В кольце врагов (СИ) - Калинин Даниил Сергеевич

Прервавшись в тот момент, когда царь произнес свое первое слово, я с особым вниманием принялся слушать перевод толмача, сделав себе в памяти зарубку — нужно учить язык!

— Мне ведомо о столкновениях князя Ростислава с куманами. Ведомо и то, что первым их атаковал ты, воевода, первым же выдержал осаду. Ведомо мне, что твоя дружина напала на стойбище трех ханов, когда последние еще не были готовы к битве! Впрочем, на войне победы достигают любыми путями… Но половцы не враги аланам, нам делить нечего.

В очередной раз почтительно поклонившись, прежде чем начать говорить, я обратился к Дургулелю:

— Значит, вам также должно быть известно, музтазхир, что нынче по Дону ожил торговый путь из северных земель русских да варяжских, ведущий в наши края. Дадите ли вы слово купцу новгородскому Никите, чья ладья благополучно прошла по реке этим летом?

Музтазхир благосклонно кивнул, и я жестом подозвал купчину, «чудом» оказавшегося в Магасе и по моей просьбе также приглашенного на аудиенцию. На самом деле Никита был завербован мной еще осенью и отправлен в Магас специально, как резидент разведки — сообщать о любых военных приготовлениях и по-тихому славить Донской путь в купеческой среде. К слову, ясского вельможу, принявшего прошение и передавшего его царю, я убеждал привести любого из купцов, побывавших осенью в Тмутаракани, но желательно, конечно, успевшего воспользоваться новым торговым путем. Никита «подвернулся» как нельзя кстати — и вот новгородец подался вперед, крепко сжав шапку:

— О славный царь Дургулель! Могу подтвердить, что воевода Андрей правду речет. Прошлой весной, купец наш новгородский, Захарка, пошел по Днепру в Царьград. Но на порогах две ладьи его разбойники половецкие пограбили, да людишек живота лишили. Захарку срубили… — Купец запнулся, но, взяв себя в руки, продолжил: — Только слуга его Микула чудом спасся, мертвым притворившись. И как дошла до нас черная весть, рискнули мы с двумя гостями торговыми пойти по Дону, где князь Ростислав обещал защиту купцам.

Сделав короткую паузу, Никита продолжил:

— Десятую часть товара мы, правда, по прибытии в Тмутаракани отдали. Но с нами все время шла ладья с людьми ратными, а на ночлег мы в крепости вставали. Дважды половцы пытались напасть на реке, но оба раза их отгоняли лучники с боевой ладьи. А крепости степняки и вовсе трогать боятся! Так что безопаснее иных торговых путей будет тот, что взял под руку князь Ростислав. А уж какой теперь нынче в Тмутаракани торг! Не меньше Новгородского, а иной раз посмотришь, то и побольше будет!

Дургулель обратил взгляд мне за спину, где стоит магасских купцов Батраз. Тот почтительно доложил:

— Русы не врут, музтазхир. Ранее я не видел в окрестных землях столь богатого и обильного товарами торга, как в Тамтаракае прошедшей осенью.

Царь кивнул, прищурив глаза и устремив на меня свой взор, ожидая продолжения. И оно незамедлительно последовало:

— Если славный Дургулель примет союз с Ростиславом и закрепит его, обручив одну из своих внучек с Рюриком, старшим сыном князя, то мы готовы дать аланским купцам права беспошлинного прохода и торговли в наших землях! А перевоз товаров на тмутараканских ладьях, равно как и защита на Дону, будет стоить ясским торговым гостям вполовину меньше!

Предложение действительно очень щедрое, даже более чем! И наконец мне удалось ввернуть идею династического брака — попытка и вовсе лишить ромеев козырей! Дургулель призадумался, оценивая выгоду и возможные риски. Между тем я постарался закрепить успех:

— Конечно, любое богатство манит хищников, и нам приходится держать оборону от половцев. Касожских ратников на реке слишком мало, чтобы надежно защитить наш путь! Еще прошлой осенью мы отправили посольство на север, приглашая варягов — числом не менее трех тысяч — на княжескую службу. Некоторое время они проведут в крепостях на границе, после чего мы пополним воинами севера гарнизоны на Дону.

