Участие Российской империи в Первой мировой войне (1914–1917). 1915 год. Апогей - Олег Айрапетов

26 сентября М. Гофман записал: «Наше наступление медленно подходит к концу. Русские отчаянно защищаются. Больше того, на некоторых участках нам пришлось отступить»54. Успехи под Нарочью подняли дух оборонявшейся армии – 17 (30) сентября Ставка сообщила о том, что отступление противника приобрело беспорядочный характер55. Успех становился все более и более очевидным. 19 сентября (2 октября) штаб главковерха заявил: «Дополняя общее свое заключение от 17 сентября, штаб сообщает, что в результате энергично выполняемых и ныне еще не законченных операций в районе Вилейки почин действий был вырван нашими войсками из рук противника. Удар германцев в направлении Вилейки был решительно отбит, и план их расстроен. В многодневных тяжелых боях, о напряжении которых свидетельствуют предшествовавшие сообщения, противник был последовательно остановлен, поколеблен и, наконец, отброшен. Глубокий клин германцев, примерно по фронту Соло – Молодечно – Глубокое – Видзы был последовательно уничтожен, причем зарвавшемуся врагу был нанесен огромный удар. Планомерный переход наших войск от отступления к наступлению был совершен с умением и настойчивостью, доступными лишь высоко доблестным войскам»56.

К сожалению, на деле не все обстояло столь радужно. Успехи действительно имели место. 21 сентября 1915 г. после тяжелейшего боя 1-я кавалерийская дивизия из группы О. фон Гарнье была оттеснена в болота озера Нарочь и захвачена германская конная артиллерия. Но в целом русская кавалерия, за исключением Уссурийской бригады, действовала вяло, и преследование немцев свелось к их выталкиванию с одновременным налаживанием контакта с русской 5-й армией, защищавшей Двинск57. К 25 сентября (8 октября) кризис был окончательно преодолен, войска сомкнули прорванную линию фронта. «А как Алексеев был спокоен», – отметил в своем дневнике М. К. Лемке58.

Э. Людендорф вспоминал, подводя итоги кампании 1915 г.: «Летняя кампания против России была закончена. Русские были разбиты и фронтально оттеснены… За всю войну как на востоке, так и на западе нам ни разу не удалось довести до конечных последствий крупный стратегический прорыв. Прорыв между Вильной и Двинском зашел дальше других. Он показал, что стратегический прорыв приводит к полным результатам лишь через посредство развившегося из него тактического охвата»59. Немцам удалось потеснить десять русских корпусов, истощенных до такой степени, что их можно было считать за десять дивизий, взять Вильну и чрезвычайно удачно оставить в своем тылу важнейшие железнодорожные линии. Контроль над ними уже летом 1916 г. позволил быстро и эффективно перебрасывать небольшие резервы Восточного фронта с одного угрожаемого участка на другой. Однако ни один русский полк не был окружен, устроить Канны П. фон Гинденбургу и Э. Людендорфу не удалось.

С другой стороны, немецкий прорыв явно не состоялся, если бы, во-первых: М. В. Алексеев в бытность главнокомандующим Северо-Западным фронтом не сорвал бы формирование резервной группы на виленском направлении; а во-вторых, будучи начальником штаба Ставки во время прорыва конницы О. фон Гарнье он не начал бы с повторения ошибок Николая Николаевича (младшего) периода Варшавско-Ивангородской и Лодзинской операций. При этом нельзя не признать, что задача Верховного главнокомандования в этот период была чрезвычайно сложной. Как справедливо отмечал Д. Ллойд-Джордж, вспоминая о Великом отступлении 1915 г.: «Эти поражения русских не следует приписывать также недостаточному военному искусству русских генералов. По общему мнению, они удачно провели отступление. Попытки германского командования зайти в тыл русским ни разу не увенчались успехом, и русским удавалось отступать, не потеряв в большом количестве снаряжения. Это объяснялось умелым руководством генералов и прекрасными боевыми качествами солдат. Легко вести в бой великолепно снаряженную армию, воодушевленную надеждой на победу. Совсем не легко руководить разбитой армией, разочаровавшейся в победе, после того как ее неоднократно бил в бою неприятель, о котором известно, что он обладает гораздо лучшим снаряжением. Великий князь Николай Николаевич и его генералы заслуживают, чтобы мы это признали»60.

