Освоение времени - Виктор Васильевич Ананишнов

— А-а… У Симона спроси, — Сарый мёртвой хваткой держался за ученика и говорил так, как если бы его кровно обидели.

«Кто-то за ним охотится, или за нами», предположил Иван и непроизвольно поёжился. Огляделся — поле опять помертвело и оглохло.

— Спрошу, но всё-таки?

— Носит их, — уже спокойнее буркнул Сарый и чуть разжал пальцы.

— Тайна?

— Какая тайна? — неожиданно взорвался учитель. — Никаких тайн. Пронесётся такое, так из поля ходьбы выскакиваешь, куда попало… Они из будущего. Люди на аппаратах времени в прошлое ходят. У нас с ними договор, где они могут нестись на своих аппаратах. Так они… Видишь, нарушают…

— Неужели машина времени? — обрадовано воскликнул Иван. — Значит, всё-таки изобретут машину времени?

— Аппаратчики, Симон говорит. Их так зовут.

— Вот здорово!

— Чего радуешься? Ничего здорового.

— Ну почему же? Вы с ними в контакт-то вступаете? В прошлом или здесь, в настоящем?

— Попробуй! — Сарый помолчал и задал, по мнению Ивана, странный вопрос: — Зачем?

— Как зачем? Это же… Люди из будущего! Любопытно же поговорить. Узнать у них обо всём, что будет, а для них, что было. Разве не интересно?

Пополневшие щеки Сарыя опустились, он весь поблек и стал ещё ниже ростом.

— Не думаю, Ваня. И потом, в будущем не так уж… — Сарый осёкся. — А наскочит на тебя такой вот аппаратчик, то будет тебе любопытно.

— А что, наскакивали уже на кого-нибудь?

— Нет будто бы, — засомневался Сарый. — Ты, Ваня, ни о чём меня больше не спрашивай. Я учу тебя ходьбе во времени. И всё! Симон захочет, расскажет. А сейчас возвращаемся домой.

Они проявились в квартире Ивана в том же самом месте, откуда уходили в прошлое. Знакомые запахи, вид обстановки, книжных полок, картина жизни города за окном — смутили мысли Ивана. Всего в нескольких шагах по дороге времени ничего этого ещё не существовало, так как дом был построен лет десять тому назад, а каждый его шаг мог равняться почти тем же самым десяти годам в поле ходьбы…

Сарый притворно бурчал, что с Иваном нет интереса и смысла заниматься всякими глупостями, как-то: изучать систему координат, принятую у ходоков, устанавливать для него на дороге времени пространственные ориентиры, что приходится делать при обучении других учеников, которые когда-то были у него. По его словам выходило — Ивану оставалось только лишь подсказывать что-либо о возможностях проделать то или иное, а он уже безо всякой, необходимой в обычных случаях, подготовки мог выполнить любое действие во времени и пространстве.

В том убеждался и Иван, с каждым разом всё увереннее и увереннее становясь на дорогу времени и двигаясь по ней.

И всё-таки…

— Многое ты. Ваня, можешь, — как-то за чаем тусклым голосом объявил Сарый, — однако не всё-ё… Есть и у тебя общая для всех ходоков неспособность. Тебе, как и всем нам, не преодолеть стены.

— Не понял, — отозвался ученик, ставя на стол кружку с чаем, чтобы не отвлекаться, поскольку теперь, когда он научился ходить во времени, очень был заинтересован во всех замечаниях учителя о своих способностях это делать.

— Видишь ли, Ваня, для нас, ходоков, замкнутые пространства… — Сарый пожевал губами. — Скажем, твоя квартира открыта для входа непосредственно только из прошлого. Из того прошлого, когда стен, замыкающих пространство квартиры, ещё не было.

— А в дверь?.. В окно?..

— Это, пожалуйста. Если, конечно, они в том промежутке времени, когда ты захочешь попасть в помещение, существуют и, к тому же, приветливо раскрыты и ты можешь через них войти вовнутрь или выйти. Я же имею в виду нашу способность проявляться в самом замкнутом пространстве при выходе в реальный мир с дороги времени.

— Это что же, — засомневался Иван, — если моя квартира появилась десять лет тому назад, то проникнуть в неё с дороги времени можно лишь с глубины прошлого в те же десять лет? А, например, в пирамиду Хеопса, в её пустоты, только начиная движение к настоящему со времени её строительства?

— Ты всё правильно понял.

— Интересно… Значит, хочешь попасть в помещение, то… не знаю, как сказать… э-э… поднырни во времени под его стены или ограды?

— Так, Ваня.

Учителю он, конечно, поверил, но столько до того уже наслушался о себе лестного, что решил проверить его слова на деле — попробовал войти к себе домой в близком к настоящему времени прошлом.

Не тут-то было! Ничто не предвещало как будто закрытия, как говорят ходоки, точки выхода-входа, называемой точкой зоха. А тут оно возникло непреодолимым идеально обработанным столбом, толстым пальцем уходящим в ровно освещённое небо. Верхушка столба, если она и была, терялась на светлом фоне. Иван с бессильным недоумение походил вокруг него — закрытие оказалось мёртвым. Столб, а в нём как раз вход в его комнату. Бетонные стены жилища превратились в неодолимый монолит. Осознав тщетность своей попытки, он сместился во времени в прошлое, а потом уже проявился в комнате.

Можно было бы сместиться в пространстве и проявиться у подъезда дома, в котором он жил, но не рискнул. Кто-нибудь обязательно увидит, разговоров не оберёшься, да и Сарый советовал этого не делать.

Встретив его, учитель хитро улыбнулся.

— Ну и что? — независимо прокомментировал его усмешку Иван. — Доверяй, но проверяй.

— А я, Ваня, сам такой. Мы с тобой друг друга стоим.

Нет уж, — хотел отмести подобные подозрения ученик, однако промолчал. Может быть, учитель прав. Ведь не даром говорят: с кем поведёшься, от того и наберёшься. Сам свои чудачества всё чаще отмечал, так чего отнекиваться от слов Сарыя?

Ходоки во времени

Однажды вечером наконец-то объявился Симон.

Прошло уже месяца полтора или того больше обучения, но это было его первое появление, хотя, как помнилось Ивану, он обещал приходить чаще и справляться о его удачах или неудачах. Правда, Иван подзабыл те посулы за сутолокой дней и ночей, преподнесённой Сарыем. Хорошо ещё, что время от времени их посещал дон Севильяк. Он что-то громко рассказывал, бесподобно хохотал, хлопал ободряюще по плечу ученика и уходил, оставляя того с опостылевшим учителем.

Симону Иван обрадовался будто родному. Начал бессвязно рассказывать об обучении и исподволь жаловаться на учителя, который стоял рядом и помалкивал.

— Не ябедничай! Всё делалось так, как нужно, — едва послушав его, отрезал Симон и добавил тоном, не терпящим пререканий: — У нас с тобой сегодня будет разговор совсем о другом.

Сарый на первую реплику Симона расцвел в улыбке: как же — похвалили. Его глаза излучали торжество. Вздёрнув лицо, он выразительно посмотрел на