Одержимость - Фридрих Незнанский

В общем, единственный достоверный вывод, который можно было сделать из перелопаченной информации: лучшие шахматисты мира — люди по-настоящему экстравагантные.

Дименштейна и шведа из списка подозреваемых можно было, пожалуй, исключить, но остальных придется раскапывать дальше. А особенно заинтересовали Гордеева Климук и Бойков. Они были полной противоположностью друг другу, словно объектив и негатив. Бойкову было 42 года, и он являл собой саму дисциплину и пунктуальность, его карьера развивалась поступательно, и чемпионом мира он стал в 38 лет. В шахматном мире его звали мистер Йес, потому что долгое время не бывало случая, чтобы кто-нибудь в чем-нибудь от него получил отказ. Бойков участвовал в благотворительных акциях, одним из первых стал активно играть против мощных компьютеров, открывал шахматные академии, даже снимался в кино, никогда не проявляя особой финансовой заинтересованности. С Болотниковым на официальных турнирах встречался восемь раз, счет 4,5:3,5 в пользу Бойкова.

Климуку же было 24, и он был разгильдяй, каких поискать. В 13 лет он получил звание шахматного мастера и титул чемпиона СНГ среди юниоров, а год спустя бросил школу, заявив, что она «совсем не помогает ему заниматься шахматами»! Климук обожал диктовать устроителям состязаний свои условия. Например, матчи с его участием не могли начинаться раньше четырех часов дня, так как он привык вставать не раньше одиннадцати. Жить в гостиницах он не любил, но уж если приходилось останавливаться в гостинице, то это обязательно должен был быть лучший номер. Ему ничего не стоило пообещать что-нибудь (интервью, игру, выступление на празднике) и потом под самым надуманным предлогом, или вовсе без предлога, отказаться от своего обещания. Во время турниров он никогда не входил в зал, он всегда врывался в него, как буря, и также его покидал, никогда не обращая внимания ни на журналистов, ни на ожидающих автографов поклонников. И еще, он страшно, просто панически, боялся проигрышей и ненавидел ничьи. Из боязни проиграть он выступал на чемпионатах и турнирах крайне нерегулярно, предпочитая им матчи, играя один на один, и действительно, на длинном отрезке времени он был исключительно силен. С Болотниковым на официальных турнирах встречался пять раз, счет ничейный 2,5: 2,5.

Гордеев задумался. Конечно, опыта ему не занимать. Но все-таки для различных деликатных операций неплохо бы иметь под рукой сноровистых оперативников, а еще лучше… Как уточнить, чем, например, на самом деле заняты украинец Климук и болгарин Бойков? Действительно ли они там, где пишут газеты? Или, может быть, как раз Климук в Москве, а Бойков — в Испании или в других теплых краях? В самом деле, если ты пишешь книгу, то зачем непременно сидеть в холодном мегаполисе. Да к тому же ты — обеспеченный человек и не обязан каждый день ходить на службу. Или, если Климук действительно так непредсказуем, как об этом все говорят, и если бы он, например, захотел для каких-то своих сугубо личных целей инкогнито приехать в Москву, он мог бы намеренно об этом сообщить журналистам, чтобы те сделали как раз обратный вывод: мол, ага, раз так, то украинца в Москве нет и быть не может!

Гордеев думал, что шахматный мир обладает некой отличной от всей остальной вселенной логикой, которую не связанным с этим видом спорта понять непросто. Так, может быть, не надо и пытаться? А что, если привлечь самого Дениса Андреевича Грязнова — непревзойденную ищейку, человека без страха, упрека и рефлексий. Пусть Воскобойников против, ему вовсе необязательно об этом знать. Пусть себе думает, что расследование ведется исключительно руками и мозгами Заставнюка и Брусникиной.

Адвокат позвонил Денису и с разочарованием узнал, что его друг сейчас в Санкт-Петербурге, и когда вернется в Москву, никто понятия не имеет. Какая досада!

— А чем сейчас занимается многоуважаемый Юрий Петрович? — с иронией спросили Гордеева в «Глории».

— Собираюсь на межпланетный шахматный конгресс, — вздохнул он, и на этом разговор был закончился.

Мозги закипали. В голове роились всякие бессмысленные слова, вроде «Я тут проездом, устал после Карлсбадского турнира». Пожалуй, стоило проветриться и навестить помощничков.

— Если вы будете столько играть, испортите себе глаза.

— Зато нервы успокою.

— Нервы, Женечка, надо успокаивать медитативными играми. Маджонг, например. Хотите, установлю вам маджонг? Очень успокоительная китайская игра.

— Не хочу.

