Сердце двушки - Емец Дмитрий

В животном мире есть узкоспециализированные охотники. Кто-то охотится на птиц, кто-то на мышей, кто-то на мелких ракообразных, выцеживая их клювом из воды. И на чужую добычу даже не смотрит, потому что для чужой добычи нужны иные формы и иные орудия охоты. Люди тоже узкоспециализированные охотники. Кто-то охотится внешностью, кто-то умом, кто-то силой, кто-то хитростью, кто-то моральным давлением, кто-то быстрой речью с опережающими вопросами. Существует целый ряд профессий, предполагающих узкоспециализированную охоту. Посмотрите на опытную продавщицу – думаете, она вас не видит? Еще как видит, и все уже про вас знает. Но она лишь тогда шевельнется, когда ощутит, что поклевка будет не холостая. Порой кажется, что человек зомбированный. Раз за разом прокручивает одну и ту же игру, которая когда-то дала ему бонусы. Если же кто-то в нашу игру не играет, мы перестаем его воспринимать. Ворона не смогла унести котенка – тот оказался чуть тяжелее, чем она ожидала… Ворона больше не пытается, и вот котенок и ворона спокойно сидят рядом на траве, потеряв друг к другу интерес. Он для нее уже не добыча, она для него пока не добыча.

Наста вернулась в «Лесные вершины» с твердым намерением разобраться с Гамовым раз и навсегда. Гамова она нашла в спортивном зале. Он выполнял жим штанги от груди. Наста незаметно подошла к нему и оперлась о штангу, мешая ему поднять ее. У Гамова глаза полезли на лоб.

– Отпусти! Задавишь! – прохрипел он.

– Не верю! – торжественно произнесла Наста. – Ты притворяешься! Если хочешь, чтобы я тебя любила, живо перестань быть притворюшкой!

– Хорошо-хорошо!.. Аль, назад! Кому сказал! Назад!

Наста резко обернулась. К ней, скалясь, приближался Аль. Наста отскочила.

Гамов кое-как вернул штангу на опоры:

– Уф! Думай, что делаешь! Он же тебя мог укусить!

– Почему? – спросила Наста.

– Ему что-то не понравилось в моем голосе. Он решил, что мне грозит опасность… Ты меня чуть не прикончила! Сто двадцать килограммов – это мой максимум. Я одно повторение с таким весом могу сделать, а ты навалилась! – сказал Гамов и отправился пить апельсиновый сок. Он вечно разводил в нем протеин, после чего долго встряхивал его в «шейке».

Насту встряхивание «шейка» взбесило, и она высказала Гамову все, что принесла с собой с пробежки. В ШНыре эти порывы Насты называли: «Чапаев атакует». В такие минуты лучше всего было молчать, потому что вякнешь – погибнешь. Гамов как опытная притворюшка помалкивал, пока Наста окончательно не утихла. Утихнув, она выдернула у Гамова из рук «шейк» и выпила все, что в нем было.

– Теперь я кое-что скажу! За последние… – Гамов взглянул на часы и пошевелил губами, – семь с половиной минут ты двенадцать раз назвала меня ведьмарем. О терминологии, конечно, не спорят, однако мне было обидно. Ты, конечно, считаешь, что ведьмари… как видишь, я использую твое слово… только плохие?

– Мерзкие! – сказала Наста.

– Это шныровское черно-белое кино. Игра в плохих и хороших.

– Врежу, – сказала Наста тихим голосом.

Гамов опять взглянул на часы:

– Сегодня сбор всех фортов, причем в необычном месте: на базе первошныров, у крепости. Гай хочет представить нового главу берсерков. Поехали со мной! Познакомлю с «позитивной гвардией».

– Это кто еще такие?

– Ну, скажем так: это молодые ведьмари, которые шире и современнее Гая. Ты ведь понимаешь, что история не стоит на месте? Белдо, Секач, Лиана – с ними все понятно. Это либо старички, либо все равно не наше поколение… И вот мы, несколько молодых, решили держаться вместе. У нас свои мысли и свои идеи. Короче, ты со мной?

Насте стало любопытно. Она сдернула со спортивного тренажера свою куртку.

– Я-то иду. А вот ты копаешься! – сказала она.

Гамов вздохнул и поплелся в душ, где, разумеется, плескался еще добрых полчаса.

