Звездная дорога - Олег Авраменко

— Так это и есть то важное дело, о котором ты хотел поговорить?

Ладислав вдруг помрачнел. Не просто нахмурился — он и до этого выглядел не очень-то весело — его скуластое лицо, слегка смугловатое, приобрело какой-то нездоровый серый оттенок, левая щека несколько раз дёрнулась, как от нервного тика, а в глазах застыл страх.

— Нет, это... это другое. А насчёт Радки — так, к слову пришлось. Вообще-то мне нужна твоя помощь.

— Какого рода?

Ладислав тоже закурил. Я заметил, что его пальцы дрожат.

— Право, даже не знаю. Скорее, мне нужна не помощь, а совет.

— Совет, это одна из форм помощи, — заметил я. — Но почему ты решил обратиться ко мне? Ведь мы с тобой не общались больше трёх лет.

Ладислав замялся:

— Ну, видишь ли... Ты же знаешь, что я довольно замкнутый, друзей у меня — раз, два, и обчёлся. А когда дело дошло до того, кому я могу полностью доверять, то остался только ты один.

Я был нимало удивлён этим неожиданным признанием. Хотя я всегда относился к Ладиславу с симпатией, даже в лучшие времена он числился в списке моих друзей и приятелей лишь где-то в третьем десятке. А для него, оказывается, я чуть ли не первейший друг — и, похоже, он намерен посвятить меня в какую-то страшную тайну.

— Так что у тебя за проблема? — поинтересовался я.

— Есть один мир, — ответил Ладислав, обволакивая себя тучей сигаретного дыма. — Мой любимый мир, может, я рассказывал о нём...

— Земля Юрия Великого?

— Верно, она самая. — Он немного помедлил, затем с расстановкой произнёс: — Так вот, совсем недавно я обнаружил, что этот мир таит в себе смертельную угрозу. Он потенциально опасен для всех колдовских Домов. Мало того, он угрожает самому существованию Вселенной.

Ладислав говорил так убеждённо, что я ни на мгновение не усомнился в его серьёзности. У меня даже кровь застыла при мысли о том, что он, возможно, не преувеличивает.

5. КЕВИН

После обеда я получил «отгул». Дженнифер уснула и, судя по её усталому виду, собиралась проспать до самого ужина. Правда, перед этим мы ещё немного побрыкались в постели — но уже просто так, в качестве разминки; это не шло ни в какое сравнение с тем, что мы вытворяли накануне вечером и рано утром.

Я чувствовал себя пресыщенным и в то же время опустошённым. Среди любимых изречений моего отца есть и такое: слишком много — не к добру. В справедливости этой поговорки я убедился ещё в детстве, когда единолично слопал целую коробку шоколадных конфет; сейчас я испытывал нечто похожее.

Впрочем, не буду кривить душой. Дженнифер нравилась мне больше, чем другие хорошенькие-замужние-голубоглазые-блондинки, которых я встречал на своём пути (за исключением Монгфинд, разумеется); но это вовсе не значило, что я был в восторге от её сексуальной активности. Я искренне надеялся, что она не нимфоманка как таковая, а просто голодная, и со временем её пыл умерится.

Вернувшись в свою каюту, я первым делом проверил все комнаты на предмет присутствия «жучков». В последний раз меня взяли под наблюдение немногим более года назад, когда правление «Итальянских Астролиний» к своему ужасу обнаружило, что некое частное лицо через сеть посреднических фирм завладело почти семью процентами акций компании. В результате тщательно проведённого расследования была установлена личность самого крупного, после правительства Италии, акционера — им оказался такой себе Кевин Макартур, человек с загадочным прошлым, несколько таинственным настоящим, но в целом обладающий безупречной репутацией и большим влиянием в определённых кругах. Всех представителей компании, пристававших ко мне с расспросами, я посылал... нет, нет, всего лишь к моим адвокатам. Специально созданная правительственная комиссия не нашла в моих действиях никакого криминала и в конечном итоге вынуждена была признать, что я владею акциями на вполне законных основаниях. Но поскольку я не предпринимал ни малейших попыток вмешательства в дела компании, руководство оной преисполнилось самых мрачных подозрений и организовало за мной тотальную слежку, в результате которой было потрачено много средств, времени и нервов, а ценность полученной информации равнялась нулю.

Побочным следствием этой истории было появление комплекса неполноценности у группы ведущих инженеров из «Microbugs, Inc.» крупной фирмы по производству электронных приборов слежения, чьими услугами пользовались агенты службы безопасности «Итальянских Астролиний». Когда я приходил домой и обнаруживал, что в моё отсутствие появилась очередная партия «жучков», притаившихся в самых неожиданных местах, то брал обыкновенный пульт дистанционного управления, нажимал любую кнопку, обычно красную, и все миниатюрные телекамеры, микрофоны, записывающие устройства и микропередатчики разом выходили из строя. При этом бытовая электроника ничуть не страдала. У меня похитили не менее десятка таких пультов и, наверное, расщепили их на атомы, пытаясь понять, как они действуют, но, естественно, ничего не обнаружили. И не могли обнаружить — потому что пульты были самые обыкновенные. Когда шпионские страсти поостыли, ко мне обратился глава «Microbugs, Inc.» с предложением заключить взаимовыгодный контракт, но я послал его... нет, не к адвокатам.

«Жучков» в каюте не было. Впрочем, я и не ожидал их найти. Наблюдение за мной уже было снято, к тому же капитан ди Марко слыл чрезвычайно щепетильным человеком и не потерпел бы подобного безобразия на своём корабле. Проверку я произвёл на всякий случай, чтобы исключить малейшую возможность риска. То, чем я собирался заняться, было частью моей большой тайны, о существовании которой никто не должен даже заподозрить.

Я запер входную дверь и зажёг наружную табличку «Просьба не беспокоить». Затем прошёл в кабинет и заказал автомату кофе. Получив чашку горячего ароматного напитка, я устроился в кресле за письменным столом перед включённым терминалом. Хотя в моём багаже находился новенький Apple IBM самой последней модели, путешествуя на «Никколо Макиавелли» я предпочитал пользоваться услугами обычного терминала, который предоставлял мне почти неограниченный доступ к свободным ресурсам мощных бортовых компьютеров. Утечки информации я не боялся — вычисления, которые сейчас выполнялись, не были секретными. А что же до возможного присвоения результатов моего труда, то те немногие, кто мог разобраться в этих результатах и присвоить их, прекрасно знали, что с Кевином Макартуром лучше не заводиться. Чревато-с...

В голографическом кубе стереомонитора симпатичные обезьянки строили друг дружке забавные рожицы. Я щёлкнул по клавиатуре, деактивируя заставку. Обезьянки мигом убежали в свои электронные джунгли, и я увидел окошко с сообщением: