Час новгородской славы - Андрей Посняков

Близилось утро. По левому борту алела полоска рассвета.

Глава 3

Остров Святого Бернара – Юго-Западная Англия.

Июнь – июль 1473 г.

Могилы полны мертвецами,

Деньгами полны мошны.

Назым Хикмет

Ах, маменька, в церкви и холод и мрак,

Куда веселей придорожный кабак.

«Санта Анна» оказалась добрым судном. Быстрым, хорошо управляемым, крепким. Три мачты. На грот– и фок-мачтах – по два прямых паруса. Такой же – блинд – впереди, на бушприте. Лишь на бизани парус был косым. Корабль относился к классу каравелл – судов, построенных с обшивкой «карвель» – вгладь, – и более точно именовался каравелла-редонда, в отличие, скажем, от тех каравелл, что имели исключительно косые – латинские – паруса и назывались каравелла-латина. Высокие – голова кружилась – надстройки на носу и корме, борта, заваленные внутрь корпуса, поперечные стягивающие брусья – все для океанских плаваний. Каравеллы имели хорошую остойчивость, скорость 14—15 узлов (почти в два раза выше, чем у галеры!), на высокие мачты вели ванты с выбленками, матросы называли их «лестницей святого Иакова». Вооружались каравеллы теми же пушками, что и галеры: тяжелыми бомбардами – обычно на корме и баке и легкими кулевринами по бортам. Пушечных портов еще не было, и бортовая артиллерия устанавливалась на верхней палубе, ежели таковая имелась. Как, например, на «Святой Анне».

Капитанский салон и каюты для офицеров и важных пассажиров – в высокой кормовой надстройке, украшенной затейливой резьбой. На корме «Санта Анны» были изображены наяды и русалки, вырезанные из крепкого ясеня известным мастером Адольфо Калиношем. Какое отношение все эти существа имели к названию судна, сказать трудно. Впрочем, корму они собой украшали, а какого-то иного предназначения у них и не было.

Олег Иваныч, Гришаня и Жоакин расположились в левой кормовой каюте – за особую плату. Особых удобств не было. Темно, тесно, сыро. Да и спать неудобно – на сундуках с провизией.

Там же, на корме, обитали помощник капитана, шкипер, боцман и суперкарго, отвечавший за сохранность груза. Команда – свободные от вахты матросы – в душном помещении на баке. А то и вовсе спали на палубе, подсунув под голову что придется. В трюм им вход был заказан: «Санта Анна» шла в Бристоль с грузом вина и оливкового масла. Ну, масло матросам без надобности, а вот что касается вина…

Еще при погрузке невесть куда пропали два бочонка, да так и не нашлись, как ни кричал суперкарго. Зато вся команда целые сутки горланила песни.

Капитан Жозе Алфейрош посмотрел на матросов, переглянулся с помощником и плюнул. Пусть жрут, пропойцы. Вино потом вычтем из жалованья. В общем-то, капитан «Святой Анны» оказался довольно неплохим человеком. Из обедневших дворян. Антуанш Жозе Мария Педру Алфейрош ду Мариншу – таким вот было его полное имя. Ну да откликался он по-простому – на «дон Алфейрош». Выглядел вполне импозантно. Высокий – даже, пожалуй, чересчур. Потому сутулый. Черные как смоль волосы, небольшая бородка. Одевался капитан тщательно – в приталенную куртку с модными рукавами-пуфами, сквозь разрезы которых просвечивала ослепительно белая сорочка. Узкие штаны. Сапоги выше колен. На кожаном поясе – узкий короткий меч. Несколько раз дон Алфейрош бывал в Африке, ходил и на Азорские острова. Ну и в Бристоль – это как в соседнюю лавку сбегать! И за плавание-то никто не считал. Так, по-быстрому деньжат сделать да сбегать в английские пабы – похлебать пива, которое, к слову сказать, мало кто из португальцев и любил. Португальцы с детства к винищу привыкли.

Дон Алфейрош собирался на Азорские острова, а затем планировал посетить западный берег Африки – Невольничий Берег. Кто-то из лиссабонских снобов заказал ему черных рабов. Рабов в Африке можно наловить самим или обменять у местных племенных царьков на пару дешевых стеклянных бусин. Бусины и прочие товары для работорговли, включая цепи и кандалы, капитан собирался закупить в Англии. Там все это стоило гораздо дешевле, так как производилось не в мелких частных мастерских, а на мануфактурах – больших предприятиях с разделением труда и огромным количеством наемных рабочих. Особым спросом торговцев пользовались кандалы из знаменитой шеффилдской стали – попробуй, распили напильником! Да и почти не ржавеют.

