2011, Азартная игра - Дик Фрэнсис

Как правило, я не слишком задумывался о том, что ем, и если бы жил один, то явно недоедал бы. Но моя мамочка заботилась о том, чтоб этого не случилось. Она посылала Клаудии пакеты с едой и строгими инструкциями, настаивала, чтоб я употреблял в пищу больше белка, или больше углеводов, или больше чего-то там еще.

- Привет, мам, - ответил я, игнорируя ее замечание, и чмокнул в щеку. - Как поживаешь?

- Ни шатко ни валко, - ответила она, тоже как всегда.

Она все еще жила близ Челтенхема, но не в том большом доме, где я вырос. Его, увы, пришлось продать после скандального развода родителей, непременным условием которого стала дележка имущества и денег ровно пополам. И нынешний дом моей мамы представлял собой скромный побеленный коттедж, затерявшийся на самом краю небольшой деревни к северу от ипподрома. Две спальни, ванная комната наверху и одна большая комната внизу, объединяющая функции кухни, столовой и гостиной сразу. Оба эти уровня соединялись между собой узкой винтовой лестницей в углу, доступ на которую перекрывала у подножья небольшая дверца со щеколдой.

Коттедж идеально подходил для вынужденно одинокой жизни, но я знал, как тоскует мама по прежним временам, когда она была гостеприимной хозяйкой в большом доме - эту роль она играла на протяжении всего моего детства.

- Как поживает твой отец? - спросила она.

То был вопрос, продиктованный скорее правилами приличия, а не истинным желанием получить информацию. Наверное, она думала, что мне понравится такой подход.

- О, с ним все в порядке, - ответил я, тоже выполняя свой долг. По крайней мере, я думал, что в порядке. Я не говорил с ним недели две, если не больше. Нам с отцом особенно не было о чем говорить.

- Вот и хорошо, - заметила она, но я знал: говорит она это лишь для проформы. И был почти уверен, что мама сказала бы «хорошо», даже если б я сообщил ей, что отец находится на смертном ложе. Но она хоть спросила, поинтересовалась, чего он никогда не делал.

- Купила тебе филе на обед, сделаю стейк, - сказала она, вернув разговор в привычное русло. - И еще приготовила профитроли для пудинга.

- Замечательно, - сказал я. И был вполне искренен. Всякий раз, собираясь навестить маму, я обычно не ел весь день, зная, что вечером меня накормят вкусной и высококалорийной едой, а к этому времени я уже изрядно проголодался.

Я пошел в гостевую спальню, где снял костюм и переоделся в джинсы и свитер. Достал из кармана мобильник и бросил его на кровать. Все равно здесь он бесполезен, близость к Клив-Хилл сказывается на связи и сигнал почти не проходит. По крайней мере, хоть отдохну от назойливых звонков.

Спустился вниз и увидел, что мама стоит у плиты, и из кастрюль и сковородок валит пар.

- Можешь налить себе стаканчик вина, - бросила она через плечо. - Я уже выпила один.

Я подошел к старинному буфету, который некогда стоял у нас в столовой большого дома, и налил себе бокал «Мерло» из раскупоренной бутылки.

- Как Клаудия? - спросила мама.

- Спасибо, хорошо, - ответил я. - Передает тебе привет.

- Чего не приехала с тобой?

«Да, - подумал я, - она должна была бы приехать. Было время, когда мы с ней не могли прожить друг без друга и одной ночи, но теперь страсть, похоже, поутихла. Возможно, так всегда происходит после шести лет совместного проживания».

- Уже давно пора сделать ее честной женщиной, - заметила мама. - Тебе давно пора жениться и завести детишек.

Неужели?..

Вопреки тому, что произошло с моими родителями, я всегда верил, что когда-нибудь непременно женюсь и обзаведусь семьей. Несколько лет назад я обсуждал эту перспективу с Клаудией, но та отвергла ее на корню, сказав, что брак - это для людей скучных, что от детей одни неприятности, что замужество не для художников, подобных ей, которые раздвигают границы существования и воображения. «Интересно, - подумал я, - придерживается ли она до сих пор того же мнения? Никаких намеков на желание надеть на палец кольцо, никакого воркования над младенцами других. Но если б даже все это было, стоит ли мне жениться на ней?»

- Однако ты и папа подали не слишком удачный пример в этом смысле, - бездумно ляпнул я.

- Ерунда, - она обернулась, посмотрела мне прямо в глаза. - Мы прожили вместе тридцать лет, подарили тебе жизнь. Я бы назвала это вполне удачным браком.

- Но вы же развелись… - удивленно протянул я. - И цапались все время, жили как кошка с собакой.

- Может, и так, - ответила она, вернувшись к кастрюлям. - Но брак все равно был удачный. И я ничуть о нем не жалею. - Я был поражен. Должно быть, смягчилась под влиянием возраста. - Нет, - продолжила она. - Не жалею ни секунды. Иначе бы тебя не было на свете.

