Последняя обойма - Сергей Гайдуков

— Ну и ладно. — Следователь, похоже, окончательно утомился и желал как можно скорее остаться в одиночестве. — Козлов, отведи его в камеру.

— Счастливо оставаться. — Я пожал немного ошарашенному следователю руку, но Козлов бесцеремонно вытащил меня в коридор.

— Сейчас прогуляешься на интересную экскурсию, — пообещал он, слегка постукивая кулаком по моему невезучему позвоночнику.

— Мне кажется, там нет ничего интересного, — сказал я. — Разве что вы теперь ставите в камеры цветные телевизоры и финскую сантехнику.

Переступив порог камеры и услышав за спиной лязг закрывающейся двери, я осмотрелся и вздохнул. Финской сантехникой здесь и не пахло.

Здесь пахло совсем другим.

Глава 15

В самой дерьмовой ситуации можно при желании выискать свои положительные стороны. Сейчас была именно такая — особенно по запаху — ситуация. И я решил использовать ее для того, чтобы вздремнуть хотя бы пару часов.

С некоторым сожалением я постелил на пол куртку — очень трудно потом будет отстирать — сел на нее и привалился к холодной стене. И закрыл глаза.

Сначала мне казалось, что я вот-вот засну, и я терпеливо сидел с закрытыми глазами, ожидая желанного момента. Но сон не шел.

Может быть, в этом была виновата не слишком располагающая к отдыху обстановка, может быть, я слишком переволновался, ведь причин для волнения была масса — Сидоров, моя машина, Макс... Может быть, мне мешали заснуть соседи по камере. Их было четверо. Один спал, но не крепко — периодически вскрикивал, бормотал что-то, размахивал руками, потом просыпался, осматривался ошалевшими глазами, вспоминал, где находится, и укладывался снова. Второй рассказывал анекдоты, причем делал это довольно своеобразно: он излагал сюжеты нудным, еле слышным голосом, словно наказание за провинность. Его слушали двое — бородатый старичок бомжеского вида и широкоплечий мужик в ватнике. Старичок то и дело взрывался отвратительным визгливым смехом, а мужик в ватнике тупо смотрел в пол и совершенно не реагировал — ни смехом, ни мимикой.

При каждом очередном смешке бородатого старика я вздрагивал. Примерно через час я понял, что заснуть мне не суждено. И я принялся изучать надписи на стенах камеры. Они привели меня в философское настроение. Захотелось порассуждать о бренности всего земного, о тщетности и суетности бытия. И зафиксировать вывод афоризмом: «Все бабы — бляди. Особенно Нинка-официантка».

После десяти утра моих соседей стали по одному вызывать на допросы. К одиннадцати я остался один и совсем уж собрался затосковать, когда дверь открылась, в проеме возник милиционер:

— Кто тут Шумов?

Я оглядел камеру, не увидел других претендентов и поднялся. Меня привели в ту же комнату. Теперь, кроме следователя в черном свитере и сурового парня в плаще, здесь присутствовали Макс и Гарик. Гарик был в форме, он меланхолично жевал резинку и сдержанно поприветствовал меня кивком головы. Макс, напротив, дал чувствам волю.

— Ты так хреново выглядишь! — воскликнул он, оглядывая меня с ног до головы, включая испачканную куртку, которую я осторожно нес на согнутой руке. — Это просто здорово!

— Что я хреново выгляжу? Это здорово?

— Конечно. Я испытываю от этого моральное удовлетворение, — признался Макс. — Ты мне постоянно устраиваешь головную боль, да еще и с утра пораньше... Я искренне рад, что и ты неважно себя чувствуешь.

— Вы за этим меня вызвали? — устало спросил я, щурясь от яркого света люстры.

— Не только, — улыбнулся следователь. — Оказывается, Игорь вас хорошо знает...

— Да уж, — сказал Гарик. — Имею удовольствие.

— И ваш начальник, — последовал кивок в сторону Макса, — дал нам кое-какие объяснения...

— Насчет карбюратора?

— И про него тоже. Мы также осмотрели вашу машину...

Я покосился на Макса, но тот уставился в окно и вообще вел себя так, будто оказался в кабинете случайно.

— Там не найдено ничего подозрительного... — буднично произнес следователь, и у меня отлегло от сердца. Макс сделал свое дело.

— Но там не найдено также ничего, что подтверждало бы совершение в машине полового акта, — резанул правду-матку Козлов. Макс вытаращил глаза:

— У кого там был половой акт?!

— Не волнуйся, у меня, — сказал я.

— Это не так уж важно, — перебил следователь. — Как-никак, существует презумпция невиновности. И раз у нас нет никаких серьезных оснований полагать, что господин Шумов причастен к нападению на «Европу-Инвест», то...

— Я могу быть свободен?

— Не совсем, — уклончиво ответил следователь. — Я тут придумал еще парочку вопросов...