…Без особых приключений прошли Бискайский залив и от полуострова Бретань повернули на северо-запад. На следующее утро по левому борту показался небольшой островок. Холмистый, поросший редковатым лесом. Ничего интересного. Разве что иногда проходящие мимо суда пополняли там запасы пресной воды, да лет двести назад какой-то безымянный отшельник построил там скит и небольшую часовню. По имени основателя скита – монаха Бернара – так и называли островок. Правда, на большей части карт он значился как безымянный, если вообще значился. Как сказал дон Алфейрош, если и есть на земле самое скучное место – это место называется остров Святого Бернара. Впрочем, к желанию пассажиров поискать там местечко для основания монастыря он отнесся вполне уважительно. Олег Иваныч и Гриша были представлены ему в качестве польских послушников, а Жоакина душ Сантуша он и без того хорошо знал. Ну, устал человек от суеты жизни, решил поискать местечко поспокойнее, о душе подумать!

Уважив просьбу новоиспеченных паломников, дон Алфейрош тем не менее в бухту заходить отказался – чего зря время терять? Встали на рейде. Спустив большую разъездную шлюпку, матросы доставили пассажиров на остров и, на прощание помахав руками, с веселыми прибаутками пустились в обратный путь. Матросам было с чего веселиться: уже вечером они смогут приятно провести время в притонах Плимута.

С капитаном новоиспеченные паломники договорились – тот планировал возвращаться через три дня, так и обещал завернуть к острову. Таким образом, для одного из «паломников», Жоакина Марейры, все складывалось довольно удачно. Уже через три дня он сможет вернуться в Португалию с парой сундуков «священных книг и реликвий», коих возжаждал найти в заброшенной часовне. Вряд ли сокровищ окажется больше. Даже если и больше – нанять в Порто небольшой кораблишко – дело плевое, были б деньги! А деньги, как надеялся Жоакин, будут. В общем, для него все решалось неплохо.

А вот что касаемо Олега Иваныча с Гришей… Они-то ведь ни в какую Португалию обратно не собирались! Наоборот, планировали из Бристоля – в Лондон, а там сесть на какой-нибудь ганзейский корабль и… здравствуй, Господин Великий Новгород! Завернуть на островок уговорил их Жоакин: как дворянин и благородный человек он счел себя обязанным поделиться с новгородцами частью сокровищ отца.

Олег Иваныч было задумался – уж слишком домой побыстрее хотелось – да Гриша вовремя напомнил про деньги. Что, мол, закончились. И каким образом платить ганзейцам за перевоз, неизвестно. Можно, конечно, в долг. Да не те отношения сейчас у Новгорода с Ганзой. Грызутся меж собой относительно условий торговли, никто уступать не хочет. Новгородцы большей свободы для себя требуют, сами хотят торговать с заморскими странами и на своих судах, без посредничества Ганзы. Как же ганзейцы тут уступят?! Так и будут гноить Новгород, как англичан гноят, датчан и разных прочих голландцев. Англичан – тех жестче всех ганзейцы третируют, чувствуют, сволочи, конкурентов!

В общем, нужны деньги. И на плату за дорогу до Новгорода, и так, чтоб водились. Куда приятнее на Новгородский вымол сойти, когда в кошеле серебришко звенит, чем нищепаном каким притащиться. Нищим быть – самое последнее дело. Бедность – порок, и довольно гнусный. Обычно сам человек виновен в нем не меньше обстоятельств, на которые кивает, оправдываясь. Государство, мол, плохое, поганое. Власть сволочная зарплату не платит или платит, да маленькую. Отговорок можно много придумать, как Олег Иваныч когда-то и делал, в Петроградском РОВД трудясь дознавателем.

А чего на других кивать, когда в первую очередь на себя взглянуть надо! Мало ли возможностей! Там не поучаствовал – мало, это не смог – лень, то – даже и не пытался. Не пытаешься – вот и сиди, считай крохи. А про то, что где-то чего-то мало, – так не бывает денег маленьких, как не бывает денег лишних. Так и Олег Иваныч считал теперь, с тех пор как почувствовал себя новгородцем. А новгородцы – люди гордые, бедными быть не любят! Потому предложение Жоакина с благодарностью учтивой приняли и даже в розыске клада обещали поспособствовать. Да и как не поспособствовать – азарт! Островок хоть и мал, а кораблишки торговые мимо проходят. Он – как ориентир у них. В тот же Бристоль из Ла-Рошели, из Бреста, из Нанта. И это еще не считая рыбаков. Словно на обочине дороги остров. Так что с попутным судном проблем не будет.

Проводив глазами уходящий корабль, искатели сокровищ вскинули на плечи котомки с припасами и ходко направились к ближайшему холму – осмотреть остров. Провести, так сказать, рекогносцировку. Слева шумела буковая рощица, справа тянулся орешник, а впереди, ближе к холму, желтели кусты жимолости и дрока. На вершине холма росла корявая сосна, толстая, с кривыми могучими ветками. По тому, как посмотрел на нее Жоакин, Олег Иваныч сразу же догадался: сосна – ориентир, указанный в приложении к карте. Видно, именно от нее должны были вестись все расчеты.