Сталин. Разгадка Сфинкса - Марат Ахметов

Прекрасный солнечный день 28 июля 1904 года стал последним в жизни В.К. Плеве. Как обычно министр ехал на доклад к царю по Измайловскому проспекту. Четыре исполнителя-бомбометателя с равномерным интервалом двигались ему навстречу. Основной бомбардир, 25-летний Созонов Е.С., шел вторым. Выбрав благоприятный момент, Созонов бросил увесистый снаряд в карету Плеве. Раздался оглушительный взрыв, еще один министр внутренних дел окончил земное существование.

Убийство Плеве произвело огромное впечатление на все слои российского общества. Даже самыми ярыми противниками терроризма признавалось, что тем самым был нанесен чувствительнейший удар по той системе, живым воплощением которой в тот период был министр Плеве. Социалисты-революционеры торжествовали. Праздник был на их улице, авторитет «главного организатора победы» Азефа поднялся на небывалую высоту.

Тем горше было узнать 4 года спустя соратникам Евно, что их «несгибаемый предводитель» долгое время весьма прибыльно сотрудничал с Департаментом полиции и Петербургским Охранным отделением. Пятнадцать лет Азеф балансировал по лезвию бритвы, стремясь угодить и революционерам и полицейским. Случай уникальный во многих отношениях. Потрясены предательским поведением Азефа были не только революционеры, но и полицейские. Скандал получился вселенского масштаба.

Очевидно, безжалостным убийством В.К. Плеве революционеры посеяли в души высших иерархов империи страх и недоверие к любой народной инициативе. Единственно этим можно объяснить расстрел делегации рабочих и членов их семей 22 января 1905 года. Эта кровавая акция привела к всеобщему возмущению и всероссийской стачке. Трон царя зашатался, и он был вынужден пойти на определенные уступки, что было расценено общественностью как проявление слабости режима.

Октябрьским Манифестом 1905 года царем были дарованы политические свободы и провозглашены выборы в Государственную Думу, то есть декларировалась возможность участия народных представителей в управлении государством. Но и эти полумеры уже не помогли. В декабре разразилось восстание, которое удалось подавить ценой немалого кровопролития пока еще преданными царю войсками.

1906 год ознаменовался стремительным взлетом Столыпина на авансцену российского политического Олимпа. Судьбой ему отмерено было немногим более пяти лет проводить жесткий курс усмирения революционных проявлений с одновременным запуском некоторых экономических преобразований, в частности аграрной реформы. Первое удалось ему, пожалуй, лучше, чем второе. Но и то, что Столыпину удалось что-то сделать, учитывая мощные силы противодействия, достойно уважения.

Малодушный самодержец при первых признаках проявления ясности на политическом небосклоне России не замедлил отвернуться от своего храброго вассала. В начале сентябре 1911 года Столыпин был тяжело ранен в здании Киевского театра во время антракта неким Д.Г. Богровым. После непродолжительной агонии он скончался в частной клинике Маковского. Мотивы покушения 24-летнего Богрова, успевшего побывать, несмотря на свою молодость, и анархистом, и агентом Охранки, до сих пор не выяснены досконально. Недолгое расследование велось некачественно и сумбурно. И сам факт поспешной казни Богрова наводит на определенные размышления о наличии неких могущественных заинтересованных сил. Еще один российский деятель, обладавший политической волей и незаурядным личным мужеством, преждевременно выбыл из строя. Император Николай II, в силу ряда причин не ценивший самых одаренных своих сотрудников, семимильными шагами двигался навстречу своей лично и подвластной ему империи гибели.

Власть продолжает совершать грубейшие ошибки, которые, по выражению Талейрана, означают «больше, чем преступление». 17 апреля 1912 года царские войска расстреляли рабочих, бастовавших в Сибири на золотых приисках реки Лены. Пострадало свыше 500 человек. Это была самая чудовищная расправа такого рода со времен январьских событий 1905 года, и она привела к сильнейшей вспышке беспорядков и волнений на промышленных предприятиях. Революционные партии резко усилили свою активность в рабочей среде. В Российской империи в течение последующих двух лет напряженность в обществе перманентно возрастала.

