Святой Григорий Чудотворец, епископ Неокесарийский. Его жизнь, творения, богословие - Николай Сагарда

Теперь, если принять во внимание то чрезвычайно возвышенное и глубокое содержание, которое в оригеновском богословии соединяется с понятием δύναμις, то будет очевидным, что в расположении терминов в символе наблюдается постепенность, восходящая, так сказать, от внешнего, формального определения к все более полному, проникающему в самые глубины божественного существа: Слово— Премудрость— Сила. Отсюда естественно, что за δυνάμεως может следовать только καί χαρακτήρος άϊδίου, которое возводит определение существа Сына еще на более высокую ступень.

Χαρακτήρ обозначает собственно орудие для вырезывания, насечки, отпечатывания, а затем — нарез, печать, напр., на монетах, на камне, на дереве, и, наконец, оттиск, отпечаток, который в точности воспроизводит отличительные, выделяющиеся черты изображаемого: здесь вся особенность состоит именно в отчетливости воспроизведения, в котором со всею типичностью воспроизводится данное начертание и характерно выступающие и согласные с ним черты [890]. и Сын называется χαρακτήρ, потому что Он в Себе точно воспроизводит, отображает черты Отца: его напечатлел Бог Отец, всецело изобразив в Нем Себя. В данном случае χαρακτήρ имеет абсолютное значение в изображении внутренней жизни Божества, так как стоит одно, без обычно соединяемого с ним (напр., у св. Афанасия Александрийского) είκών. У самого св. Григория последний термин присоединяется только во второй части символа, где Господь называется χαρακτήρ καί είκών τής θεότητος.

Объяснение того, в каком смысле Слово называется χαρακτήρ, находим у Оригена, который пишет: „по слову апостола, Он есть не только сияние славы, но и отпечатленный образ (figura expressa)сущности и даже ипостаси Его. Поэтому, мне кажется, не излишне обратить внимание на то, в каком смысле какая бы то ни было иная сущность и ипостась, помимо самой сущности Бога, может быть названа образом Его? В данном случае нужно иметь в виду, конечно, то обстоятельство, что Сын Божий, Который называется Словом Божиим и Его Премудростию, один только знает Отца и открывает его тем, кому желает, т. е. тем, которые могут сделаться способными к восприятию самого Слова и Премудрости. Итак, смотри, не потому ли Он и может называться отпечатленным обpaзом (т. е. χαρακτήρ) сущности и даже ипостаси Его, что Он дает возможность чрез Себя Самого постигать и познавать Бога? Иными словами: не в том ли смысле Он может называться отпечатленным образом сущности Божией, что, будучи Премудростию, Он прежде всего в Самом Себе отображает все то, что желает открыть прочим и на основании чего эти последние познают и постигают Бога? [891]

При таком значении термина χαρακτήρ вполне понятно и определение его чрез άΐδιος: как вечен первообраз так вечно и его начертание. Ориген так раскрывает, эту мысль: „если есть образ Бога невидимого, то и образ — невидимый. A я бы осмелился присовокупить и о подобии Отца, что невозможно когда-либо не быть ему. Ибо, когда Бог, у Иоанна называемый светом: яко Бог свет есть (1 Иоан. 1, 5), не имел сияния собственной славы Своей, чтобы кому-либо осмелиться приписывать начало бытию Сына, прежде не бывшего? Когда же не было образа и начертания (ό χαρακτήρ) неизреченной, неименуемой, неизглаголанной ипостаси Отчей? Когда не было Слова, Которое познает Отца? Пусть вразумится тот, кто осмелится сказать: „было некогда, что Сын не был“; чрез это он говорит также не было некогда Премудрости, не было Слова, не было Жизни“ [892]. Ту же мысль весьма отчетливо выражает св. Афанасий Александрийский: „Сын есть образ и сияние Отца, и начертание и истина. Если, как скоро есть свет есть уже и его образ — сияние, и как скоро есть ипостась есть и всецелое ее начертание, и как скоро есть Отец, есть и истина, то измеряющие временем Образ и Начертание Божества пусть вникнут, в какой ров нечестия впадут они… Поелику была Ипостась, то, без сомнения, тотчас надлежало быть Еe Образу и Начертанию, потому что не вне написуется Образ Божий“ [893].

