

Вице–адмирал не мог носить свою великолепную форму — и меч — как мог только Терехов. В конце концов, мало кто мог, подумала Хелен, чуточку немного самодовольно. Но из его позы было очевидно, что он был вполне привычен мириться с ней, а капитан Шоуп, стоя у его плеча, выглядела почти также блистательно, как и Хумало, когда он с усмешкой протянул руку Терехову.

— У меня было пари с Бернардусом, что миз Зилвицкой нипочем не удастся обрядить вас в парадную форму! — сказал он.

— Что ж, — наполовину проворчал Терехов, глядя на Хелен с юмором, — вы почти победили., К сожалению, она работала помощником Бернардуса. Наверное, поэтому у него была более реалистичная оценка ее способности… убедить меня, нежели у вас, сэр.

— Он упоминал что–то о небывалом упорстве энсина, — согласился Хумало с улыбкой. Он взглянул на Хелен, но даже ей было очевидно, что в данный конкретный момент, тишина была лучшая политика.

— Что ж, — продолжил Хумало спустя секунду, — я полагаю, мы должны направиться внутрь. В некотором смысле, вы почетный гость сегодня вечером, Айварс, поэтому все мы были вынуждены ждать вашего прихода.

— Просто замечательно, — вздохнул Терехов, а затем встряхнулся. — Хорошо, я готов. Не думаю, что это может быть намного хуже, чем Битва у Моники!

Первоначальное описание вечера, как «небольшой неформальный ужин с генерал–губернатором и премьер–министром», казалось, было несколько ошибочным, подумала Хелен, когда она последовала за своими коммодором и вице–адмиралом Хумало вниз по широкому коридору в то, что, очевидно, было основным банкетным залом особняка. Он был колоссален, а столы, которые были расположены в нем, заполняли его до отказа. За этими столами находилось, по крайней мере, триста стульев и, вероятно, даже больше, и большинство из них были уже заняты.

Только тот, кто знал Айварса Терехова заметил бы, как его шея чуть–чуть напряглась, как еще чуть-чуть больше расправились его плечи. Он продолжал болтать с вице–адмиралом Хумало, пока они вдвоем направлялись к главе стола, останавливаясь иногда коротко поприветствовать кого–то, с кем Терехов уже встречался при его первоначальном развертывании в Талботте. Судя по выражению лица вице–адмирала, он не был удивлен, как заметила Хелен, и начала задаваться вопросом, что именно происходит.

Когда они, наконец, подошли к главе стола, она признала трех других коммодоров, ждущих их. Одного из них — коммодора Лазло — она ожидала, так как он был старшим офицером Космического Флота Шпинделя. Второй не слишком сильно ее удивил, поскольку она полагала, что коммодор Лемюэль Сакетт, командующий Космического Флота Монтаны, тот самый «гость из Монтаны». Как он оказался здесь вызывало, конечно, некое недоумение, но не такую большую загадку, как присутствие коммодора Эмиля Карлберга, старшего офицера Космических Сил Нунцио.

Терехов также не мог скрыть своего удивления. Шпиндель был едва ли удобно расположен для любого из них — транзитное время между Шпинделем и их домашними системами скорее измерялось неделями нежели днями; Монтана, самая ближняя из этих двух, лежала в восьмидесяти трех световых годах от столичной системы Сектора — но едва ли было хорошим тоном спросить, что они здесь делают. Тем более не тогда, когда оба они были так явно рады его видеть.

«И это чертовски верно должно быть, — сказала сама себе Хелен. — Коммодор и «Киса» очистили Нунцио от этих хевовских «пиратов», когда Карлберг не смог бы даже найти их, не то что бороться с ними! И, очевидно, что Сакетт не забыл, как коммодор и мистер Ван Дорт убедили Вестмана сложить оружие на Монтане. Тем не менее, интересно, почему никто не упомянул, что будут здесь?»

Она все еще удивлялась, когда вежливый церемониймейстер отделил ее от астрономических начальников и показал ей гораздо более скромный стол в стороне. Хелен была рада пойти с ним и убрать ее младший ранг (и абсурдную молодость) из внимания, фокусировавшегося на Терехове и других. Стол, к которому он привел ее, был достаточно близко, чтобы она могла следить за ним, в случае, если он будет в ней нуждаться, а ненавязчивый ушной жучок в левом ухе означал, что он может вызвать ее в любое время, когда захочет.

Она была рада видеть Хельгу Болтиц, сидящую за этим же столом, хотя Хельга, похоже, была не совсем в восторге от их местонахождения, как была Хелен. С другой стороны, это было вполне возможно из–за ее соседа по столу. Что ж, Хелен тоже, подумала она, так как он сидел между ними двумя. Она не знала, кем может быть этот темноволосый, кареглазый мужчина с карандашными усами и рембрандтским акцентом, но она узнала его скучающее, самодовольное выражение, наблюдая такое же на слишком многих политических обедах, в которых она участвовала в качестве приемной дочери Кэтрин Монтень. Некоторым людям, подумала она сухо, не нужно и части одобрительных аплодисментов; они возьмут свои с собой, куда бы они ни пошли.

Она по–прежнему размышляла над этим вопросом — и пыталась решить, будет ли малодушием отказаться от разговора с Хельгой из–за рембрандтца вместо того, чтобы вывести другую женщину из-под огня — когда звонкий музыкальный тон пропел над фоновым гулом сторонних разговоров. Все головы повернулись в сторону его источника, и она увидела, что баронесса Медуза стояла на своем месте во главе основного стола, все еще держа столовый нож, которым она только что ударила по хрустальному кувшину.