То же самое можно сказать и о М. В. Алексееве, но нельзя не признать и того, что стиль руководства войсками и того, и другого не облегчал решения стоявших перед ними задач. В указаниях последнего генералам Н. В. Рузскому и А. Е. Эверту недоставало конкретно поставленной задачи, указаний направлений и сроков действий для войск, а также перечисления тех подразделений, которые должны были быть задействованы в контрударах. Это предоставляло главнокомандующим, и особенно Н. В. Рузскому, возможность для произвольного истолковывания приказов Ставки. Подобные действия подчиненных укрепляли в М. В. Алексееве недоверие к ним, его привычка брать работу подчиненных на себя становилась модус операнди русской Ставки.

События осени 1915 г. доказали, что о полной остановке борьбы на Восточном фронте говорить не приходилось. Однако русская армия оказалась в состоянии наступать только на Юго-Западном фронте. Сразу по окончании Свенцянского прорыва Гвардейский и 10-й армейский корпуса были переброшены немцами на Западный фронт – там начали движение англичане и французы61. 21 сентября 1915 г. Ж. Жоффр отдал приказ о переходе в наступление в Шампани. В нем принимало участие три четверти всех французских войск, поддержанных англичанами. 48 французских и 13 английских пехотных дивизий должны были взломать фронт при помощи 2 тыс. тяжелых (запас: 400 снарядов на ствол) и 3 тыс. полевых орудий (запас: 1200 снарядов на ствол). В районы будущего наступления было подвезено 6,3 млн снарядов, в том числе около 300 тыс. химических и 100 тыс. зажигательных. Для прорыва в тылу было сосредоточено десять французских и пять английских кавалерийских дивизий. Целью этого колоссального наступления Ж. Жоффр называл изгнание немцев из Франции62.

20 сентября союзники начали артиллерийскую подготовку в Артуа, 22 сентября – в Шампани, при этом широко использовались и газобаллонные атаки. Перед штурмом вражеских позиций солдаты получали дополнительную порцию вина. Однако наступление не привело к сколько-нибудь значительным результатам, за исключением потерь. Бои в Артуа закончились 13 октября, в Шампани – 20 октября. Потери французов достигли почти 200 тыс., англичан – 74 тыс. человек. Потери немцев составили 141 тыс. человек, и им весьма пригодились переброшенные за несколько дней из Белостока в Шампань подкрепления. Без них германская оборона могла быть и не такой эффективной. В первые дни союзного наступления немецкое командование вынуждено было выдернуть из 21 различного полка своего Западного фронта не менее 32 батальонов и вводить их в бой или по отдельности, или в виде импровизированных отрядов. Эта мера, употреблением которой часто грешило русское командование, привела к обычным для нее последствиям. Батальоны, которыми затыкали дыры, несли большие потери, в том числе и пленными. Корпуса, переброшенные с Восточного фронта, помогли эффективно преодолеть кризис63.

Единственной поддержкой, оказанной русскому фронту наступлением союзников, было ослабление возможностей немцев оказать давление на двинском направлении. В конце сентября ограниченными силами пехоты германское командование попыталось овладеть Двинском, используя, как всегда, свое преимущество в тяжелой артиллерии. Город был важным железнодорожным узлом, где пересекались три железнодорожные линии, необходимые как русским, так и немцам: Петроград – Вильна – Варшава, Москва – Смоленск – Рига, Двинск – Поневеж – Шавли – Либава. В начале октября эти попытки были повторены. Однако уставшие германские части оказались не в состоянии выполнить эту задачу и понесли большие потери, в том числе и пленными. Наметившийся успех на одном участке был ликвидирован контрударом. К началу ноября бои прекратились64.

Во время относительного затишья на Балтике была предпринята попытка отвлечь внимание противника от сухопутного фронта. На курляндском берегу в тылу немцев была организована высадка сводного эскадрона драгун 20-го драгунского Финляндского полка, двух рот морской бригады и небольшой партии подрывников – всего 22 офицера и 514 рядовых и унтер-офицеров. Операция была проведена по предложению Н. В. Рузского, надеявшегося таким образом оттянуть часть сил противника с фронта для охраны побережья. Активным сторонником этой идеи был А. В. Колчак, но в целом командование флота встретило эту идею без оптимизма. В штабе флота проект десанта называли авантюрой и сделали все возможное для того, чтобы если не сорвать операцию, то сократить до минимума силы, в ней участвующие. 9 октября 1915 г. отряд был высажен у местечка Домеснес (близ мыса Колка у входа в Рижский залив) под прикрытием двух канонерок, двух эсминцев, трех тральщиков, линейного корабля «Слава» и дивизиона миноносцев. Высадившиеся смогли захватить врасплох и разбить два небольших отряда ландштурмистов. Общие потери немцев составили около 100 человек, из них 43 убитых, у нас – всего четверо раненых65.