К. Каспари [894] полагает, что αΐδιος относится и к δυναμις ввиду καί пред δυνάμεως и после σοφίας υφεστώσης без καί, и кроме того, это обозначение Сына оказалось бы без предиката, тогда как прочие три наименования его имеют предикаты. По αΐδιος приобретает значение только при χαρακτήρ и нисколько не усиливает δυναμις, которое и само по себе уже заключает понятие вечности. Ориген говорит: „ясно, что этот пар силы Божией, не имеющий никакого начала, помимо Самого Бога, существовал всегда, и (для Него) не могло быть никакого другого начала, кроме Самого Бога, от Которого Он и существует и рождается. Согласно же апостолу, который говорит, что Христос есть Божия сила (1 Кор. 1, 24), этот пар должно признать не только паром силы Божией, но и силою от силы“ [895]. Тогда χαρακτήρος αΐδιου показывает, что начертание не впоследствии сделано сходно с первообразом, но оно есть и пребывает вместе с первообразом, произведшим его; оно не чрез подражание отпечатлено, но существует потому, что существует первообраз, и вечно, как последний.

Если Сын, по воззрению Оригена, называется отпечатленным образом потому, что Он прежде всего в Себе Самом отображает все то, что желает открыть прочим, то совершенно ясно можно установить отношение χαρακτήρ к предшествующему δυναμις: от всей безмерно великой силы Божией происходит испарение, которое становится другой силой, существующей в своей особности, имеющей свою ипостась; но эта объектированная другая Сила не есть что-либо неопределенное, а точный отпечаток первой Силы: Она— Начертание Отца, вечное, как вечен и Сам Отец.

Уже в наименовании Бога πατήρ указано то существенное отношение, в каком стоит первое Лицо ко второму, являющемуся его Словом живым, Премудростью ипостасной, Силой и Начертанием вечным, и потому дальнейшее τέλειος τελείου γεννήτωρ собственно возвращает мысль к раньше выраженному понятию πατήρ, обосновывает и раскрывает его смысл. Что Бог Отец есть τέλειος, совершенный во всех отношениях, это было всегда общецерковным учением, и здесь его смысл не ограничивается в γεννήτωρ [896], а остается во всем своем широком объеме и выражает ту мысль, что совершенный Бог есть Родитель такого же совершенного Сына. В благодарственной речи, как мы видели, св. Григорий обозначает Слово, как τελειότατος (§ 39). Γεννήτωρ не только соответствует предшествующему πατήρ как причина этого имени [897], но и точнее определяет его содержание, бросая свет на тот внутренний процесс в жизни Бога, в силу которого Он есть Отец Слова живого, Премудрости ипостасной и Силы и Начертания вечного в том глубоком значении, какое заключается в этих понятиях: весь этот процесс обозначается чрез γεννάω, в силу чего и Бог Отец есть γεννήτωρ. Этим устраняются всякие другие отношения между Богом и Словом, кроме отношений Отца и Сына, почему св. Григорий снова повторяет употребленное им в начале πατήρ, но уже с одним определением, которое объединяет в себе все предшествующие и после γεννήτωρ является единственно возможным: πατήρ υίου. Γιός и есть собственное обозначение существа второго Лица наряду с θεός πατήρ, его собственное имя в самом точном смысле; все же остальные — λόγος, σοφία, δύναμις, χαρακτήρ — только наименования, описывающие с разных сторон отношения Сына к Отцу и затем Его проявления и деятельность в мире. Бог есть Отец Сына следовательно, не от вне привзошедшего. Совершенное рождение может быть только единственным, — поэтому — υιού μονογενούς. Он есть единственный по естеству Сын единого Отца, рожденный единственным образом в противоположность тем, которые суть сыновья по усыновлению Слова Оригена: „Он есть единственный Сын по природе и посему называется Единородным“ [898], служат прекрасным комментарием к последнему выражению символа. „Итак, един есть истинный Бог., — пишет Ориген в другом месте, — единый и истинный Бог, чтобы именно мы не верили, что имя истинного Бога приличествует многим. Посему, таким образом, и те, которые приемлют Духа всыновления сынов, о Нем же вопием: авва, Отче“(Рим. 8, 15), конечно, суть сыны Божии, но не как единородный Сын. Ибо Единородный по естеству Сын и всегда и неотделимо Сын, а прочие получили власть делаться сынами Божиими (Иоан. 1, 12. 18) вследствие того, что восприняли в Себя Сына Божия… Вследствие этого, какое различие имеет Бог по отношению к тем, которым говорится: „Я сказал: боги есте“, такое различие имеет Сын по отношению к тем, которые слышат: „Сынове Вышнего все“(Псал. 82,6); [899] или короче: „Единородный Сын, Спаситель наш, Который единственный от Отца рожден, есть единственный Сын по естеству, а не по усыновлению“ [900].