Избранница горца - Монинг Карен Мари

Добравшись до кабинета, Джесси обнаружила, что дверь затянута полицейской лентой.

Это на миг остановило ее. Но потом Джесси заметила, что это всего лишь лента полиции кампуса, и отодвинула ее с дороги. Нарушение постановления университета не казалось таким уж ужасным.

Подергав ключ в замке, чтобы убедиться, что на этот раз дверь действительно заперта, Джесси снова спросила себя о том, что она собирается делать, когда войдет.

Попытается завести разговор с реликвией? Приложит ладони к стеклу? Попробует вызвать дух?

Но судьба распорядилась по-своему.

В тот миг, когда Джесси открыла дверь, свет из коридора упал прямо на серебристое стекло.

Ее ноги примерзли к полу. Руки вцепились в дверь. Даже дыхание остановилось на полувздохе. Джесси не была уверена, но, кажется, даже сердце сделало долгую паузу.

Высокий, полуобнаженный, прекрасный, как бог секса, мужчина, стоявший в глубине зеркала, посмотрел на нее и зарычал:

— Вовремя же ты вернулась, девица!

5

Когда Джесси было семнадцать лет, она чуть не погибла. Она отправилась в один из тех залов, где можно заняться альпинизмом на специальной стене (потому что лучшая подруга сообщила Джесси, что футболист, в которого она тогда была влюблена, приехал домой из колледжа на уикэнд и собирается вместе с друзьями прийти туда). Джесси очень неудачно упала и сломала несколько костей.

Последний год учебы в колледже она просидела дома, отращивая волосы там, где их сбрили, чтобы вставить металлическую пластину, которая удерживала разбитые кости черепа, и слушала рассказы других о вечеринках, выпускном и вручении дипломов.

А тот парень, по которому она сходила с ума, даже не появился в тот день в зале.

Из этого случая Джесси вынесла определенный опыт. Первое: афоризм «самые хитроумные планы мышей и людей обычно лопаются» был совершенно справедлив. Она не только не попала на матч своей футбольной команды в тот единственный год за последние семь лет, когда команда попала в финал; ей не пришлось надеть розовое выпускное платье, до сих пор висевшее в шкафу; она не подбрасывала вверх шапочку; она не была ни на одной вечеринке. И второе: иногда, когда все идет плохо, спасти может только чувство юмора. В таких ситуациях можно смеяться или плакать, а от слез становится хуже, да и внешность портится.

На пороге кабинета, хозяина которого недавно убили и где чуть не убили ее саму, глядя в зеркало на то, чего просто не могло быть, Джесси пришла к выводу, что последние несколько дней можно назвать плохими даже по самым мягким стандартам.

Она начала хихикать.

И ничего не могла с собой поделать.

Глаза сексуального бога сузились, лицо стало хмурым.

— Не вижу причин для смеха. Заходи и закрой за собой дверь. Быстро. Нам о многом нужно поговорить, а время крайне существенно.

Джесси захихикала сильнее, прижав одну руку к губам, а второй сжимая дверную ручку. Время крайне существенно. Ну кто так говорит?

— Во имя любви Христовой, девица, вызови меня наружу, — раздраженно произнес он. — Кто-то должен тебя встряхнуть.

— О нет, не думаю, — удалось выговорить Джесси сквозь смех. Смех, в котором звучали истерические нотки. — И я тебе не девица, — высокомерно добавила она. И снова засмеялась.

Он тихо зарычал.

— Женщина, ты вызвала меня вчера вечером, и я не причинил тебе вреда. Почему теперь ты мне не веришь?

Джесси фыркнула.

— Я думала, что уснула и все, что было, мне приснилось. Доверие тут ни при чем.

— Я убил человека, который пытался убить тебя. Разве это не достаточная причина для доверия?

Джесси перестала смеяться. Вот оно что. Это он свернул блондину шею и оставил его лежать у всех на виду. Хотя она понимала, что это был он, — больше просто некому, не важно, в реальном мире все произошло или в бреду, — его признание заставило Джесси взглянуть на его руки. Большие руки. Такими можно сломать шею.