А вот это уже угроза, причем угроза лживая. Денег послам дали только на полторы тысячи варягов — а на деле хорошо, если получится собрать хотя бы сотен восемь опытных вояк. Ибо «кончились» варяги — прошедшей осенью в землях полабских славян началось масштабное языческое восстание, которое вылилось в противостояние с крупными немецкими феодалами. И в то же время норвежцы потеряли цвет войска в Англии, в битве при Стамфордском мосту…*16 Правда, вскоре Британию покинет множество опытных воинов в поисках новой родины и службы. Их будет вполне реально перехватить на пути в Византию, где в настоящей истории они стали новой основой варанги. Но пока еще англо-саксонские дворяне пытаются противостоять нормандскому завоеванию*17.

Остаются новгородцы, коими правил отец Ростислава, Владимир Ярославович. Многие из них симпатизируют князю, чье право на киевский престол (равно как и право владения отцовской вотчиной) попрали дядья. Но и здесь нас ждет закавыка: именно в этом, 1067 году, конкретнее — настоящей зимой, на Новгород напал полоцкий князь-оборотень Всеслав Брячиславич, разбивший городское ополчение и дружину посадника в битве на реке Черехе. Вряд ли представители Ростислава смогут нанять много воинов в словенских землях — большая их часть приняла участие в разгромной битве. Кто-то убит, кто-то ранен, кто-то восстанавливает разоренный город и его окрестности…

Тем не менее не может быть, чтобы и вовсе никто не откликнулся на призыв Ростислава! А значит, тонкий ручеек опытных бойцов все же вливается в войско Тмутаракани, добираясь к нам санным путем по замершему Дону. И Дургулель должен об этом знать и принять во внимание. Тем более что на случай неудачи моей миссии и открытой агрессии Алании мы приняли меры: на границах княжества и царства ясов еще осенью были заложены три земляные крепости, а ранней весной на их валах появится крепкий частокол. Пока в замках дежурят лишь немногочисленные отряды черных клобуков, но за зиму в Корчеве мои люди должны подготовить греко-готское ополчение. Добровольцы обучаются сражаться тем строем, что я создал позапрошлым летом, скрестив византийскую фалангу и будущую швейцарскую баталию. В Тмутаракани же готовят «английских» лучников, там же собираются варяги и опытные всадники-дружинники. Наконец, «немирных» касогов, вполне способных повернуть против нас клинки в случае нападения ясов, мы с Ростиславом договорились бросить в морской набег на Византию сразу после окончания сезона штормов. Князя лишь необходимо предупредить о том, когда ждать «гостей», и он тут же выступит им навстречу.

Музтазхир принял мое завуалированное предостережение с истинно царским спокойствием:

— Хороший правитель должен заботиться о сохранности и защите как своего богатства и людей, так и подвластной земли. Я рад прозорливости князя Ростислава и успехам его купцов. Что же касается вашего щедрого предложения… Оно мне нравится, и я готов над ним подумать.

Дургулель встал, и все присутствующие низко поклонились. Повелитель аланов легонько кивнул нам и покинул зал, даже не взглянув на византийского посла. Хороший знак!

Сопровождаемые внимательными взглядами ясских приближенных царя, покинул зал и я, шагая чуть позади обоих купцов. Стараясь не отставать, но и несильно приближаться к Никите, чтобы никто не заподозрил меня в попытке поговорить с ним, я лишь на мгновение оказался близко к новгородцу — при проходе сквозь дверной проем. Пальцев купца коснулся тонкий сверток выделанной кожи, совсем небольшой, пять на пять сантиметров — и он мгновенно сжал кулак, пряча послание от посторонних глаз.

Если развернуть сверток, можно прочесть всего три слова: «Жди их весной». Мое предупреждение Ростиславу, которое, я надеюсь, сметливый купец сумеет доставить в Тмутаракань…

В отведенных нам покоях меня с ласковой и немного лукавой улыбкой ждала Дали, поглаживающая круглый живот.

— Толкается, потрогай!

Возлюбленная отчего-то говорит шепотом, и в то же время голос у нее восторженный. Приблизившись, я с трепетом положил ладонь на тугой живот и вскоре действительно почувствовал несильные толчки.