Подозрительные обстоятельства - Патрик Квентин

— Ронни, дорогой, ты отлично знаешь, что мы, журналисты, полны сочувствия к тебе. Но положение обязывает — на моей шее висит статья. Ронни, прошу, не сочти меня бездушной… Однако многие хотят знать, что будет дальше. Ты уже решил? Кто будет играть главную роль в твоем фильме?

При этих словах я взглянул на мать. Не стоит говорить, что в этот момент она была не только прекрасна, но и замечательно спокойна. Тем не менее в ее глазах я прочитал решимость фельдмаршала перед судьбоносным боем. Сейчас, именно сейчас наступает момент, когда перед всем миром надо объявить о роли Нинон!.. И тут я понял, какую чудовищную ошибку мы совершили, не сообщив матери о визите полицейского. Как сказал инспектор Робинсон: «Слова насчет Нинон де Ланкло убедили меня, что все это ерунда. Подумать только, великая Анни Руд хочет избавиться от подруги-соперницы из-за роли в кино!»

Возможно, дяде Гансу и удалось обмануть его. Возможно, он не заметил царапин на полу. Но… но… Мама, мама, ты прыгаешь прямо в огонь… Ты не должна…

Мне хотелось крикнуть, предупредить ее об опасности. Но я не смел раскрыть рта, да и не знал, что сказать.

— Ну, Ронни? — лукаво засмеялась Глория. — Ты не хочешь поделиться со мной своей тайной?

Я заставил себя взглянуть на Ронни. Мне казалось, что вот сейчас он упадет в обморок или его хватит удар.

— Ну… — промямлил он. — Ну…

И тут я увидел, что мать выступает вперед. На ее лице появилось то самое выражение, которое было при нашем разговоре в ее спальне.

— Мама!.. — воскликнул я.

Но мой возглас остался незамеченным, ибо заговорила Сильвия Ла-Мани. Она оглядела инспектора, потом Ронни и наконец перевела взгляд на Глорию.

— Ронни, милый, я думаю, уже можно, не так ли? Я имею в виду, что, наверное, сейчас самый подходящий момент, тем более, что милая Глория — наш друг, а инспектор Робинсон такой симпатичный мужчина.

Ронни что-то ответил, но это звучало не по-джентльменски. Глория, бросила на него удивленный взгляд.

— Глория, дорогая, — продолжала Сильвия, опустив вуаль. — Это даже не ради картины. Речь идет о гораздо большем. Ради Нормы! И это самое главное. — Мы с Прелестью уставились друг на друга. — Вот как обстоят дела, дорогая Глория. Конечно, у меня возникнут огромные трудности — и у моих друзей, у которых другие планы в отношении меня, — но я сыграю эту роль. Я сыграю Нинон. О, я знаю, у меня никогда не получится так хорошо, как могло бы у Нормы, но ради нее я постараюсь сыграть как можно лучше.

Несмотря на потрясение, я видел, что мать держится превосходно. Ее взгляд ничего не выражал, а на лице не дрогнул ни один мускул.

Глория повертела головой, но потом сообразила, что на кладбище нет телефона.

— Ты это твердо решил, милый Ронни? Можно публиковать?

Ронни изобразил на лице кислую улыбку.

— Да, Глория, все верно. Сильвия любезно согласилась сыграть роль Нинон де Ланкло.

Глория поняла, что это не шутка, и помчалась к своему специально оборудованному автомобилю, начиненному всевозможными средствами связи. Казалось мрак рассеялся, и я был готов облегченно вздохнуть, но тут услышал голос инспектора.

— Ну, миссис Руд, желаю вам всего хорошего.

Он протянул матери руку. Она пожала ее, то же проделали Прелесть и я.

Когда инспектор подошел попрощаться, я решил, что на этом все закончилось, но он, не выпуская руки, отвел меня в сторону.

Мы приблизились к какой-то могиле. И тут он спросил, усмехаясь:

— Послушай, парень, ты не говорил матери о письме?

— Нет.

— Отлично. Просто отлично. Грех беспокоить такую превосходную актрису, как она. — Он положил руку мне на плечо. — Вот что, открою тебе один профессиональный секрет. Возможно, он тебе пригодится, если в один прекрасный день ты попадешь в лапы полицейских. Сегодня днем я проявил достаточное дружелюбие к тебе, но, по правде говоря, это анонимное письмо не в мусорной корзине. Конечно, в смерти миссис Дилэйни нет подозрительных обстоятельств — несчастный случай. В ее комнате была спрятана бутылка джина. Но, видишь ли, полицейский всегда начеку. Женщина упала с лестницы и сломала шею? Такое, конечно же, случается, но далеко не каждый день. А когда актриса… Ты ведь знаком с этим миром близко, верно? Так вот, в то утро, когда пришло письмо, я подумал: «А что? Все может быть». Открой я тогда «Лос-Анджелес тайме» и прочти, что Анни Руд будет играть роль Нинон де Ланкло… Так-то, сынок. Теперь ты знаешь. Никогда не верь дружелюбию копа. Можешь попасться, — Он вздохнул. — Значит, роль отдана Сильвии Ла-Мани, и папку с делом о смерти Нормы Дилэйни можно закрыть… Представь, какой поднялся бы шум. «Инспектор Робинсон срывает маску с Анни Руд, убийцы Нормы Дилэйни!» Каково, а?

