Дело о мрачной девушке - Эрл Гарднер

– Что вы имеете в виду? – внезапно заинтересовался судья Пурлей.

– Если преступление было совершено к тому моменту, когда вы оказались на возвышенности, и если за это время Нортон вызвал шофера и произошла ссора, то она в таком случае была не мгновенной, а давнишней, – высказал свое мнение Мейсон.

– Совсем необязательно. Ссора могла начаться прямо в кабинете. Фактически, разумно ли предполагать, что Нортон оставил бы Девоэ у себя, если бы у них были какие-нибудь нелады?

У Мейсона заблестели глаза.

– В таком случае вы должны согласиться, что возможности на долгое обдумывание не было.

Судья Пурлей в удивлении посмотрел на адвоката:

– К чему вы клоните?

– Ни к чему, – ничего не выражающим тоном ответил Мейсон.

– С точки зрения закона, – сообщил судья Пурлей таким тоном, словно выносил приговор, – для предумышления не требуется никакого отрезка времени. Мгновенное предумышление – это все, что нужно для того, чтобы считать преступление убийством первой степени.

– А теперь давайте посмотрим на дело под другим углом. Насколько я понимаю, одно из окон было открыто, и под ним обнаружили следы, не так ли? – продолжал Мейсон. – Это означает, что в дом проник вор-взломщик.

– Все это было подстроено, – сообщил судья Пурлей. – Полиция уже разобралась с этим вопросом.

– Вот именно. Но ведь для того, чтобы подготовить улики, требовалось время. Я хочу сказать, что нет доказательств, указывающих, когда следы появились под окном – до совершения убийства или после. Полиция склоняется к теории, что после. Но ведь нельзя исключать возможность, что они оказались там до убийства.

Судья Пурлей наблюдал за адвокатом сквозь голубой сигарный дым. Он в задумчивости нахмурил лоб.

– В таком случае не имеет значения тот факт, что Нортон послал за шофером, – сделал вывод судья. – Шофер уже дожидался нашего отъезда, чтобы войти к Нортону в кабинет.

– Теперь вы начинаете улавливать суть дела, – заметил Перри Мейсон.

Судья Пурлей уставился на кончик сигары.

– Вы были в комнате, где произошло убийство? – тихим голосом спросил адвокат.

– Да. Они позволили мне осмотреть ее.

– Тогда, если я могу вас об этом спросить, не заметили ли вы чего-нибудь необычного? – поинтересовался Мейсон.

По судье Пурлею было заметно, что вопрос принес ему огромное удовлетворение. Он откинулся в кресле и заговорил медленно, отчетливо произнося каждое слово, периодически жестикулируя сигарой:

– Удар по голове нанесли сзади – очевидно, когда Нортон сидел за письменным столом. Он упал вперед, лицом на стол и не сделал после этого ни единого движения. Слева от него стоял телефон. На письменном столе были разбросаны какие-то бумаги, лежали конверт, чистый лист и страховой полис на украденную машину.

– Значит, пропавшая машина была застрахована?

– Конечно. Это естественно.

– Вы уверены, что это страховой полис на украденную машину?

– Да, я его проверил, впрочем, и полиция сделала то же самое. Полис на «Бьюик», заводской номер совпал. Страховка охватывала все случаи.

– Вы знали Эдварда Нортона при жизни, господин судья? – поинтересовался Мейсон.

– Нет, никогда его раньше не видел. Я хорошо знаком с мистером Кринстоном, партнером мистера Нортона. Мистер Кринстон столько раз рассказывал мне о нем и его странностях, что у меня даже появилось чувство, что я знаю его лично. Но я его никогда не видел. Сойтись с мистером Нортоном, насколько мне известно, было практически невозможно, а деловых отношений между нами не было.

Внезапно Мейсон резко повернулся к судье Пурлею.

– Господин судья, Эдварда Нортона убили не в результате ссоры, – заявил адвокат.

– Вы снова возвращаетесь к временнóму фактору? Что времени на ссору не оставалось?

– Частично. Девоэ не успел бы подняться в кабинет, поссориться с Нортоном и довести себя до такого состояния, чтобы схватиться за трость. Более того, подстроенные улики имели целью перевести подозрение на воров-взломщиков, убивших с целью кражи.

Судья Пурлей неуютно заерзал в кресле. В нем шла внутренняя борьба: поделиться с Мейсоном информацией или воздержаться. Адвокат следил за ним, словно ястреб, который кружит над склоном горы в поисках добычи.

– Я должен сказать, господин адвокат, – наконец заговорил судья Пурлей, – что вы очень логично рассуждаете. Мне, наверное, не следует упоминать то, что я сейчас вам открою, но, поскольку вы уже так много знаете, вреда не будет, если я подтвержу ваши подозрения или, лучше сказать, ваши умозаключения.

