Федор Сологуб - Мария Савельева

Тем временем ходили настойчивые слухи о том, что Вытегорская семинария закрывается. В ее первом классе в 1892 году остался один ученик, содержать для него учителя было нецелесообразно. Спустя пару лет Тетерников написал для журнала «Русский начальный учитель» статью под названием «По поводу закрытия некоторых учительских семинарий». Статья была вполне в духе журнала и отстаивала необходимость подготовки начальных учителей в как можно большем количестве. Учитель-публицист обнаружил, что семинарии закрывались и в других губерниях. В 1886/87 учебном году их в России было 67, в 1891/92 году осталась 61. Если в столице учителей начальных школ хватало, то в провинции на их места поступали лица без должной подготовки. Как ни странно, выходец из народа Тетерников, всеми силами рвавшийся в Петербург, настаивал на том, чтобы семинарии устраивались в деревне. Ему казалось, что не стоило развращать будущих сельских учителей городскими излишествами — кутежами, выпивкой и табаком. Каждому свое место, и десять лет в провинции научили петербуржца Тетерникова если не снобизму, то умению ценить свою, привычную среду обитания, не нарушать ее переездами, которые способны перевернуть весь строй устоявшейся жизни.

Предметом особенной заботы Тетерникова была судьба его сестры Ольги, которая в августе 1891 года наконец поступила вольнослушательницей в Повивальный институт. В преддверии закрытия семинарии Тетерников начал писать Латышеву о необходимости нового перевода по службе. Ситуация осложнялась тем, что Ольге Кузьминичне оставалось еще год проучиться в Петербурге, поэтому Тетерников нуждался в должности с квартирой и — хотя бы на этот год — с жалованьем не менее 300 рублей. Сестре необходимо было доучиться. «Тогда она будет иметь всегда возможность заработать себе пропитание, себе и матери, а я тогда могу довольствоваться не только жалованием городского учителя, но даже сельского учителя», — писал Тетерников Латышеву. Удивительно, что эти сентиментальность, склонность давить на жалость, многословность, свойственные ранней переписке Тетерникова, полностью выветрились из прозы Сологуба.

Отношения брата и сестры были весьма близкими. Современники подозревали в их любви кровосмесительную связь, но не имели никаких доказательств. Вероятнее, что нежная дружба с сестрой служила Федору Кузьмичу образцом для описания любовных отношений. Исследовательница творчества писателя Т. В. Мисникевич считает, что именно сестре посвящен ряд его текстов, в которых герой делит провинциальный быт со своей молодой подругой. К таким произведениям могут относиться стихотворение «Ирина», рассказ «Помнишь, не забудешь». Возраст юной хозяйки дома в этом рассказе примерно совпадает с возрастом Ольги Кузьминичны времен переезда Тетерниковых в провинцию. Другие ученые, подобно К. М. Азадовскому, утверждают, что в Вытегре у Федора Кузьмича была неузаконенная любовь, указывая на имя Ирина в его переписке. Но судя по письмам брата и сестры Тетерниковых, Ирина могла быть, вероятнее всего, нанятой прислугой. «Приходила Ирина проситься или нет? И ходит ли Екатерина или кто другой?» — спрашивала брата Ольга Кузьминична. Тот отвечал: «Катерина остается у нас по-прежнему… Ирина еще не приходила к нам; у нее только вчера родился мальчик». Катерина же, как следует из других писем, была прислугой Тетерниковых. В это время она ждала освобождения мужа из тюрьмы. Если бы он нашел работу в городе, Катерина могла бы остаться в доме своих нанимателей. В противном случае супруги должны были покинуть Вытегру и вернуться к себе домой — по всей видимости, в деревню. На место Катерины в конечном счете взяли не Ирину, а Анну, «ужасно глупую», как показалось Федору Кузьмичу.

Из переписки с Ольгой Кузьминичной мы больше всего узнаем о быте Тетерниковых в провинции. Федор Кузьмич, уже почти тридцатилетний учитель с серьезным стажем работы, часто ходил в гости вместе с матерью и вставал из-за стола, когда она захочет. Он находился в полном подчинении матери, несмотря на то, что, по воспоминаниям вытегорцев, Татьяна Семеновна к этому времени была уже старушкой с трясущейся головой. Примечательно, что брат и сестра называли свою суровую мать в мужском роде — «родитель».

В семье пригодились медицинские навыки Ольги Кузьминичны: для матери готовилась мазь от ревматизма по рецепту, присланному дочерью. Соседка специально приходила растирать Татьяну Семеновну этим составом. Тетерников однажды переслал сестре альтернативный рецепт, предложенный его соавтором по учебнику математики Подвысоцким: «Всыпать в кипяченую воду столько соли, сколько может распуститься в этой воде, и таким насыщенным раствором обтирать каждый вечер всё тело, смочив в нем тряпочку, а потом другим полотенцем вытираться досуха».

Сестра же, которая была всего на пару лет моложе брата, советовалась с ним как с авторитетом в моральных вопросах, рассказывала в своих письмах о новых людях, с которыми сталкивалась в столице. Она снимала комнату на пару со своей однокурсницей Авдотьей Хмыровой (не отсюда ли возникла фамилия заносчивых Хмаровых в романе «Слаще яда»?). Сначала Авдотья казалась неплохой компаньонкой, но вскоре стали известны неприятные подробности ее биографии: по словам Ольги Кузьминичны, на шестнадцатом году девушка попала в дом терпимости, пойдя по стопам своей матери. Само по себе это обстоятельство не было поводом к разрыву отношений, курсистке Тетерниковой было жалко подругу. Нравы в семье Ольги и Федора были неизнеженными и скорее соотносились с моральными установками прозы Сологуба, чем с правилами поведения и литературными нормами дворянского XIX века. Хуже для Ольги Тетерниковой было то, что Авдотья казалась ей невыносимо глупой, с ней даже спорить было невозможно. С другими курсистками отношения у Ольги тоже складывались негладко. Однажды в институте подрались две барышни. Прочие девушки составили бумагу начальству с просьбой исключить одну из нарушительниц спокойствия. Ольга Кузьминична поступила как истинная сестра своего брата и отказалась подписать прошение, не боясь, что ее станут дразнить трусихой. Федор Кузьмич, демократ в делах образования, конечно же, ее поддержал: «Это дурная привычка из-за всякого пустяка обращаться к начальству».

Федор и Ольга Тетерниковы во многом походили друг на друга. Однажды Ольга Кузьминична купила лотерейный билет. Федор Кузьмич, который несколько лет не мог отправить сестру учиться в Петербург, был озабочен: не разорилась ли она на такой покупке? Да и очень мало было надежды выиграть, всего один шанс из 400, как посчитал учитель математики, логик и неплохой шахматист Тетерников. Но постепенно писательский авантюризм возобладал над учительской осторожностью, азарт проснулся в обоих. Позже сестра стала присылать лотерейные билеты в Вытегру, за их сохранность Тетерников сильно беспокоился. А иногда он сам напоминал Ольге: «Посылаю тебе в этом письме деньги. Если окажется рубль-другой лишний, то теперь можно купить купончик-другой 2-й благотворительной лотереи».