Хранительница (Там, за синими морями…) - Елена Кондаурова

Нет, конечно, Таш мог бы отказаться и отправить ее спать, но предпочел этого не делать. Они пришли в его комнату, и Рил стала помогать ему стаскивать одежду. Под конец процедуры он, уже плохо соображая, что делает, наклонился к ней и с шумом втянул в себя запах ее волос. Потом прижал к себе, и криво улыбаясь, спросил:

— А поцеловать меня на ночь ты не хочешь? Чтобы спалось хорошо?

Рил подняла голову, посмотрела на него, и, встав на цыпочки, неумело чмокнула в щеку.

А чего он еще хотел?

Таша ожег стыд, словно Бог-Отец хлестнул непутевого сына огненной вожжой. Он резко оттолкнул ее от себя, но спьяну не рассчитал, она отлетела и ударилась о косяк.

— Все, иди досыпай!

Она обиженно отвернулась, потирая ушибленное плечо, и вышла, даже не взглянув на него, а Ташу стало так тошно, что захотелось повеситься.

— Нет, ну надо же было этому кабану нажраться как раз сегодня! — В который раз повторял Зойт. — Вот скотина неуклюжая! А так хорошо все складывалось! Бабка сама отравила молоко, когда через тряпку процеживала. Кто бы к нам придрался, а? Сама виновата, нечего было свои тряпки и плошки на улице развешивать! Мало ли какую заразу ветром принести может!

— Да, не кипятись ты, Зойт! — Лениво успокаивал его Багин. — Этот кувшин разбил, завтра другой подсунем. Яда у нас еще много, хоть всю эту проклятую Закорючку к змею отправляй.

После этих слов Зойт и правда немного успокоился и даже сел на кровать Багина. Сам Багин сидел на стуле, а находились они в комнате, которую снимали на небольшом постоялом дворе, чтобы не привлекать к себе особого внимания.

— Надо все же признать, что насчет ее хозяина мы здорово ошиблись, Зойт. — По-прежнему лениво продолжил Багин. — Кто бы мог подумать, что этот зверь будет с нее пылинки сдувать? Столько времени зря потеряли!

— Да, жрец из-за этого сильно разозлился. — Кисло подтвердил Зойт. — Я его еле уговорил яд попробовать. Как дурак, клялся, что результат будет железно.

— Теперь он еще больше разозлится.

— Слушай, может, подождем пару дней с докладом, а? Может, все еще получится?

Багин пожал плечами.

— Ну, давай подождем. Только в случае чего, сам расхлебывать будешь!

Проснулся Таш поздно и, как нетрудно догадаться, безо всякого настроения. Хотелось посмотреть в ясные глаза Рил и увидеть, что она прощает его вчерашнюю выходку и относится к нему по-прежнему, но на кухне ее не оказалось.

— А где Рил? — спросил он Дорминду, которая месила тесто.

— В своей комнате, ей нездоровится, — ответила та, не переставая месить.

— Как нездоровится, что с ней? — Таш встал. — Пойду посмотрю.

— Ничего страшного, обычное дело. И вам не надо к ней ходить, дайте ей выспаться. Она вас вчера весь вечер ждала, вон ужин даже не убирала. А вы хоть помните, когда пришли?

— Дорминда, только не надо мне тут мораль читать!

— А это не мораль! Вас целыми днями не бывает, а девочка одна дома сидит, даже на посиделки не ходит!

— Да разве я ее не пускаю? Пусть ходит!

— Да ведь она, добрая душа о вас заботится. Чтобы вы пришли, а ужин на столе ждал. Она сама разве попросит ее отпустить? А вы и пользуетесь!

— Ну ладно, ладно, сегодня же поговорю с ней.

— Тут не говорить, тут велеть надо, чтоб ходила, чтоб жениха себе присматривала. Вы же хотите, чтобы она замуж вышла?

