Ответ Империи - Олег Измеров

– Да. Так понимаю, с вашей помощью?

– Ну-у, голубчик, с вашей помощью, только с вашей. Это вы будете мне помогать, а я что, это просто трудовые будни, они же праздники для нас. Не чувствуете чего-то в состоянии странного, непривычного?

– Да вроде нет, не чувствовал. В вертолете вздремнул.

– Вздремнули – это хорошо, это очень хорошо. Сейчас Машенька возьмет у вас кровь из вены. У вас раньше брали из вены?

– Ну конечно.

– Отлично. Возьмет, посмотрит по тестам, нет ли алкоголя, каких-то лекарств, которые могут помешать, а пока она это делает, мы с вами посмотрим снимки, и вы, если какой-то предмет раньше видели, мне скажете. Договорились?

– Конечно.

Пока Виктор сидел с ваткой, зажатой согнутой рукой, и вдыхал запах медицинского спирта (Машенька взяла анализ крови так быстро, как будто Виктор присутствовал при фокусе), он просматривал на фотографиях и рисунках разные вещи – одни из них оказались приборами неизвестного ему назначения, другие довольно понятными, хотя и несколько неожиданными предметами; так, среди них, например, затесался метроном для музыкантов.

– Нет, – убежденно заявил он, когда Радий Николаевич вновь сложил вместе глянцевые куски тонкого картона, словно собираясь их тасовать и раздать, – ни одного из показанных предметов я там не видел.

– И отлично. Не видели так не видели, это все теперь не принципиально. Ватку можете уже выкинуть. Машенька, как у вас там?

– Все тесты положительные, Радий Николаевич.

– Ну вот, у нас с вами все великолепно. Вы свободны, Машенька, подождите в коридорчике.

– А если бы что-то нашли?

– Назначили бы гемодиализ, чтобы вывести. Ну – нет ничего, и нам ничто не мешает. Садитесь поудобнее и следите за пальцами…

– …Четыре… три… два…

Виктор открыл глаза. По всему телу разливалась приятная свежесть, словно он только что проснулся в анапском санатории, и в приоткрытое окно залетает утренний бриз, пахнущий йодом и водорослями, а впереди ждет удивительный день – купание в Малой бухте, крабы и раковины в чистейшей воде, а под вечер – часовая прогулка на теплоходе под старый меланхолический блюз. Рядом с врачом стояла Светлана Викторовна и, чуть наклонившись к Виктору, внимательно смотрела на него.

– Ну-с, голубчик, как мы себя чувствуем? – осведомился Радий Николаевич.

– Подозрительно помолодевшим.

– Не волнуйтесь, никакой химии, мы таких вещей не применяем принципиально. Вы и должны чувствовать себя свежим и отдохнувшим.

– Понятно. А я в интернете читал, что после гипноза человек сонливый.

– Не читайте интернет, это вредно, я вам как врач говорю… Сонливость – это, например, может быть при первой стадии гипомании. А у вас откуда гипомания?

– Да, кстати, а результаты-то как? Почему не говорите?

– Ну, об этом я бы лучше доверил говорить женщине, – уклончиво ответил доктор и ретировался за дверь со словами: – Извините, спешу, у меня очередь из пациентов который час стоит.

– Ну вы-то что скажете? – обратился Виктор теперь к Светлане. – Что нашли-то?

– Вы не волнуйтесь. Прежде всего, выяснилось, что у ваших похитителей действительно были планы вас завербовать, после чего инсценировать провал, оставив вас в наших руках со свидетельствами того, что вы хроноагент.

– И? – Виктор почувствовал, как по его спине ползают мурашки.

– Случайность помешала. Они лишились препарата, который надо было вводить для наркогипноза, ампулы раздавили. Надо было добраться до тайника, где спрятан запасной комплект, а это время. Короче, у вас ничего нет.

– То есть можно продолжать работу? Или сначала к следователю?

– Вы хотите что-то сообщить следователю? – несколько удивленно спросила Светлана Викторовна.

– Да, собственно, ничего, но, наверное, так положено?

– Да вызовут вас, если надо, не волнуйтесь. Что вы там можете сообщить? «Шел, поскользнулся, упал»? Или они знакомили вас с секретными документами МОССАДа, пока вы макароны с тушенкой ели? На сегодня все, отдыхайте, тем более что до конца рабочего дня полчаса. Вообще вам положен двухнедельный отпуск для реабилитации, но по оперативной обстановке пришлось заменить денежной компенсацией. Ее вам начислили на карточку. Это, конечно, меньше, чем вам Брукс давал, но все-таки.

– Прекрасно. Смогу сам выбрать нормальный пленочный фотик, а не тот, что Брукс навязывал.

