Песня смерти и крови (СИ) - "Sininen Lintu"

Хизер кончила с глухим вскриком и даже не сразу пришла в себя и свернулась калачиком, подтянув колени к груди. Лицо Коннора, будто вытатуированное под верхними веками, постепенно растворилось в темноте, и она всхлипнула, чувствуя себя такой счастливой и такой грязной одновременно.

Боже, она только что мастурбировала, представляя собственного ученика!.. И ей понравилось.

— …что я делаю, черт возьми, — прошептала Хизер, как никогда, понимая всех женщин когда-либо мучившихся от желания, которое нельзя было даже пытаться удовлетворить.

Ночью ей снился Коннор — темноволосая макушка между её бедер, горячие губы и жаркие прикосновения его языка. Но, стоило ему поднять голову, как его лицо подернулось дымкой, превращаясь в лицо Джошуа, а вместо глаз и губ у бывшего мужа зияли алые дыры.

Хизер подскочила на кровати в холодном поту, и на миг ей почудилось, будто она снова в Техасе. Но в окно бился прохладный осенний дождь, а в полутьме проступали очертания знакомой комнаты.

Она в Мэне. Всё хорошо.

*

Жертва всегда чует присутствие хищника.

Он наблюдал за ней в окно и наслаждался её страхом, как запахом самой изысканной приправы. Разорвать её на части, уничтожить, стало целью его существования, концом его долгого путешествия. Но она должна пропитаться этим ужасом, иначе каков смысл в её смерти?

Пропитаться ужасом, а ещё… дать ему время насладиться присутствием на этой земле, ибо потом он снова вернется во тьму.

Он всё ещё был голоден, однако мог подождать.

========== Глава восьмая ==========

Комментарий к Глава восьмая

Aesthetic: https://vk.cc/c7TX2c

По пути от машины до дверей морга Денни успел промокнуть и проклясть свое же решение поехать в Бакспорт за медицинским заключением от коронера. Мог бы и Кая отправить, но нет, приперло же ему!

На самом деле он понимал: не мог. У него наверняка появятся вопросы к коронеру. Те, которые Кай никогда не додумался бы задать.

Конечно, обязанности коронера входили в работу шерифа, однако так уж повелось по законам, принятым в округе, что медицинские заключения всё же выдавались в Бакспорте. Денни не возражал.

С самого утра в Бакспорте разразился дождь. Потоки воды бежали по тротуару вынуждая прохожих, прячущихся под зонтиками, совершать газельи прыжки через лужи. Денни зонтов с собой никогда не таскал, да и припарковался чуть ниже по улице, поэтому, когда он зашел в здание морга, с него текло основательно.

Впрочем, тут всем было плевать. Кивнув помощнику коронера, он прошел напрямую в вотчину Грея Саймона, который отлично оправдывал свое имя: он был серым, от седых волос до носков, торчащих из старых ботинок, от своей древности тоже серых. Пройди он по улице, запомнить его случайный прохожий мог бы разве по запаху формалина, въевшемуся в кожу. Однако был у него и один чертовски существенный плюс: он за версту чуял насильственную смерть.

— Привет, Грей, — поздоровался Денни, плечом прислоняясь к косяку. — Есть что-нибудь для меня?

— Садись, — не отвлекаясь от бумаг, махнул рукой коронер. — Сейчас освобожусь. Можешь кофе себе в подсобке сварить.

От кофе Денни воздержался.

Запах формалина вызывал у него желание проблеваться, а стены морга наводили тянущую тоску. Ирония жизни всегда была в том, что, какими бы разными ни были люди, заканчивали они все на столе в морге, под ножом у патологоанатома. И всё, чем они так гордились при жизни, за что боролись и что считали важным, обнулялось до бальзамической жидкости в артериях и венах.

— Ну? — через десять минут Грей поднял голову. — Чего тебе?

Денни вздохнул. Коронер был в своем репертуаре.

— Документы на Сандерса готовы?

— Обижаешь, — Грей порылся в распечатках и протянул ему тонкую папочку. — Медицинское заключение о смерти. Свидетельство могу выдать только родственникам.

— Тогда придется выдать его мне, как представителю городской власти. Не было у него родственников, — Денни пробежался взглядом по тексту. — Так это было всё-таки животное?