— Да, хочу. — В голосе Таша не было ничего, кроме раздражения.

— А разве можно где жениха присмотреть, кроме как на посиделках? — Безжалостно гнула свое Дорминда. — Затем молодежь и собирается.

— Хорошо, хорошо, я же сказал, что поговорю. Дай, наконец, поесть спокойно!

Он лучше нее понимал, что она права, что Рил действительно лучше побыстрее найти себе кого-нибудь, да и вообще держаться от своего хозяина подальше. Не хватало еще клеймо заработать из-за его дурости! И вообще, раз решение принято, надо его выполнять. Он быстро доел завтрак и ушел.

Лика не показывалась до того момента, пока не хлопнула дверь за хозяйской спиной. Потом вышла и принялась помогать Дорминде с готовкой. Но глаз не поднимала и разговор почти не поддерживала. Дорминда некоторое время косилась на нее, но потом устало опустилась на табуретку и заговорила:

— Садись-ка рядом со мной, девочка, и давай поговорим!

Лика удивленно посмотрела на нее, но послушно села на соседнюю табуретку.

— О чем?

— Ты мне глазки-то невинные не строй, не поверю! Чай, не первый год землю топчу!

Лика мгновенно вспыхнула.

— Я ничего не строю!

— Да? Это ты кому-нибудь другому расскажи! Ты думаешь, я не вижу, как ты на своего хозяина смотришь?

— Как хочу, так и смотрю! — Неожиданно огрызнулась обычно мягкая Лика. — Кому до этого дело есть? Уж ему-то точно никакого!

— Ой, не скажи, Лика! Он-то как раз очень хорошо к тебе относится! Когда он тебя с рынка притащил, я сначала грешным делом подумала, что это он себе постоянную любовницу решил завести. А только потом поняла, что ошиблась я в нем! Не стал он тебе жизнь ломать. Пожалел, наверное. Ты же девочка совсем, у тебя жизнь еще неплохо сложиться может. А что хорошего может предложить тебе изгой?

— Изгой? — Лика ожидала чего угодно, только не этого. — Господин Таш — изгой?

Дорминда с усмешкой посмотрела на нее.

— А ты думала кто? Неужели ни разу его клейма не видела? И чем ты вообще слушала, когда я тебе про это рассказывала?

Лика растерялась.

— Ну, ты рассказывала, что изгои — это страшные люди, преступники, у которых ни чести, ни совести. Но Таш совсем не такой!

— Какая же ты наивная дурочка, Лика! Какая разница, какую черту он переступил? Ты лучше о себе подумай! Не будет у тебя с ним жизни! Ну, допустим, начнешь ты с ним жить, так ведь этого не скроешь! Рано или поздно тебя схватят, приволокут в суд, а оттуда прямиком на площадь, к палачу. А с клеймом у тебя одна дорога будет — в публичный дом. Ты этого хочешь?

Лика с ужасом смотрела на нее.

— Этого не может быть!

— Может! Ты знаешь, как у нас относятся к клейменым?! Любой может сделать с тобой все, что захочет. Кто тебя защитит?

— Таш защитит! — После минутного раздумья уверенно заявила Лика. — Он не позволит, чтобы с его рабыней так поступили!

— Это верно. — Вынуждена была согласиться Дорминда. — Пока он жив, тебя вряд ли кто-нибудь рискнет тронуть. Даже клейма он тебе, скорее всего, не даст поставить. Не найдется в Закорючке такого придурка, кто побежит на тебя доносить. Но жизнь изгоя, особенно у такого, как Таш, всегда висит на волоске. Если с ним что-нибудь случится, то в тот же день у тебя будет красоваться клеймо, и даже не надейся, что эти добрые люди, которые сейчас тебе улыбаются, хоть чем-то помогут тебе! А что будет с твоими детьми, ты подумала? Я ведь тебе уже обо всем рассказывала, чем ты меня слушала, Лика?