– Значит, мотивом была кража?

– Да, – кивнул судья.

– Деньги?

– Очень крупная сумма. У мистера Нортона при себе на момент смерти было более сорока тысяч долларов наличными. Деньги лежали в бумажнике во внутреннем кармане пиджака. Когда тело обнаружили, карманы оказались вывернутыми, а бумажник вынут из кармана и брошен на пол рядом с телом – пустой, конечно.

– Залезли во все карманы?

– Да. Их все вывернули наизнанку, – ответил судья Пурлей.

– Полиция нашла деньги?

– Эта информация будет объявлена несколько позднее, – заявил судья. – Но я могу вам строго конфиденциально сообщить, что да. Две тысячедолларовые купюры оказались в кармане брюк Девоэ. Их идентифицировали по номерам как деньги, находившиеся у Нортона. Девоэ же заявил, что понятия не имеет, как они попали к нему.

– А выяснили, почему у Нортона при себе была такая большая сумма наличными? – спросил Мейсон.

Судья Пурлей хотел было ответить, но остановился:

– Мне кажется, господин адвокат, что я и так уже предоставил вам массу информации. Конечно, ваша заинтересованность в деле хотя и не противоречит интересам полиции, но все же не идентична. Большая часть информации была предоставлена мне конфиденциально, как судье, и я не считаю, что мне следует открывать ее кому бы то ни было.

В глазах адвоката промелькнул веселый огонек, когда он рассматривал грузного судью. Судья Пурлей отличался высоким самомнением.

– Конечно, господин судья, я понимаю ваше положение. Я не хочу, чтобы вы считали, что мной руководит простое любопытство. Я пытаюсь воспроизвести все происшедшее у себя в голове. Заинтересованные стороны поставили меня в известность о том, что я буду заниматься вопросами имущества, а при сложившихся обстоятельствах мне, естественно, требуется полная информация.

– Именно поэтому я рассказал вам так много, господин адвокат. Вы, конечно, отнесетесь к полученным сведениям как к строго конфиденциальным.

– Несомненно! – ответил Мейсон, и в голосе его прозвучала легкая издевка, что заставило судью Пурлея быстро поднять на него глаза. Однако лицо адвоката оставалось ничего не выражающим и невинным.

Глава 9

Солнечные лучи проникали сквозь большое окно и заливали массивный стол Эдварда Нортона.

В одном из кресел сидел полицейский, изо рта у него торчала потухшая сигарета, в руках он держал карандаш и блокнот. Дон Грейвс, компетентный секретарь усопшего, проверял документы.

Мебель в комнате оставалась на тех же местах, что и в ночь убийства. По приказу полиции вещи по возможности старались не двигать и не перекладывать с места на место.

Перри Мейсон, адвокат, представляющий заинтересованную сторону, занимался инспектированием деловой активности убитого.

Стоявший у сейфа Дон Грейвс повернулся к Мейсону:

– Этот отсек, сэр, содержит всю документацию, относящуюся к делам фирмы «Кринстон и Нортон».

– Прекрасно. Вы, насколько я понимаю, отлично осведомлены насчет содержания этих документов, не так ли?

– Да, сэр.

– Не могли бы вы в общем и целом рассказать о финансовом положении фирмы? – попросил Мейсон.

– Было сделано несколько очень неудачных инвестиций, сэр, взяты обязательства, в результате которых получился большой дефицит – где-то около миллиона долларов. Но, за исключением этого, дела находятся в хорошем состоянии. Если не ошибаюсь, примерно восемьсот тысяч долларов депонированы в различных банках. Вам нужны точные цифры?

– Да. Я хочу знать финансовое положение, – ответил Мейсон.

Грейвс достал из сейфа какую-то книгу и открыл ее.

– Финансовое положение несколько лучше, чем я думал, сэр. В «Сиборд Секонд Нэшэнал Траст» лежит восемьсот семьдесят шесть тысяч пятьсот сорок два доллара и тридцать центов, а в «Фармерс энд Мерчантс Нэшэнал» – двести девяносто три тысячи девятьсот четыре доллара и пятьдесят центов. Долговые расписки, связанные с убытками фирмы, хранятся в банке «Вилерс Траст энд Сейвингс» – на девятьсот тысяч, к тому же по ним еще набежали проценты. На счет в том банке положено семьдесят пять тысяч долларов.

– А что с траст-фондом? Меня интересует капитал, которым мистер Нортон управлял в пользу Фрэнсис Челейн.

– Здесь все в прекрасном состоянии, – ответил Грейвс. – Более миллиона долларов вложено в акции, облигации и другие ценные бумаги. Вы можете взглянуть на список. Мистер Нортон очень ответственно относился к своим обязанностям доверенного лица и тщательно вел учет вложений.