Грей протяжно вздохнул, сложил руки под подбородком. Этот его жест не предвещал ничего хорошего, и у шерифа внутри что-то предупреждающе перевернулось.

— И да, и нет.

Денни терпеть не мог, если кто-то выражался туманно. Ты уж либо говори, как есть, либо вовсе не говори. Фыркнув, он свернул папку в трубочку и сунул в карман куртки — разберется и прочтет всё внимательно, когда вернется в участок.

— Что ты имеешь в виду, Грей?

— Я никогда не видел таких следов от зубов животных. Эти зубы — не клыки, как у волка или гризли, а скорее… — он нахмурился, тщательно подбирая правильное определение, — скорее они иглообразные. Очень вытянутые и острые. Тонкие, но крепкие. Не представляю, как они могут поместиться в пасть у животного.

— Но в заключении ты написал, что Сандерс погиб в результате нападения гризли.

Грей хмыкнул.

— Представь, как бы я выглядел, начни я расписывать такую безумную теорию? Пострадавшего разорвали зубами и, я мог бы поклясться, что ещё и голыми руками или лапами, но человек не способен на такое, и я сейчас не о морали, а о физической стороне вопроса. Если, конечно, этот человек — не Джейсон Вурхиз из «Пятницы, 13-е». А животные… следов когтей, похожих на гризли или волков я не заметил.

— Да уж, это самая дурацкая теория, — согласился Денни.

Снова какое-то смутное предчувствие заворочалось у него за ребрами, выкидывая его флешбэком в прошедшую зиму, когда хотя бы шаг в сторону лесной чащи резонировал в нём, как будто он прогулялся около электростанции — аж зубы ныли. Тогда Денни единственный раз признался Марку, что ему страшно и больше об этом не заговаривал, но этот ужас, как его ни прячь, всё равно оставался.

Так он себя чувствовал и сейчас. Только рядом не было Марка.

— Животное это или нет, — заключил Грей, — но на твоем месте я был бы очень внимателен. Однажды почувствовав кровь, оно не остановится.

*

К вечеру у Денни уже голова пухла от происходящего. На него наседали и Скарборо, и «общественники» Баддингтауна, обеспокоенные возможным появлением бешеного медведя в окрестностях города. И если Скарборо он мог предъявить медицинское заключение о причинах смерти Сандерса, то разглагольствовать с «общественниками» у него желания не было.

Во всяком случае, пока что.

Комендантский час выглядел пока что единственным выходом, который мог бы спасти управление шерифа от наплыва обеспокоенных людей.

Больше всего на свете Денни хотел прийти домой, поцеловать Ри, слопать её вкусный ужин и утащить в постель. Зарыться носом в её волосы и любить, пока весь этот дурацкий день, как и вчерашний, не превратится в дурное воспоминание.

Он прекрасно знал, как в городе относятся к их отношениям. По мнению окружающих, Айрис должна была выдержать положенный траур по мужу, а не сразу прыгать в постель к другому мужчине, пусть он и шериф. Наверняка, кто-то ещё и обсуждал, что когда-то Денни и Ри встречались, ещё в школе, и, быть может, даже снова трахались после его возвращения в Баддингтаун… плевать. У большинства жителей были свои секреты Полишинеля, и покуда все эти предположения — частично правдивые — не высказывались в лицо Айрис или самому Денни, им обоим было всё равно.

С отчетами о происшествии с Сандерсом Денни закончил к девяти вечера. Дорога до Бакспорта и обратно и так заняла добрую часть дня.

На первый взгляд, вся история со смертью старого местного пьяницы смотрелась вполне ровненько: Сандерс нажрался, вышел поссать, но забрел слишком далеко от людных мест и напоролся на бешеного медведя, вышедшего к людям. Но что-то настойчиво скреблось у Денни внутри, не давая просто поставить точку и забыть об этой жуткой смерти.

Почему никто не слышал криков или медвежьего рева? Почему зубы у медведя по следам укусов не были так уж похожи на медвежьи? Почему Грей не заметил следов медвежьих когтей?

Было очевидно, что и сам Грей в версию с бешеным зверюгой не верит. Но другие варианты выглядели ещё фантастичнее. Даже если предположить, что в лесу завелся какой-то чокнутый кровожадный каннибал или маньяк из фильма ужасов, это не оправдывало полное отсутствие механических повреждений.