Участие Российской империи в Первой мировой войне (1914–1917). 1915 год. Апогей - Олег Айрапетов

Олег Айрапетов

Участие Российской империи в Первой мировой войне (1914–1917). 1915 год. Апогей

Германский и австро-венгерский противники в конце 1914 – начале 1915 г. Выбор направления главного удара

Первый период войны закончился. «Этот славный по физическим подвигам бойцов период, – вспоминал осенью 1916 г. генерал от инфантерии Ф. Ф. Палицын, – был ужасен по отсутствию твердой мысли и последовательности в исполнении. Как в записках в начале войны, так и теперь утверждаю, что Россия обязана возможности такого явления отсутствию Генерального штаба. Генерального штаба не было и нет. Попытки создать его с 1905 г. в 1908 г. кончились крахом. У нас существуют офицеры Генерального штаба и подчас способные и одаренные, но института Генерального штаба, мысли Генерального штаба, трудящейся над подготовкой войны вырабатыванием работников, приспособленных к совместной работе в объединенном направлении в достижении целей войны, у нас нет»1. Эти недостатки системы управления проявлялись вновь и вновь. В конце 1914 – начале 1915 г. перед высшим военным командованием вновь с особой остротой встал вопрос о направлении главного удара.

Николай Николаевич (младший) опять метался из одной крайности в другую. 2 января 1915 г. он сообщал союзникам о своей готовности перейти в наступление на германском участке фронта, как только к Варшаве подойдут Гвардейский и 6-й Сибирский корпуса, и, следовательно, к удержанию обороны по Карпатам. Через два дня он уже просил Ж. Жоффра рассмотреть возможность посылки в Россию части боеприпасов из резерва французской армии, иначе русская вынуждена будет ограничиться активной обороной2. В любом случае, сил для одновременного наступления на двух направлениях уже не хватало, но при любом варианте речь не шла об уменьшении активности на германском участке русского фронта.

31 декабря 1914 г. (13 января 1915 г.) М. В. Алексеев представил доклад о стратегических соображениях Н. И. Иванову, а копия была направлена в Ставку. Доклад содержал два основных положения. Во-первых, М. В. Алексеев считал принципиально невозможным вести наступление сразу на двух направлениях, а следовательно, полагал необходимым сосредоточить все усилия лишь на одном, ограничившись на другом обороной. Во-вторых, генерал полагал, что на Восточно-Прусском театре находятся силы, значительно превосходящие его потребности, «в ущерб главному направлению (выделено мной. – А. О.), и что мы втянули их в безнадежную борьбу, которой следовало избежать. На короткое, по крайней мере, время нам нужно перебросить оттуда часть сил на левый берег Вислы, где решается участь данного периода кампании, а быть может, и более (выделено мной. – А. О.)»3.

Таким направлением М. В. Алексеев считал отнюдь не Карпаты, а левый берег Вислы. Именно здесь он и предлагал организовать наступление, причем как можно быстрее, для чего необходимо было перебросить к имеющейся здесь пехоте кавалерию. «При оценке относительной возможности левого берега Вислы и Галицийского (театра. – А. О.), нужно признать, – писал генерал, – что в данное время и при сложившейся обстановке важнейшим является левобережный. Здесь находится значительная часть союзных сил, здесь действуют германские войска, которым принадлежит Верховное командование и управление. Хотя австрийцы и имеют на Галицийском театре значительные силы, но поражение их обстановки на левом берегу в крупных чертах не изменит»4. Итак, М. В. Алексеев предлагал наступать силами Юго-Западного фронта на преимущественно германскую группировку, в то время как Северо-Западный фронт должен был провести отвлекающую атаку. Направление удара, предлагаемого начальником штаба Юго-Западного фронта, лежало между реками Вислой и Пилицей, в обход крепости Кракова.

Во второй половине ноября 1914 г. основные силы генерала Р. Д. Радко-Дмитриева находились всего в двух переходах от восточных фортов Кракова. Однако они составляли всего лишь два потрепанных корпуса, остальные же части его армии уже втянулись в бои на Карпатских перевалах. Обеспечить блокаду крепости или хотя бы отсечь ее от южного и западного направлений этими силами Р. Д. Радко-Дмитриев не мог. Правда, в середине ноября М. В. Алексеев решил собрать осадную армию. Краков был окружен кольцом из шести мощных фортов, но периметр крепости был невелик, и никто не ожидал, что она выдержит сколько-нибудь долгую осаду. Новую армию должен был возглавить комендант Брест-Литовска генерал В. А. Лай-минг, начальником корпуса инженеров стал генерал А. В. фон Шварц. Однако едва штаб этой армии успел провести несколько совещаний, как началась Лодзинская операция. От подготовки осады Кракова пришлось отказаться. Кроме того, русские армии уже начали испытывать недостаток в боеприпасах и обученном пополнении. Во 2-й Гвардейской дивизии, например, запас патронов к 19 ноября составлял только 180 на винтовку, в то время как за три дня предыдущих боев расходовалось в среднем по 715 патронов на винтовку, а ближайший их подвоз ждали только 21 ноября5.