Робинсон засмеялся и ушел, оставив меня в окружении могил. Какое-то время я стоял на месте, тупо разглядывая памятники. Потом пришло облегчение. Конечно, настоящим облегчением это чувство не назовешь, но все-таки… Итак, инспектор не заметил царапин. Он всего лишь обыкновенный самодовольный коп, вообразивший себя умным копом и работающий на молодежь. Мы не забудем о полиции. О, нет.

Но не стоит обольщаться. Из того, что полиция глупа, не следует, что смерть Нормы так легко объяснить. Еще посмотрим, кому достанется роль Нинон! Я не понимал, как все произошло, но это произошло. И если это совершила мать, а она могла ради…

Меня захлестнула любовь к матери. Я и не подозревал, что способен на такое чувство. Как она была спокойна в тот момент, на ее лице ничего не отразилось! Я подошел к ней, обнял ее и поцеловал в щеку.

— Мама, выше голову!

Глава 9

Мать промолчала, но ее лицо осветилось улыбкой, которую она быстро погасила, вспомнив, что присутствует на похоронах. Стоявший рядом Ронни монотонно бубнил:

— Анни… я все тебе объясню… пожалуйста, в машине… Мать очнулась от задумчивости и обняла меня.

— Какой очаровательный человек этот инспектор, правда, Ники? Как мило с его стороны поболтать с тобой. Прости меня, милый Ронни, что ты сказал?

— Анни… ради бога… ну, пожалуйста, пройдем к машине…

— К машине? — Мать мило улыбнулась и сняла руку с моего плеча. — Милый Ники, мы с тобой возьмем бедняжку Ронни к нам домой и попытаемся утешить его.

Ронни бросил на меня страдальческий взгляд.

— Но, Анни, не могу же я объясняться в присутствии этого мальчишки., я имею в виду Ники… Анни, мы должны поехать одни.

Но мать словно не слышала, о чем он говорит. Она мило улыбнулась Прелести.

— Дорогая, найди остальных. Соберитесь у машины Ронни, а потом Джино отвезет вас домой в «мерседесе».

Она повела меня по кладбищенской тропинке, и этому представлению ни Ронни, ни я не смогли помешать. Я полагаю, вы сами догадываетесь, как мы шагали, раскланиваясь со знакомыми налево и направо. Ронни молча плелся сзади. Мать расточала очаровательные улыбки. Так как Ронни молчал, а командовала она, шоферу было приказано ехать сначала к нам.

Мы втроем сели на заднее сиденье, и я оказался между мaтepью и Ронни.

У ворот кладбища никого не было. Толпа потеряла всякий интерес к похоронам Нормы. Долгое время мы ехали молча, а потом вдруг Ронни взорвался:

— Анни!

— Да, дорогой.

— Я не мог поступить иначе.

— Иначе?

— Ты знаешь, что я имею в виду.

— Ронни, милый, расскажи все спокойно и по порядку.

— Речь идет о Сильвии, — невнятно пробормотал он. — Я не мог поступить иначе.

— Ах, так ты о том, что поручил ей эту роль? — Мать по-дружески улыбнулась. — Но, Ронни, дорогой, почему же нет? Отличная мысль, я, на твоем месте, возможно, поступила бы так же. Тебе кажется, что англичанка в роли Нинон де Ланкло…

— О боже! — Ронни схватился за голову. — Боже мой!

— Ники, дружок, — сказала мать, — помоги Ронни. Разве ты не видишь, что он нуждается в помощи?

Все, что я мог сделать, это предложить ему платок, совсем недавно закрывавший Сильвию Ла-Мани от телевизионных камер. Но он оттолкнул мою руку, продолжая стенать, а потом перегнулся через меня и обратился к матери:

— Неужели ты и в самом деле думаешь, что я хочу видеть ее в этой роли? Неужели не понимаешь, что для фильма это такое же бедствие, как и Норма? Только…

Он замолчал.

— Продолжай, — приказала мать.

— Ты ужасная женщина! Ну что я мог поделать, когда рядом стояли Глория и этот кошмарный инспектор? Что, как по-твоему? Я был связан по рукам и ногам.

При словах «ужасная женщина» мать с любопытством посмотрела на него.

— Но в чем же все-таки дело, Ронни? Можешь ты внятно объяснить?

— Она… Сильвия… Сильвия… Черт возьми, как я могу объяснить, если ты не хочешь впутывать в это дело Ники?

Но к этому времени я уже сгорал от любопытства и напрочь забыл о своем намерении делать вид, будто ничего не знаю.