Роковая ночь - Хелен Бьянчин

Николас и не подумал выпустить ее руку и пошел вместе с ней. Как только они отошли на достаточное расстояние, она дала выход своим чувствам.

— Что ты, черт побери, делаешь?

На лице Николаса появилось притворное удивление.

— А что такого я сделал? Просто сказал правду, чтобы прояснить ситуацию.

— Неужели? — Спокойнее, велела себе Миа, спокойнее. — А это требовалось для того, чтобы…

— Я не собираюсь скрывать того факта, что у нас будет ребенок.

— Я вернусь в Брисбен до того, как что-нибудь станет заметно.

— Нет, не вернешься.

— Прошу прощения? — Миа и сама удивилась, до чего спокойно прозвучал ее голос.

— Ты все прекрасно слышала.

В ее глазах вспыхнуло негодование.

— У меня есть обязательства, планы…

— Закончить обучение и сдать выпускные экзамены в конце следующего года? Это можно сделать и здесь.

— Ты интересовался моими делами?

Губы Николаса насмешливо изогнулись, одна бровь поползла вверх.

— А ты как думала?

Она бросила на него взгляд, способный свалить с ног менее крепкого мужчину.

— Ты не имеешь права…

— Имею.

Миа вспомнила предупреждение Элис о тесте на ДНК.

— В худшем для меня случае ты получишь его только после рождения ребенка, — резко произнесла она, совершенно не представляя себе, как станет регулярно встречаться с Николасом и обсуждать проблемы их ребенка. Миа сделала еще одну попытку высвободить свою руку, но снова тщетно. — Неужели нужно было это делать? — устало спросила она, имея в виду его публичное заявление.

— Я хотел, чтобы мы выступили единым фронтом.

— Я не хочу играть ни в какие игры.

— А кто говорит, что это игра?

Сглотнув ком в горле, она вдруг опомнилась и почувствовала, насколько близко он находится. Его запах — смесь мускуса, дорогой туалетной воды и свежевыстиранной рубашки.

Ей не нужно было прилагать усилий, чтобы представить его мускулистое тело под великолепно сшитым костюмом. Она помнила его во всех подробностях — широкие плечи, узкие бедра, длинные стройные ноги, крепкие ягодицы, плоский живот, рельефные мышцы, которые играли и перекатывались при каждом его движении.

— Ты откажешь мне в удовольствии наблюдать за тем, как внутри тебя растет наш ребенок?

О, небеса! Разве он может знать, что она ночь за ночью проводит без сна, снова и снова воскрешая в памяти прикосновения его рук, его губ, каждую ласку… тот экстаз, который они делили несколько раз во мраке ночи, пока первые предрассветные лучи не подняли ее с постели, не заставили поспешно одеться и выскользнуть из номера. Она не могла справиться с этим, а он хочет, чтобы они регулярно виделись, общались…

— Своим публичным заявлением ты неразрывно связал нас, во всяком случае в общественном мнении, хотя мог спокойно избежать этого. — Она встретила его взгляд и не отвела глаз. — Зачем ты сделал это?

Взгляд Николаса сделался задумчивым.

— Чтобы никто не сомневался в том, кому ты принадлежишь. — Он сделал паузу. — Или кому отныне принадлежит моя верность.

Миа сразу поняла, в чем дело.

— Проблема в Анушке?

Взгляд темных глаз сделался непроницаемым.

— Ты считаешь, я бы не справился с ней другим способом?

— Наверное, справился бы. — На самом деле Миа не сомневалась, что он справится с кем и с чем угодно.

Они переходили от одного экспоната к другому, подолгу задерживаясь перед теми, которые показались им чем-то интересными.

— У меня есть билеты в театр на «Веселую вдову» на четверг, — сообщил Николас, когда они остановились у последней картины.

Миа повернулась к нему.

— Ты меня приглашаешь?

— Да.

— Вроде как на свидание?

— Не «вроде как», а на свидание. Тебе кажется это странным?

Да. Потому что рядом не будет ни Криса, ни Элис.

— Тебе нужно подумать, прежде чем ответить?

Миа увидела насмешливый блеск в его глазах и улыбнулась.

— Нет.

— «Нет» означает, что тебе не нужно думать или что ты мне отказываешь?

— Я с удовольствием схожу в театр.

Рядом с ними сверкнула вспышка фотоаппарата, затем еще и еще — сенсация в колонке светских сплетен обеспечена.

Николас Каредас был важной персоной, и его появление с незнакомой женщиной обязательно вызовет шквал догадок и предположений. Миа подумала, как скоро поползут слухи и какой процент правды они будут содержать, а потом ужаснулась при мысли, что будет, когда София, мать Николаса, прочтет страницу светской хроники. Или когда до нее дойдут слухи, а они обязательно дойдут.

— София, Анджелина и Крис в курсе дела.

О, ужас! Он рассказал им!

— Ты умеешь читать мысли?

— Это нетрудно, потому что у тебя очень выразительное лицо.

Этого-то она и опасалась — того, что он видит и понимает, что она чувствует.

Итак, Николас запустил лиса в курятник. Миа буквально слышала хлопанье крыльев и кудахтанье, когда женщины Каредас услышали эту шокирующую новость.

— Они хотели бы снова встретиться с тобой.

— Мне не хотелось бы подвергнуться еще одному допросу с пристрастием, тем более так скоро.

Его хриплый смех оказался приятным сюрпризом.

— Обещаю, что не оставляю тебя с ними один на один.

— Именно это меня и тревожит.

— Моя мать обязательно полюбит тебя. Уже хотя бы потому, что ты подаришь ей долгожданного внука. А Анджелина… в глубине души она просто котенок.

— Ты издеваешься?

В этот момент взгляд Мии выхватил из толпы Анушку, которая профессионально и с удовольствием позировала фотографу, а затем обменялась с ним несколькими словами.

Уточнила, заметил ли он ярлык известного кутюрье на ее платье? Или то, что на ногах у нее туфли от Маноло Бланик? «Это, безусловно, очень важно», — с не присущим ей цинизмом подумала Миа.

Они с Николасом еще походили по залу, то и дело вступая в вежливый разговор то с одним его светским или деловым знакомым, то с другим. Наконец выставка была объявлена закрытой и названа сумма, собранная от продаж, которая будет перечислена в благотворительный фонд. Гости начали расходиться.

Когда Николас подвез их до дома, Элис, как вежливая хозяйка, предложила кофе. Миа затаила дыхание в надежде, что Николас откажется.

— Очень любезно с твоей стороны, но мне завтра рано вставать — утренним рейсом улетаю в Мельбурн, — поблагодарил Николас.

Минуту спустя Миа уже входила в дом вслед за сестрой. Остановившись в холле, она с облегчением сняла с ног туфли на высокой шпильке. Наблюдая за ее сосредоточенными действиями, Элис спросила:

— Хочешь поговорить?