Что я мог сказать на это? Ничего. Я и не сказал.

Она снова обернулась ко мне.

- И теперь мне очень хочется внуков.

«Ага, вон оно что, - подумал я. - Это причина».

К тому же я был единственным ребенком.

- Тогда вам следовало завести побольше детей, - со смехом заметил я. - Нет смысла складывать все яйца в одну корзину.

Мама стояла совершенно неподвижно, и только тут я заметил, что она вот-вот заплачет.

Я поставил бокал на кухонный стол, шагнул к ней, крепко обнял за плечи.

- Прости, - пробормотал я. - Мне не следовало этого говорить.

- Ничего, - ответила она. Потянулась за салфеткой, промокнула глаза. - Никогда не знаешь…

- Не знаешь что?

- Ничего. Забудем об этом.

Нет, не «ничего», раз по прошествии стольких лет она оплакивает это.

- Будет тебе, мам, - сказал я. - Что-то тебя беспокоит, я же вижу. Валяй, выкладывай.

Она вздохнула.

- Мы хотели больше детей. Много детей. Ты был первенцем, и мы ждали тебя очень долго, были женаты уже восемь лет, когда ты появился на свет. Я так обрадовалась, что у меня мальчик. - Она улыбнулась, погладила меня по щеке. - Но потом выяснилось: что-то внутри у меня не так и больше детей не будет.

Теперь уже я почти что плакал. Мне всегда так хотелось братьев и сестер.

- Мы пытались, конечно, - продолжила она. - И однажды я снова забеременела, но на третьем месяце произошел выкидыш. И я тогда едва не умерла.

И снова я не знал, что сказать, а потому промолчал. Просто еще крепче обнял ее.

- Вот причина, по которой мы были так несчастливы в браке, - сказала мама. - Отец все больше злился, потому что я не могу иметь детей. Глупец. Да, что-то не так было у меня со здоровьем, но что я могла тут поделать, верно? Я изо всех сил старалась сохранить наш брак, но… - Она умолкла.

- О, мамочка. - Я снова сжал ее в объятиях. - Как же все это ужасно!

- Ничего, все в порядке. - Она отстранилась от меня, подошла к плите. - Все это было так давно!.. И картошка переварится, если я сейчас не сниму ее с огня.

Мы сидели за кухонным столом, и я наелся до отвала, просто до полного изнеможения.

Желудок был полон, но мать не оставляла попыток впихнуть в меня еще еды.

- Ну, еще одну профитроль? - спросила она и занесла полную ложку над моей тарелкой.

- Мам… - пробормотал я. - Я сыт. Не в силах больше проглотить и крошки.

Она смотрела разочарованно, но на самом деле я съел гораздо больше, чем ел обычно, даже в этом доме. Старался доставить ей удовольствие, но больше просто не лезло. Казалось, еще один глоток - и желудок просто лопнет. Она же не ела почти ничего.

Если я смолотил гигантский кусок говядины с целой горой картофеля и овощей, мама клевала с тарелки, как птичка, и большую часть своей порции мяса скормила толстому серому коту, который мурлыкал и терся о ее ноги на протяжении всей трапезы.

- Не знал, что ты завела кошку, - сказал я.

- Я и не заводила, - ответила она. - Это он сам завелся. Заявился как-то однажды вечером и с тех пор не уходит.

Неудивительно, если мама потчует его говяжьей вырезкой.

- Иногда пропадает на несколько дней, а то и на неделю, потом обязательно возвращается.

- А как его зовут? - спросил я.

- Понятия не имею, - ответила мама. - Ошейника на нем не было. Он в доме гость, не жилец.

В точности как я. Прихожу сюда наесться до отвала.

- Завтра снова на скачки? - спросила она.

Апрельские скачки в Челтенхеме продолжались два дня.

- Да, посмотрю несколько первых забегов, - ответил я. - Но с утра придется немного поработать. Захватил с собой компьютер. Можно использовать твой телефон для подключения к Интернету?

- Конечно, можно, - ответила она. - А во сколько ты хочешь уйти? Нет, я тебя не тороплю, но завтра днем у нас состоится заседание исторического общества.

- Первый забег в два, - сказал я. - Так что отправлюсь около двенадцати.

- Тогда приготовлю тебе ленч. Чтобы поел перед отъездом.

Сама мысль о еде казалась просто невыносимой. К тому же я знал, что утром она подаст полноценный английский завтрак.

- Нет, спасибо, мам, - сказал я. - Я встречаюсь с одним клиентом за ленчем.

Она покосилась на меня, всем видом давая понять: сынок, ты врун.

И была права.

- Не нравится мне все это, но, раз он просит, мы должны выполнять, - сказал Патрик, когда в восемь утра я позвонил ему по домашнему телефону. - Попрошу Диану, пусть займется прямо сейчас. - Диана была одной из его помощниц, той самой, которая недавно получила квалификацию НФК. - Ты сегодня опять в Челтенхеме?