Победоносное участие в военных действиях гипотетически могло существенно ее понизить. Однако в реальности происходило обратное, хотя первоначально национально-шовинистический угар охватил все слои этнических славян России. Вследствие войны в громадной империи наметилась стойкая тенденция к ухудшению обеспечения не только продовольствием, но и товарами бытового назначения первой необходимости. Ввиду их дороговизны либо полного отсутствия повсеместно как в европейской части державы (городах Петроград, Киев, Баку и других), так и в азиатской (городах Ташкент, Семипалатинск, Красноярск и других), прокатились массовые стихийные народные волнения, беспорядки и погромы. «Продовольственные выступления» в Баку 14-16 февраля 1916 года спровоцировали весьма напряженную обстановку в обеспечении нефтепродуктами в центре и многих промышленных регионах. Все больший размах приобретало стачечное движение. По данным одного источника, «в России в 1915 г. было 1946 стачек с 897 тыс. участников, в 1916 г. — 2306 стачек с 1784 тыс. и в январе-феврале 1917 г. — 751 стачка с 640 тыс. участников».

Широкомасштабное антиправительственное и антивоенное выступление некогда безропотных инородцев, вошедшее в историю как восстание Амангельды Иманова в Казахстане, сотрясло одну из, казалось бы, безмятежных окраин империи и также явилось одним из предвестников ее неминуемого распада.

После неполных 23-х лет правления Николая II Романова случилось неизбежное. Любители великих потрясений, которых столь нещадно бичевал Столыпин, а не сторонники Великой России, одержали верх. Малозавидное положение державы вследствие империалистической войны одним махом превратилось в бедственное.

В сущности, страны германского блока мало угрожали национальным интересам монархической России, помимо затрагивания аспектов чисто эмоциональных. В первую очередь, под ударом оказывалась республиканская Франция и, отнюдь не случайно, один из высших ее представителей Раймон Пуанкаре в течение небольшого временного отрезка дважды посещал Россию. Его последний визит в качестве президента совместно с председателем совета министров Франции Вивиани состоялся в самый канун войны. Волевой Пуанкаре в определенной степени повлиял на недостаточно продуманное решение царя о преждевременной мобилизации русской армии.

Тем самым, помогая братьям-славянам сербам и французам, самодержец жертвовал жизнями подданных и лично своей. Справедливости ради следует отметить, что царь весьма и весьма сомневался в правильности объявления полной мобилизации до того, как это сделают главные оппоненты — Франция и Германия. Но под давлением своего армейского руководства и, уму непостижимо, дипломатического тоже (министра иностранных дел С.Д. Сазонова), Николай II сдался. Одним словом, пока Коба Сталин томился в Сибири, стремительно приблизился час самоликвидации самодержавной власти в России.

Для плохо оснащенной практически по всем позициям русской армии ход военных действий складывался крайне неудачно. На редкость бездарное руководство войсками, коррумпированность генералитета, казнокрадство штатских чиновников сказались самым пагубным образом. Затянувшаяся, надоевшая многим война окончательно выявила неспособность царского режима решать насущнейшие нужды большинства населения. Экономическое положение страны резко ухудшилось, людские потери были огромны. Недовольство практически всего народа, всех слоев общества достигло критической точки. Правительственные войска, некогда беспрекословно стрелявшие по безоружным подданным, стремительно разлагались. Антагонизм между властью, богатство имущими и обездоленнейшими кругами народа, стал нестерпимым. В то время как одни пухли с голоду или кормили вшей в окопах, другие продолжали благоденствовать, как и в мирные времена.

В третьей декаде февраля 1917 года, в столице империи, переименованной в Петроград в угоду национал-патриотам, начались беспорядки, которые затем приняли характер форменной революции. Из Ставки царь послал депешу с повелением немедленно прекратить беспорядки, «недопустимые в тяжелое время войны с Германией и Австрией». Засим он не сумел пробиться в Петроград, и, убедившись в отказе генералитета от поддержки, когда смута в столице практически уже пошла на убыль, самодержец решился.

15 марта в 15 часов император всероссийский Николай II отрекся от престола в пользу своего брата Михаила. Однако у последнего также не доставало гражданского мужества и стремления взвалить на себя в такой серьезнейший момент ответственность руководства огромной державой. Это показывает всю глубину кризиса, постигшего династию Романовых. Из целого сонма, так называемых великих князей, не нашлось ни одного, кто отважился бы стать во главе государства. Монархия умерла окончательно и бесповоротно.