Книга без переплета - Инна Гарина

С чем Босоногий колдун никогда не мог совладать, так это со своим озорным и непоседливым характером. Открыв возможность проникать в параллельные миры, Аркадий Степанович побывал везде, где только мог сохранять свое физическое обличье, а где не мог - путешествовал духом. И везде он чему-то учился, а кое-где и активно участвовал в общественной жизни.

... Так было, к примеру, в Данелойне - теперь он все вспомнил. В этом, одном из ближайших к Земле миров он провел несколько лет в качестве придворного мага короля айров. Воистину Данелойн был тогда Яблоневым Садом, изумительно прекрасным маленьким миром, и оба народа его, даморы и айры, превыше всего ценили красоту и поэзию и жили в полном ладу между собою. Кому-нибудь эта земля могла показаться обетованной...

Аркадий Степанович посмотрел на своего неожиданного гостя, безмятежно улыбавшегося во сне, и тяжело вздохнул. Кто мог подумать, что невинные подарки обернутся непоправимым злом? И что теперь можно сделать... либо одарить чем-нибудь и Дамор, либо вовсе изъять талисманы из обращения. Но сначала разыскать и вернуть домой пропавшую принцессу. Маэлиналь... Босоногий колдун напряг память. Кажется, по-данелойнски это означало "первоцвет". Да... женщины этого мира были не менее прекрасны, чем его яблоневые сады...

Уникальный специалист по параллельным мирам еще раз тяжко вздохнул, поднялся из-за стола и, неслышно ступая, удалился в смежную комнату - свой рабочий кабинет.

* * *

- Антитеза здесь выражена необыкновенно изящно! - с жаром произнес Баламут Доркин и проснулся от звука собственного голоса. Он увидел над собою незнакомый потолок и растерянно сморгнул, не припоминая, как здесь оказался.

- Так-то оно так, мой юный друг, - вздохнул кто-то рядом. - Только толку нам от этого никакого.

Баламут повернул голову и увидел за столом давешнего старца, который, подперев голову рукой, с самым удрученным видом рассматривал какой-то документ. Сердце королевского шута подпрыгнуло и на мгновение провалилось куда-то, потому как разом вспомнилась ему прошедшая ночь, и воспоминания эти были довольно смутными и сопровождались хорошо знакомым и неприятным чувством, что наболтал он много лишнего. Проклятое вино!..

- Доброе утро, почтеннейший, - сказал он тем не менее самым бодрым голосом, на какой только был способен, и откинув одеяло, опустил на пол ноги. Так... и уснул в одежде. Хорош же он вчера был!

- Доброе утро, - рассеянно откликнулся старец. Он на секунду оторвал невидящий взор от своих бумаг и опустил его обратно, бормоча: - Завтрак на кухне... увидишь там. И поторопись, мне нужно побеседовать с тобою.

Баламут поднялся на ноги с некоторой опаской, но никаких неприятных последствий злоупотребления алкоголем не обнаружил. Голова не болела и не кружилась, и чувствовал он себя так, словно проспал два дня и две ночи молодым и полным сил. Облегченно вздохнув, он отправился на поиски кухни и прочих несказанных удобств этого мира.

Старец, кажется, отрекомендовался колдуном... да, точно, так оно и было... Доркин заглянул за ближайшую дверь и сразу же обнаружил искомые удобства. Стало быть, и вино было заколдованное, размышлял он далее. В памяти всплыло блюдо с фруктами, дрожащий свет свечей... Баламут поморщился. Может, на завтрак будет что-нибудь посущественней, нежели виноград. А то известно, чем питаются колдуны - почти что воздухом...

Он вымылся по пояс холодной водой, которая лилась здесь из крана в изобилии, крепко растерся полотенцем, не без удовольствия брызнул на себя старцевым одеколоном и пошел на кухню. А там при виде накрытого стола даже остолбенел на секундочку. Этот колдун оказался всем колдунам колдун. Жареное ломтями мясо, горкою возвышавшееся на тарелке, еще источало душистый парок. Над высокою, толстого стекла кружкой шипела пенная шапка, словно пиво было только что налито. И хлеба было вдосталь, и соленые огурцы едва не вываливались из миски...

Баламут умял все, воздав должное кулинарному искусству своего гостеприимного хозяина, и когда с сожалением приканчивал последние капли пива, босоногий старец сам явился в кухню. Он брякнулся на табуретку с видом столь встревоженным и бесприютным, что Доркин, глянув на него, чуть не поперхнулся.

- Что-нибудь случилось, почтеннейший? - испуганно осведомился он, отставляя пустую кружку.

Колдун поморщился.

- Случилось?.. Ты случился, мой юный друг. Ты и твои неприятности, каковые, похоже, стали теперь моими.

Баламут вздохнул было с облегчением, но тут же снова насторожился. Что же он все-таки успел наболтать старику? Последнее, что он отчетливо помнил, это как рассказывал про отца-нефелинца, ну и слово "Тамрот", разумеется, неотвязно крутилось у него в голове.

Босоногий старец вдруг энергично закивал головой.

- Тамрот - вот именно! Я полночи потратил, пока его обнаружил.

- Ты нашел его?! - вскричал Баламут, забыв обо всем.

- Нашел... Тамрот, Грамель... и еще много чего интересного...

- А принцессу?

- Слишком ты торопишься, Доркин, - снова поморщился колдун. - Как я могу отыскать девушку, скажи на милость, если у меня нет ни портрета ее, ни хотя бы клочка одежды?

- А как же ты нашел Тамрот? И где он?

- Разыскать свои талисманы мне не составляет труда, особенно когда они так близко. А вот где я его нашел - это вопрос интересный...

Старец вновь обрел неприкаянный вид, напомнив Баламуту на мгновение напроказившего мальчишку, ожидающего хорошей трепки.

- Я весь внимание, - сказал Доркин, несколько сбитый с толку отсутствием у колдуна всякого энтузиазма по поводу счастливой находки. Надеюсь, он оказался не на дне морском? А то я, признаться, нырять не обучен.

Аркадий Степанович скорчил невразумительную гримасу, похлопал себя по бокам и извлек из кармана - не Тамрот, как было горячо вознадеялся Доркин, жадно следивший за его движениями, а всего лишь курительную трубку, каковую он вставил в рот и немедленно запыхтел ею, словно она так и лежала в кармане уже зажженная. Как следует окутавшись дымом, Босоногий колдун невнятно произнес:

- Об этом после. Расскажи-ка мне лучше, друг мой, все, что тебе известно о похищении вашей принцессы. Нынче ночью ты говорил много, но ни словом не обмолвился о магии. А без нее, сдается мне, дело не обошлось.

Баламут слегка покраснел. Кажется, он начал припоминать, что именно нес нынче ночью... будь проклят его болтливый язык!

- Это все твое вино, колдун, - сказал он сердито. - Из чего ты его делаешь, хотел бы я знать? И для чего люди изобрели дыбу, клещи и прочие громоздкие штуки, когда достаточно одной бутылочки твоего зелья, чтобы развязать человеку язык!

- Ближе к делу, - пропыхтел босоногий старец. - Твои личные дела меня не касаются. Я уже и забыл о них. Итак - однажды утром...