2011, Азартная игра - Дик Фрэнсис

Понятно, что, выходя после взвешивания ко мне навстречу, Билли Серл пребывал не в самом радужном настроении.

- Чертов Викерс, - пробормотал он. - Ты видел, как он выиграл первый забег? Едва не забил насмерть свою лошадку хлыстом. Бедное животное! Куда только смотрят организаторы? Я бы отобрал у него лицензию.

Я решил не говорить, что, по моему мнению, Марк Викерс вовсе не переусердствовал с хлыстом, а провел забег просто образцово, как прописано в учебнике, подгоняя лошадь руками, пришпоривая каблуками, и опередил ближайшего соперника на голову. Наверное, в данных обстоятельствах это было бы не слишком дипломатично. Я решил также не говорить Билли, что и Марк является моим клиентом.

- Ну, у тебя еще полно времени, успеешь с ним поквитаться, - сказал я, хоть и знал, что на самом деле это не так, и Марк Викерс как раз вошел в самую форму, а Билли, в отличие от него, только терял с каждым годом.

- Вот она, невезуха, - злобно пробормотал он. - Все эти годы только и ждал своего шанса, и теперь, после ранения Фрэнка, проиграл какому-то сопляку, выскочке!..

Вообще, надо сказать, судьба была не слишком благосклонна к Билли Серлу. Он был на четыре года старше меня и во всех чемпионатах за последние восемь лет занимал второе место. И всякий раз его побеждал один и тот же жокей, признанный мастер в стипль-чезе, Фрэнк Миллер. Но прошлым декабрем Фрэнк упал, как-то очень неудачно сломал ногу и не выступал вот уже на протяжении четырех месяцев. В этом году впервые за десятилетие кто-то другой должен был стать жокеем-чемпионом, но после сегодняшнего оглушительного триумфа Марка Викерса стало ясно, что это не Билли. Тридцать три - критический возраст для жокея, выступающего в стипль-чезе, подрастало новое поколение очень неплохих, даже замечательных ребят, жаждущих победы.

Мне сразу стало ясно - Билли сейчас не в настроении обсуждать финансовые вопросы, пусть даже это он сам звонил мне накануне днем и просил о срочной встрече в Челтенхеме. Но я проделал весь этот путь из Лондона, чтобы поговорить с ним, и не хотел тратить время попусту.

- Так что ты хотел обсудить? - спросил я его.

- Хочу забрать все мои деньги обратно, - сказал он. Неожиданный ответ.

- Что это значит - обратно?

- Хочу забрать мои деньги назад из «Лайал энд Блэк».

- Но твои деньги находятся вовсе не в «Лайал энд Блэк», - сказал я. - Это инвестиции, они вложены нами в дело. Хотя деньги по-прежнему твои.

- Вот я и хочу забрать их, - сказал он.

- Но почему?

- Просто хочу, и все! - сердито прошипел он. - И не обязан объяснять, что да почему. Это мои деньги, и я хочу их забрать. - Он все больше распалялся. - Ведь я вправе делать со своими деньгами все, что захочу, разве нет?

- Ладно, хорошо, Билли, - сказал я, стараясь его успокоить. - Конечно, ты можешь забрать свои деньги назад, но сделать это не так-то просто. Мне придется продать все твои акции и облигации. Заняться этим смогу только завтра.

- Вот и хорошо, - чуть сбавил он тон.

- Но, Билли, - осторожно начал я, - часть твоих инвестиций вложена в долгосрочные проекты. Буквально на прошлой неделе я приобрел для тебя долгосрочные государственные облигации. Срок составляет тридцать лет. И если продать их завтра, ты много потеряешь.

- Ну и пусть, мне плевать, - ответил он. - Мне нужны мои бабки. Прямо сейчас!

- Хорошо, - сказал я. - Но как финансовый консультант я вынужден еще раз спросить, зачем это тебе так срочно понадобились эти деньги. Если б ты дал мне больше времени, я смог бы продать твои бумаги с большей выгодой.

- У меня этого времени нет, - ответил он.

- Почему нет?

- Не могу тебе сказать.

- Билли, - осторожно начал я, - у тебя что, какие-то неприятности?

- Да ничего подобного! - воскликнул он. Но язык тела выдал: это не так.

Я почти во всех деталях помнил инвестиционные портфели большинства своих клиентов, и Билли Серл не был исключением. Накопления у него были достаточно скромные, куда меньше, чем можно было бы представить после долгих лет столь успешной карьеры. Но Билли по природе своей всегда был транжирой, ездил на дорогих машинах, селился в самых роскошных гостиницах. Однако, насколько я помнил, ему все же удалось отложить в корзину для яиц весьма кругленькую сумму на старость - где-то около ста пятидесяти тысяч фунтов - уж определенно больше, чем ему понадобится для приобретения нового автомобиля или на проведение отпуска на заграничном курорте.

- О’кей, Билли, - сказал я. - Займусь ликвидацией твоего хозяйства завтра прямо с утра. Но на то, чтоб извлечь все наличные, уйдет несколько дней.

