Галерея Миров - Ольга Макарова

— Когда снег застилает глаза,

Когда кровь на исходе почти,

Пусть твоя золотая слеза

Будет Солнцем в моем пути, — прочитал Денис карандашные каракули на последней странице книги. — Ты пишешь стихи?

— А… что? — встрепенулась Рон. — Стихи? Да, немножко. Тут нет ничего… я в книге только обрывки и задумки записываю. Настоящие стихи — у меня в голове.

— Почитай их мне… пожалуйста.

— Ладно, — неуверенно сказала Рон и, собравшись с силами, начала: —

Когда ты плачешь, как дитя,

Я обниму тебя за плечи.

Нет, слезы, страх не для тебя,

Отдай мне боль, и станет легче.

Я твое горе, как свое,

Захороню в токсичных складах,

В тех шрамах сердца, где гниет

И распадается отрава…

Ты счастье, молодость, любовь,

Я горе, старость и мученье,

И я война, и я же кровь,

И я твой друг, твое спасенье…

Я боль могу терпеть и смерть,

Ведь я солдат, солдат удачи,

Но не могу без слез смотреть,

Смотреть и видеть, что ты плачешь…

У Рон дрожал подбородок, так что изредка поклацывали зубы, похолодевшие руки нервно комкали край куртки, дыхание сбивалось, голос, так тот вообще не слушался… а в душе творился такой болезненный и мучительный хаос, что простому смертному не понять…

— Твоей рукой движет Бог, Рон… да что там, Он не смог бы так написать… — серьезно сказал Денис. Рон уже начала замечать, что по большей части то, что он говорил, не вязалось никак ни с его внешностью, ни с голосом, да вообще ни с чем. Так мог сказать ее дедушка (что он и делает в последнее время), но уж никак не этот непонятный вояка… — Тебе надо учиться… надо. Травы, звери, чудесные лекарства… ты, ты можешь все это вернуть! И такие, как ты, Рон…

— Денис, это же просто стих… Ив говорит, это полная чушь.

— Он не понимает. Или не хочет понимать… — Денис бросил свой серьезный тон и виновато улыбнулся. — У тебя есть еще стихи?

— Да… но потом, ладно? У меня до сих пор все поджилки трясутся. Я обычно никому стихи не рассказываю… Как, кстати, твоя рана поживает?

Рон присела рядом на корточки и осторожно размотала повязку. Кажется, Денис начинал понимать функцию «мелиссовой» мази… неизвестно насчет лечебности, может быть, она обезболивающая или еще какая, но бинт разматывался без проблем, а не отдирался с кровью.

— Ну ты даешь! — удивилась Рон, сняв последний виток бинта. — Вчера тут сплошные клочки были… а сегодня все уже почти срослось. Через пару дней, наверно, шрамом закроется.

— На мне все заживает, как на собаке, — похвастался Денис.

— Неудивительно… как в одной книжке говорилось, выживает сильнейший, — Рон вытащила из валявшегося посреди комнаты рюкзака коробку с красным крестиком на крышке. — Сколько тебе лет, Денис?

— Мне… много, — ответил он задумчиво.

— А конкретно?

— Очень, очень много… ай! Это месть?

— Нет, это спирт. Не боись, я просто мазь уберу по краям… и, кстати, чего это ты скрываешь свой возраст, а?

— Не надо пытать меня спиртом, я все скажу, — пошутил Денис. — Тебя так интересует, сколько лет Денису? Ладно, Денису сорок один, вроде бы.

— Воистину, выживают сильнейшие, — сказала Рон и прислушалась к звуку, доносившемуся с чердака. — Надо же, Ив куда-то загремел…

— А тебе сколько лет? — хитро спросил Денис. — Твоя очередь отвечать, Рон.

— Пятнадцать, — спокойно сказала она, виток за витком, точно спагетти наматывая на гнутую ложку мазь из банки. — С половиной.

— Выглядишь старше, — оценил Денис.

— Это по сравнению с кем? С Ивом что ли? — усмехнулась Рон. — Не поверишь, ему шестнадцать…

Рон осторожно положила на рану новую тряпочку с мазью и примотала ее бинтом.

— Рукой не махай зазря, — сказала она, бросив комок старых побуревших бинтов в огонь. — И… я придумала, что сделать с твоим синяком. У меня где-то была одна мазь…

— Рон! — донеслось с чердака.

— Иду! — крикнула Рон. — Денис, я скоро… да ты ее сам найдешь. Желтая такая банка.

Какая мазь! Только оставшись один, Денис вытащил из коробки давно запримеченный скальпель и, не долго думая, сунул его острием в спирт, уже примериваясь, где бы лучше вскрыть ненавистный синячище, который сидел на затылке, как камень под кожей.

А в мыслях кто-то забавлялся, прикидывая, что скальпель — не такое уж плохое оружие. Денис даже подержал этот медицинский ножик в руке, медленно поводил из стороны в сторону, зачем-то провел тупой стороной по коже… опомнился, поняв что ерундой занимается, и уверенно полоснул лезвием по затылку… больно! До слез больно…

Гремя по ступенькам, с чердака спустился Ив, вид у него был замерзший, сонный и голодный. Не глядя по сторонам, он направился прямиком к камину, сгреб по дороге валяющееся одеяло, накрылся. Потом долго грел над огнем руки, а когда малость отогрелся, снял промерзшие наверняка ботинки и насадил их на гнутую каминную решетку — сушиться… или тоже отогреваться. Ловко открыл ножом пару банок… ел гретые консервы и пил кипяток… в общем, наслаждался жизнью по полной программе, как только может солдат, полдня стоявший в мороз на посту… Денис невольно подумал о Рон, ведь теперь ей там же стоять… Ива это, похоже, особо не беспокоило… он тем временем натянул отогревшиеся ботинки и лениво спустился в погреб. Так же лениво погремел там пару минут и вернулся обратно, уже со старой, даже просто древней снайперкой и банкой, наполненной чем-то черно-бурым и жирным… нефть?.. или не нефть?

Сел смазывать снайперку…

Денис следил за ним с интересом натуралиста, притаившегося в зарослях и наблюдающего за редкой птицей. Похоже… только за человеком наблюдать куда интересней. Даже про боль забываешь, а ведь рука болит, порез на затылке — тоже, от него все нервы с ума посходили, вот — веко дергается нервным тиком…

Значит, Ив, приятель, тебе шестнадцать? Можно было догадаться. Рост большой, а телосложение какое-то… хлипкое слишком для взрослого. Впрочем, понятие «взрослый» — штука относительная… в принципе, лет с десяти сейчас все взрослые…

— Читаешь? — равнодушно спросил Ив, явно заскучавший за смазкой снайперки. — Я думал, кроме Рон в этих каракулях никто не разбирается.

— А ты не пробовал научиться читать? — поинтересовался Денис, без особой надежды на положительный ответ.

— Зачем?

А правда, зачем? Ему? Вояке? Вопрос без ответа…

— Ты пошто башку себе располосовал? — скучно зевнул Ив.

— Да-а… синяк… кровь выпустить.

— Рон увидит, даст тебе хороший подзатыльник.