— Тогда все равно бросайте вашего «бомбиста», давайте лучше чаю попьем. — Савелий Ильич, кряхтя и демонстративно придерживая поясницу, поплелся кипятить воду. — И ананасов еще полно в холодильнике, а еще я сыра купил, хотите ананас с сыром? Замечательно успокоительный симбиоз.

— Не хочу. — Женя отобрала у Заставнюка чайник. — Актер из вас, Савелий Ильич, никакущий. Когда вас в самом деле радикулит прихватит, вы в зеркало загляните, запомните выражение лица, может, тогда и симуляция получится более убедительной.

— Злая вы, Женечка. — Заставнюк поджал губы.

— Не злая! То есть, конечно, злая, но не очень. Простите, ради бога, видите — извиняюсь? Скажите лучше, зачем?! Зачем Воскобойникову понадобилось это наше сотрудничество с «блестящим адвокатом»? Зачем ему вообще понадобился «блестящий адвокат»? Если шефу хотелось негромкого внутреннего расследования, мы бы и сами справились. Разве нет?

— Нужен адвокат или не нужен, шефу, согласитесь, виднее…

— Тогда зачем мы при адвокате?

— А это вообще вопрос риторический. Ответ на него вы сами прекрасно знаете. Адвокат, даже самый «блестящий», в одиночку никакое дело не потянет. А сор выносить из избы категорически нельзя. И, кроме того, вам ведь такая работа нравится? Это же намного интереснее, чем бумажки с места на место перекладывать, рисовать графики с диаграммами…

— Ну, не знаю… Может, лучше уж бумажками шуршать, чем быть на побегушках у этого мачо.

— Мачо? Почему мачо? — удивился Савелий Ильич.

— Потому что мачо! У него на лбу написано, что всей его жизнью и деятельностью управляет отнюдь не голова, а совсем другой орган.

— Женечка, — замахал руками Заставнюк, — успокойтесь, я умоляю! Я не понимаю, что на вас такое нашло. Может, не в Гордееве дело?..

— А в чем же тогда?

— Не знаю. И даже предполагать не стану. Ваше личное — это ваше личное. Просто последние дни вы ходите как в воду опущенная.

— Неправда.

— Хорошо, неправда. Вы веселы и энергичны как никогда.

— И это неправда, — вздохнула Женя.

— Ну, не расстраивайтесь вы так. Хотите, расскажите мне, излейте душу. В конце концов, я уже настолько стар, что на мою принадлежность к мужскому роду можно не обращать внимания.

Она ничего не ответила.

— Это из-за Володи, который заходил за вами раньше каждый вечер, а теперь перестал? Вы поссорились? Расстались? Или Гордеев вам все-таки понравился?..

— Что вы, я вся трепещу от восторга!

Заставнюк разлил чай и, забыв о пояснице, сходил к холодильнику за ананасом и сыром, изготовил несколько сочных слоек — сыр-ананас-сыр.

— Не знаю, Женечка, Гордеев, по-моему, вполне нормальный товарищ, вовсе даже не мачо. Заносчивый? нет. хвастливый? нет. Конечно, понадобится некоторое время, нужно притереться, получше познакомиться. Раз начальство хочет, чтобы мы работали вместе, значит, будем работать вместе…

— Была большая и чистая любовь, которая мелко и грязно закончилась.

— Что, простите?

— Сводка с личного фронта.

— Да-да, я понял, — сконфуженно закашлялся Савелий Ильич. — Бутерброд берите.

Женя, чтобы не обижать старика, откусила кусочек. Заставнюк, пряча смущение, тщательно размешивал в чашке сахар.

— Давайте не будем больше об этом, хорошо? — предложила Женя. — Поможете мне отсмотреть этот бесконечный триллер? — она кивнула в сторону доставленного с утра ящика видеокассет с записями игры Болотникова против «Владимира I». — А я потом помогу вам копаться в Интернете.

Савелий Ильич откликнулся преувеличенно бодро:

— Конечно! Конечно, помогу. И еще я думаю, мы можем многое сделать из того, о чем Юрий Петрович даже не задумывается, как человек далекий от спорта. Можем просмотреть открытую информацию о предматчевых тренировках Болотникова, выяснить, как он питался накануне каждой партии, сколько спал, сколько тренировался, как держался. Еще обязательно нужно проанализировать отзывы о его игре в прессе, особенно негативные, полюбопытствовать, что у нас на тотализаторах: какие принимались ставки, были ли крупные выигрыши в связи с нарушением регламента… Но, Женя, давайте, прежде чем за все это браться, сыграем в морской бой?

— Зачем?

— Для успокоения нервов. Если вы выиграете, значит, Юрий Петрович — кристальной души человек и все такое, и у нас вместе все получится, а?