– Что он навязывал?

– Цифровую камеру. Чтобы передавать информацию методом стеганографии.

– Ладно. Это уже большого значения не имеет. Вообще до конца этапа операции никаких встреч со связными.

– Что ни происходит, все к лучшему. А то из-за меня тут уже шесть трупов. Хотя вообще-то не так много, всего шесть, тьфу-тьфу, чтобы не сглазить. Неужели движемся к гуманизму? Что-то я не то говорю…

– Это эйфория. Временная реакция, Радий Николаевич объяснял. К завтрашнему утру должно пройти. Момышев в курсе, что вас раньше отпускаем. Тем более что по табелю вы в командировке.

«Что, еще и командировочные начислят?» – удивился Виктор, но спросить не успел, потому что Светлана продолжала:

– Вещи ваши в отделе. Мобел мы, правда, вам заменили, модель та же, тот, что был, отправили на специсследования. Да и, кстати, вас уже на проходной ждут. Вероника Станиславовна тревожится за ваше здоровье.

Глава 20

Королевские выборы

– С вами все в порядке? Мне сообщили, я с работы отпросилась раньше.

Вероника была в красно-коричневой кожаной куртке, из-под которой виднелось толстое шерстяное коричневое платье, не скрывавшее приятных округлых колен над высокими черными, теплыми по случаю мокрой погоды, сапогами; прическу закрывала вязаная шапочка.

– Со мной? Великолепно, даже с работы пораньше отпустили. Слушайте, а давайте сегодня посидим в каком-нибудь ресторане или кафе. Мне сегодня дали что-то вроде премии, так что гуляем. Какие у вас тут приличные заведения, где можно нормально посидеть?

– Не хочу в ресторан. Вечером дождь пойдет, потом добираться… Хотела вас пригласить к себе и угостить чем-нибудь необычным. Вы пиццу любите?

– А у вас есть пиццерии или развозят на дом?

– Нет, пиццерий у нас нет. У нас есть блинные, пельменные, сосисочные, шашлычные… Это в туристских городах открывают пиццерии, суси-бары, бистро, гаштеты, и как их там, чтобы интуристы могли обедать в привычной обстановке. А пиццу у нас в Союзе обычно готовят дома, каждый по своему вкусу. Какую вам сготовить?

– М-да, были у меня знакомые, что обедали в суси-баре… Если честно, то предпочел бы русскую кухню. Кстати, какой у вас тут телефон радиотакси? – Виктор полез за мобилой в борсетку.

– Зачем такси? – удивилась Вероника. – Тут пять минут дойти до трассы – и моторы свободные, как в метро. Это какой-то купеческий шик.

– Понятно. «Наши люди в булочную на такси не ездят». Извините, пожалуйста, просто хотелось для вас тоже что-то сделать.

– Слушайте, я все прекрасно понимаю, – зашептала Вероника в ухо Виктору, – вы еще не совсем отошли от жизни там. И переволновались. Меня Светлана предупредила.

Попутная маршрутка оказалась не совсем свободной; Виктор вспомнил правило «садиться во второе такси, минуя первое», а на следующей уже сказывалось окончание рабочего дня. Несмотря на высокие потолки микроавтобуса, стоя в нем ехать все равно не разрешали (как объяснила Вероника – из-за большей, чем у троллей, скорости на поворотах), так что они попали только в третью машину.

Когда они вышли в микрорайоне у Самолета, на лужах вновь появились первые круги от редких капель, и начинающийся листопад пронес перед ними, будто на воздушном параде, эскадрилью березовых листьев цвета недозрелого лимона, вылетевшую из лесонасаждений вдоль шоссе на свое первое и последнее, как у камикадзе, задание, и Виктор подумал, что идея Вероники пригласить его к себе в гости была очень разумной. Где-то за серой пеленой облаков низко прогудел то ли крупный воздушный лайнер, то ли тяжелый транспортник, за ним еще один.

Стекляшка со скромной надписью из газосветных трубок «Гастроном», не обремененная привычной для нашей реальности крикливой рекламой, была как раз по пути.

– Давайте заскочим на секунду.

– Зачем? У меня дома все есть.

– Ну не могу же я в гости с пустыми руками. Так не принято.

– Слушайте, ну какие предрассудки… Ну ладно, только недолго.

– Конечно, недолго…

Гастроном был на самообслуживании; взяв корзину, Виктор первым делом рванул к островку древней магазинной культуры, в котором покупатель и продавец были разделены нерушимой границей прилавка. То есть к винному отделу.

«А что же у нее будет, рыба или мясо? – подумал он. – И спросить вроде неудобно. А может, ни рыба ни мясо? Тьфу, какая ерунда, лучше проконсультируюсь».