Глава пятая. Тархов, Крейн и Зю

Сын человека, прошедшего подростком немецкий трудовой лагерь, говорит, что его отец до лагеря вообще не видел немцев. Один раз несколько немцев на мотоциклах через деревню проехали, и все. Зато сразу появилось множество предателей и полицаев. Все они надели повязки, ходили с оружием, загоняли в вагоны и все про всех знали. Народ истребляет сам себя. Вся мерзость человеческая, вся накипь лежит где-то на дне стакана, но когда стакан встряхивают – войной ли, революцией ли, какими-то иными потрясениями, – она поднимается.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144}) Из дневника невернувшегося шныра

Поехали они на двухместной спортивной машине 1965 года выпуска, про которую Гамов мельком упомянул, что таких осталось только две в мире. Третья была у султана Брунея, но он ее разбил, когда врезался в песчаный бархан. Наста работала навигатором: смотрела в телефон и подсказывала Гамову, куда ему ехать. Гамов благодарил, повторяя: «Что бы я без тебя делал?» – но вскоре Наста убедилась, что он знает дорогу и без нее. Пару раз он сворачивал не туда, куда велел навигатор, и оказывался прав.

Гамов был неплохим водителем. Когда надо – обгонял, когда надо – терпеливо тащился за грузовиком. Впустую не рисковал и наудачу ничего не делал. Насте чудилось, что в голове у Гамова компьютер, высчитывающий оптимальное поведение в той или иной ситуации. Примерно через час они свернули на проселочную дорогу, и тут Гамов опять вспомнил про султана и про песчаный бархан. Машина была с низкой посадкой. Скребла днищем и буквально ковыляла по грунтовке. В какой-то момент ее пришлось бросить и идти пешком.

У шлагбаума из леса вышли двое, обменялись с Гамовым несколькими фразами и пропустили их. У ворот караул несли две четверки берсерков и арбалетчик личной охраны. Здесь их тоже быстро опросили.

– Ага, Гай здесь… Ну, само собой… – буркнул себе под нос Гамов, кое-что уяснивший для себя.

Насте показалось, что он озабочен.

На просторной площадке стояло около полусотни машин, принадлежащих разным фортам. Гамов опытным взглядом определил, что каждая четверка держится у своей машины и каждый форт припаркован отдельно. Весьма дальновидно. Значит, взаимное недоверие фортов только усилилось. Не понимают, как и что обернется, и на всякий случай готовы ко всему.

Белдо и его верные Млада и Влада скользили в толпе, умело сея мир во всем мире. Ловко перемешивали четверки, шутили, звенели дружелюбным смехом и придумывали всем увлекательные занятия. Им помогала Катя Грекова. Она шла под ручку с Младой и изредка, незаметно направляемая своей спутницей, выцепляла острыми ноготками то одного, то другого берсерка из самых опасных.

– Мальчики, ну почему вы такие буки? Почему нельзя просто побыть рядом со мной? – щебетала Катя, незаметно пощипывая его.

Контактная магия – вещь исключительно сильная. И бедняга на несколько часов становился верным ее рабом. Двое поклонников уже ухитрились повздорить и с хеканьем налетали друг на друга с топорами. Топор не рапира. Долго биться на топорах, эффектно отражая выпады противника, а потом слегка уколоть его в плечо еще никому не удавалось.

Белдо встревожился, что драка перейдет в общее побоище. Махнув ручкой Кате, чтобы она разняла дерущихся, он стал отвлекать внимание остальных от стычки. Одна из машин магического форта забуксовала на ровном месте, выбрасывая из-под колес фонтаны грязи. Хорошенькая ведьмочка, сидящая за рулем, пищала и охала. Шесть здоровенных берсерков суетились вокруг, налегали на машину плечами и старались ее вытолкнуть. Однако почему-то чем больше берсерки пыхтели, тем глубже увязала машина. Влада посмеивалась и незаметно шевелила за спиной пальцами.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

К Гамову и Насте, ловко лавируя в толпе, уже пробивались трое – два парня и девушка. Один парень был толстый, с неровным розовым румянцем на полных щеках. Другой тонкостью лица и изяществом фигуры напоминал элегантного и умного пажа. Девушка была маленького роста, широкая в плечах, носила мужской костюм и курила трубку.

– Знакомься! – тихо сказал Гамов Насте. – Это вот и есть наша позитивная гвардия!.. Круглый – Павел Тархов. Тот, что похож на пажа, – Юрий фон Крейн. У него фамилия какая-то другая, но вроде его прадедушка действительно был фон Крейн. Девушка – это Зю.