- А прямо завтра никак нельзя? - В голосе его звучало отчаяние. - Мне завтра нужно.

- Но, Билли, это просто невозможно. Мне нужно продать все ценные бумаги, добиться перевода этих фондов в нашу компанию на счет клиента и уже только потом передать тебе. Банки всегда говорят, что на каждый трансферт уходит в среднем три дня, так что в целом получится около недели, ну, может, чуть меньше. Сегодня у нас вторник. А значит, если повезет, получишь в пятницу. Но скорее всего - только в понедельник.

Билли побледнел.

- Билли, - начал я, - скажи честно, у тебя проблемы, верно?

- Просто задолжал одному парню, вот и все, - ответил он. - Говорит, я должен отдать ему завтра.

- Ну а ты скажи ему, что это невозможно, - посоветовал я. - Объясни ему, по каким причинам, уверен, он поймет.

Билли окинул меня выразительным взглядом. Было очевидно, что парень, о котором шла речь, никаких отговорок не примет.

- Извини, - пробормотал я. - Но быстрее никак не получится.

- А ты не сможешь уговорить свою фирму одолжить мне денег? Я отдам сразу, как только получу.

- Но, Билли, - возразил я, - речь идет о ста пятидесяти тысячах фунтов. У нас таких денег в свободном обращении нет.

- Ну, хотя бы сотню, - умоляюще протянул он.

- Нет, - твердо ответил я. - Даже сотни не получится.

- Ты не понимаешь! - в отчаянии воскликнул он. - Деньги нужны мне завтра, к вечеру. - Он уже почти плакал.

- Почему? - спросил я. - Откуда у тебя образовался такой большой долг?

- Не могу тебе сказать! - Он уже почти кричал, и несколько голов повернулись в нашу сторону. - Но мне нужно завтра! Ясно?

Я внимательно посмотрел на него.

- Я ничем не могу тебе помочь, - тихо произнес я. - Ладно, мне пора. Так ты все еще хочешь, чтоб я продал твои ценные бумаги и отдал деньги?

- Да, - решительным тоном ответил он.

- Хорошо, - кивнул я. - Зайду в контору и вышлю тебе письменное распоряжение. Ты его подпишешь и тут же отправишь обратно мне. Постараюсь, чтобы деньги поступили к тебе на счет в пятницу.

Он словно в трансе пребывал.

- Остается надеяться, что доживу до пятницы.

Глава 04

Я сидел в машине на служебной стоянке ипподрома и перебирал в памяти недавний разговор с Билли Серлом. И задавался вопросом: могу ли я чем-то ему помочь, и если да, то как.

Он был прав, говоря, что деньги его и что он может делать с ними все, что захочет. Вот только вряд ли ему хотелось это делать.

Он также сказал мне, что задолжал какому-то парню около ста тысяч и что жизнь его окажется в опасности, если он не отдаст долг к вечеру завтрашнего дня. Обычно я отвергаю подобные угрозы, как мелодраматическую чепуху, но после субботних событий в Эйнтри уже не был так в этом уверен.

Стоит ли рассказывать кому-то о нашем разговоре? Но кому? В полиции наверняка потребуют доказательств, а их у меня не было. С другой стороны, страшно не хотелось, чтоб Билли попал в неприятности. Жокеев, задолжавших крупные суммы, обычно подозревают в незаконных связях с букмекерами. Но, возможно, нужда в наличных не имеет ничего общего с противозаконной деятельностью. Может, Билли собрался покупать дом. Я знал - агенты по недвижимости весьма решительны и даже агрессивны в своих методах, но уж определено не станут угрожать убийством, чтоб завершить сделку.

И я решил ничего не предпринимать до тех пор, пока не удастся обсудить все с Патриком. Помимо всего прочего, я обязан уведомить его о том, что начинаю процесс ликвидации ценных бумаг Билли.

Я взглянул на часы. Уже пошел седьмой час, и контора закрыта. Придется поговорить с Патриком утром. Сейчас все равно ничего нельзя поделать, лондонские биржи и рынки уже не работают.

И я решил навестить маму.

- Привет, дорогой, - сказала она, открывая дверь. - Господи, до чего же ты худющий!

То было обычное ее приветствие, обусловленное давним патологическим страхом, что я страдаю анорексией. А началось все, когда я был костлявым пятнадцатилетним подростком, отчаянно хотевшим стать жокеем. Роста я всегда был немаленького и потому изводил себя голодом, чтоб сбросить вес. Но анорексия тут была ни при чем. Я всегда любил поесть и теперь ни в чем себе не отказывал, но, похоже, так натренировал свое тело, что оно до сих пор оставалось тощим.

Как правило, я не слишком задумывался о том, что ем, и если бы жил один, то явно недоедал бы. Но моя мамочка заботилась о том, чтоб этого не случилось. Она посылала Клаудии пакеты с едой и строгими инструкциями, настаивала, чтоб я употреблял в пищу больше белка, или больше углеводов, или больше чего-то там еще.