Стратегической целью удара, предлагаемого М. В. Алексеевым, таким образом, оставалась Австро-Венгрия. Эта записка имеет особое значение ввиду непонимания его позиции этого периода, бытующей и у мемуаристов, и у историков. «Генерал Иванов, при энергичной поддержке Брусилова и несочувствии своего начальника штаба ген. Алексеева, не оказавшего, однако, решительного противодействия (выделено мной. – А. О.), настаивал на сосредоточении главных сил и средств для форсирования Карпат и наступления на Будапешт»6. С другой стороны, Н. И. Иванов говорил о том, что согласился на наступление в Карпатах под давлением М. В. Алексеева, а тот, в свою очередь, находился под сильнейшим влиянием «сухого доктринера» генерала В. Е. Борисова7. Причем сама по себе идея этого наступления возникала неоднократно.

7 (20) ноября 1914 г. сербский посланник в России М. Спалайкович известил воеводу Р. Путника о том, что Россия давно приняла решение о наступлении в Венгрии с целью оказания помощи Сербии. Русское командование, по словам сербского дипломата, рассчитывало достичь Будапешта за шесть дней8. Н. И. Иванов усиливал 8-ю армию генерала А. А. Брусилова, ослабляя краковское направление. В свою очередь, А. А. Брусилов надеялся реализовать план перехода через Карпаты. 6 (19) ноября 24-й армейский корпус, который до этого прикрывал подступы к Перемышлю, по его приказу перешел в наступление с целью вторжения в Венгрию. 16 (29) ноября корпус подошел к Ростокскому перевалу и 18 ноября (1 декабря) овладел им. Дорога на равнину была открыта, но А. А. Брусилов изменил задачу: теперь корпус должен был двигаться на запад от перевала, отсекая силы отступавших австрийцев от Карпатского хребта9. Это явно усложняло задачу корпуса, а между тем он не был поддержан резервами. Русское Верховное командование рассчитывало на помощь со стороны сербской армии.

К концу сентября 1914 г. она находилась далеко не в лучшем состоянии. Уже сказывалась неподготовленность Сербии к длительной и масштабной войне: с приходом холодов начал чувствоваться недостаток в зимнем обмундировании. Значительные потери кадровых офицеров были практически невосполнимы, кроме того, не хватало боеприпасов10. Довольно быстро Россия сумела оказать помощь союзнику за счет трофеев, захваченных в Галиции, большая часть которых через Румынию была отправлена сербам. К середине октября сербская армия получила 3 млн патронов, 15 090 гимнастерок, 1715 брюк, 5481 шинель11. Рассчитывать на постоянную благосклонность Бухареста в вопросе о провозе военных грузов через румынскую территорию было невозможно. Главным путем доставки собственно военных грузов из России в Сербию стал Дунай.

Еще 3 (16) августа 1914 г. для оказания военной помощи Сербии по Дунаю в России была создана Экспедиция особого назначения во главе с капитаном 1 ранга М. М. Веселкиным12. В ее состав вошли три пассажирских и 11 буксирных пароходов, 130 больших шаланд и 15 брандеров. Экспедиция базировалась в порту Рени, где М. М. Веселкину подчинялись и укрепления, которые возводились для обороны судоходства по Дунаю и Пруту13. Плавание в Сербию было рискованным: русские транспорты могли стать легкой добычей противника. Дунайская речная флотилия Австро-Венгрии практически не имела равносильного противника. В ее состав входили два дивизиона мониторов, на вооружении которых были 1–2 130-мм, 2–3 75-мм орудия, вооруженные пароходы, дозорные суда и прочее14.

Под Белградом шли тяжелейшие бои, город подвергался безостановочной бомбардировке австрийской артиллерией. Со 2 по 4 октября 1914 г. здесь находился Р. Рейсс, профессор Лозаннского университета, к этому времени столицу Сербии обстреливали безостановочно уже 36 дней. «Я думаю, никто не попытается оспорить тот факт, – писал он, – что Белград является открытым городом, так как старая турецкая крепость не может считаться современным укреплением. Это интересный исторический памятник и ничего более»15. 3 октября сербская артиллерия подбила вражеский монитор «Лейта», и австрийцы вынуждены были отбуксировать его в тыл для ремонта16. Благодаря поставленным в районе сербской столицы минным заграждениям удалось ограничить возможности австрийцев, однако полной уверенности в безопасности не было. Военная разведка доносила, что в районе болгарского Видина находились два австрийских парохода, имевших на вооружении по четыре орудия и четыре пулемета, команды которых состояли из австрийских и германских матросов. Возможна была и постановка мин по пути следования каравана17.