После минутного колебания она с опаской вошла в кабинет и, помедлив, закрыла за собой дверь.

Смех прошел. А вот тысячи вопросов остались.

Сунув руки в карманы джинсов, Джесси уставилась в зеркало.

Потом закрыла глаза. Зажмурилась изо всех сил. Открыла. Попыталась еще дважды, на всякий случай.

Он не исчез. Вот дерьмо.

— Я мог бы сразу сказать тебе, что это не сработает, — сухо произнес мужчина.

— Я сошла с ума? — прошептала Джесси.

— Нэй, ты не безумна. Я здесь. И все это происходит на самом деле. Чтобы выжить, ты должна делать то, что я скажу.

— В зеркалах не может быть людей. Это невозможно.

— Скажи это стеклу. — Он постучал кулаками по зеркалу, чтобы подчеркнуть свои слова.

— Забавно. Но неубедительно.

Странно было смотреть, как он колотит в зеркало изнутри.

— Да определись уже. И лучше тебе сделать это до того, как появится следующий убийца.

Его пламенная речь немного сбила Джесси с толку. Этот мужчина знал, что он существует на самом деле, и дал понять: если она слишком тупа, чтобы осознать этот факт, это не его проблемы. А ведь иллюзия наверняка стала бы настаивать на своей реальности, разве нет?

Но как он может существовать на самом деле?

Никогда раньше Джесси не сталкивалась с необъяснимым. «Установление фактов. Все, что я могу, — это изучать происходящее и отложить выводы до того времени, когда узнаю детали».

Решив прояснить для себя как можно больше, она протянула руку к выключателю и включила верхний свет.

И впервые смогла как следует рассмотреть его.

«Так нечестно», — подумала Джесси, но ее глаза расширились, словно она не могла насмотреться. Прежде она видела его лишь мельком и очень недолго, а в кабинете было довольно темно. Она получила только общее впечатление: большой, невероятно сексуальный мужчина.

Она не разглядела деталей.

Что это были за детали!

Джесси изумленно посмотрела вниз. Потом вверх. Вниз. И снова вверх.

— Наслаждайся, девушка, — пробормотал мужчина так тихо, что она почти не услышала его. Следующим комментарием было: — Я тоже собираюсь насладиться тобой.

Он был высоким, с широкими плечами и рельефными мускулами. На нем была только пурпурно-черная ткань, обмотанная вокруг талии, — самый настоящий килт, если она не ошибалась, — блестящие металлические браслеты и черные кожаные сапоги.

Рубашки не было. Странные красно-черные руны покрывали левую сторону его рельефной груди: от нижнего края ребер они шли к соску, потом переходили на плечо и шею, до самого подбородка. Дорожка густых шелковистых волос начиналась прямо над пупком и сбегала вниз, скрываясь под пледом.

Боже, а что с пледом? Что это за бугор?

Некоторое время Джесси не могла отвести взгляд. Потом ее глаза расширились. Прерывисто вздохнув, она резко отвернулась. Ее щеки пылали.

Она только что глазела на его пенис.

Молча стояла и таращилась. Так долго, что мужчина просто не мог не заметить. Что-то с ней определенно не так. Гормоны, видимо, не на шутку разыгрались. Она же из тех, кто глазеет на артефакты, а не на члены!

Джесси заставила себя посмотреть ему в лицо, такое же прекрасное, как и его тело. У мужчины из зеркала были точеные и гордые черты лица древнего кельтского воина: сильные челюсти, высокие скулы, прямой аристократический нос с гордым вырезом ноздрей и рот настолько сексуальный и зовущий к поцелуям, что губы Джесси инстинктивно сжались, а потом приоткрылись, словно готовясь к поцелую. Она облизала их, чувствуя, что задыхается. Легкая щетина подчеркивала его сильную челюсть, отчего мягкие розовые губы горца казались еще более сексуальными на фоне общей грубой мужественности.

Его волосы были не черными, как ей показалось в темноте, а глубокого оттенка красного дерева, с мерцающими прядями цвета золота и меди. Часть волос была заплетена в косички, завершавшиеся металлическими бусинами. Его глаза были цвета жженого виски, а кожа — смуглая и бархатистая.