— А потом можешь гулять на все четыре стороны, — подал голос Гарик. Он выглядел в капитанской форме непривычно солидно, подавляя официозным видом и следователя, и Козлова. Но глаза его оставались прежними — грустными, карими, совсем не милицейскими.

— Да, тем более что машина ваша стоит возле Управления, — поддакнул следователь. — И наша беседа не займет много времени.

— Хорошо, я не возражаю.

— Вот и отлично, — обрадовался следователь, обводя присутствующих взглядом. Козлов был угрюм, Макс ехидно мне подмигивал, а Гарик задумчиво смотрел в окно, где над крышами домов нависало низкое серое небо. Только я один улыбнулся следователю. Мне пришлось приложить определенные усилия, чтобы растянуть уголки губ. Кожа на лице словно одеревенела.

— Короче, жду тебя на работе, — сказал Макс и вышел.

— Из-за тебя я влез в спецгруппу по расследованию этого нападения, — печально сообщил Гарик, проходя мимо меня. Козлов молча уселся на свой табурет.

Глава 16

Следователь не соврал — он действительно сумел придумать только два новых вопроса. Не могу сказать, что они показались мне особенно изощренными.

— Нам рассказывали о вас как о ближайшем друге Сидорова. Но вам он ничего о готовящемся ограблении не сказал. Так?

Я согласно кивнул.

— Может быть, вы назовете нам имена других знакомых Сидорова, с которыми он мог быть более откровенен?

— Вряд ли. В основном Сидоров общался с теми же мужиками, с которыми работал.

— Мы начали их допрашивать, — заметил следователь.

— Вот видите... И еще одно. Для меня вся эта история с налетом на «Европу-Инвест» — полная неожиданность. Ничего подобного от Сидорова я не ожидал. Максимум, на что он был способен — пьяная драка.

— Ну и кража, — напомнил следователь.

— Это было достаточно давно, — возразил я. — И он не испытывал недостатка в деньгах. Я уже не говорю о трех трупах...

— Тем не менее есть три трупа. И есть видеопленка, где ваш дорогой друг запечатлен с пистолетом в руке.

— И там заснято, как он убивает этих людей?

— Я не имею права сообщать вам содержание пленки. Скажите лучше — какая машина была у Сидорова? На чем он ездил?

— "Ауди". Цвета кофе с молоком.

— Ее мы нашли, — нахмурился следователь. — А еще?

— У него была только одна машина.

— Но, вероятно, он мог воспользоваться любой из машин, что стояли в гараже автосервиса. Как вы считаете?

— Вероятно. Если в этот момент в гараже была хотя бы одна машина на ходу. Вы же понимаете, что там не автостоянка. Туда свозят сломанные машины.

— Я понимаю, Константин. Итак, подпишите вот здесь... И можете быть свободны. Одна последняя просьба — если вы вдруг узнаете что-нибудь о Сидорове...

— Так? И что? — Я вопросительно посмотрел на следователя.

— Я надеюсь, что вы мне дадите знать...

— Надейтесь. То есть, конечно, дам знать. Если мне дадут знать.

Я поднялся с табурета и выскочил в коридор, провожаемый настороженным взглядом затянутого в темно-синий плащ Козлова. Когда я толкнул тяжелую дверь Управления внутренних дел и вышел на улицу, накрапывал мелкий дождик, а ветер гонял мокрые желтые листья. Это показалось мне лучшей в мире погодой. Я яростно встряхнул куртку, чтобы ветер выдул из нее запах камеры, и зашагал к своей машине. «Ока» действительно стояла на стоянке перед зданием, рядом со служебными милицейскими автомобилями. Выглядела она при этом как Золушка рядом с принарядившимися для бала сестрами.

Макс поработал на славу. Он мог бы наговорить мне еще с три короба гадостей — я все бы ему простил. И снаружи и внутри машина была такой чистой, какой она не была даже в день покупки. Стекло Макс, конечно, вставить не успел, но пулевое отверстие он остроумно превратил в дыру от удара дорожного камня. Или хулиганской выходки. Оно было закрыто прозрачной полиэтиленовой пленкой.

— Спасибо, Макс, — сказал я. — Ты настоящий друг.

Я сел за руль и вздохнул. При помощи Макса и Гарика я заработал небольшую передышку. На этот раз мне дали выйти из серого здания с колоннами. В следующий раз все может закончиться иначе.

Особенно если кому-то взбредет в голову просмотреть все вчерашние видеопленки со всех видеокамер «Европы-Инвест». И увидеть там мое изображение. Эта свисающая с потолка змея все-таки ухватила меня. И теперь непросто будет дать убедительное объяснение тому, что я валял дурака в вестибюле «Европы-Инвест» за час или полтора до того, как там начались странные и кровавые события при участии Сидорова. События, которые обеспечили моему приятелю не только объявление в розыск, но еще три пулевых ранения и загадочных преследователей в черных масках.