Песня смерти и крови (СИ) - "Sininen Lintu"

— Коннор?

Он услышал свое имя и поднял голову, отчаянно постаравшись смотреть Хизер прямо в глаза, но упрямо соскальзывая взглядом на её грудь под свитером. В горле стало сухо, как в пустыне. Черт, если бы он не дрочил на неё так явно после случайной встречи в молле, если бы он не увидел её в отделе нижнего белья, может, ему было бы легче, но…

Увиденного не развидеть, а фарш не провернуть назад.

— Не хочешь прочесть свое эссе?

Никакого эссе читать Коннор не хотел, и не только потому, что сейчас думал совсем о другом. Он примерно представлял, какая реакция может быть на его аргументацию истеричности Гамлета и не хотел ни вызвать у мисс Ньюман разочарование, ни ввязываться в очередную бесполезную дискуссию с Джеммой.

— Не думаю, что оно вам понравится, — откашлявшись, хмыкнул он в итоге.

— Мое мнение ничего не значит, если ты аргументировал своё, — мягко возразила ему Хизер. — Давай, Коннор. Я уверена, что эссе того стоит.

Херня всё это, в очередной раз подумал он.

— Не бойся, — ехидно заметила Джемма, — я не буду сильно тебя доставать комментариями.

Между ушей у Коннора зашумело, и все тянуще-сладкие, жаркие эмоции, которые он испытывал к Хизер Ньюман, отпрянули прочь под напором кипящей злости. Стиснув зубы, он вытащил распечатку.

Ну, раз они так хотят…

Да пожалуйста.

Его эссе было встречено гробовой тишиной. Казалось, никто вообще не думал, что можно настолько резко высказать свое непопулярное мнение. Хизер выслушала его, стоя лицом к окну, но не выразила неудовольствия ни словами, ни позой. Остальные просто таращились.

Коннору было глубоко наплевать. Он скомкал лист и поджал губы.

Ну, давайте. Скажите, какой он придурок.

— Не могу сказать, что твое мнение разделили бы профессоры мировой литературы, — заметила Хизер, — однако я оценила, насколько хорошо ты обосновал свои слова. В защиту Гамлета могу разве что возразить, что он был непреклонен всё же не из-за своей истеричности, а потому, что не мог и не хотел жить в мире, полном зла и жестокости.

— Весь мир полон жестокости и крови, разве нет? — Коннор передернул плечами. Точка зрения мисс Ньюман не была ему близка, но дискуссия сделала свое дело. По крайней мере, он отвлекся от лишних мыслей. — Гамлет не уменьшил их, а преумножил, стремясь к своей мести и не замечая ничего вокруг себя. Разве это не показывает, что он — чертов истерик, помешанный только на одной цели?

Она склонила голову набок, размышляя над его словами. Солнце, проникавшее через окно в класс, мягко путалось в её волосах, и у Коннора снова перехватило дыхание.

За то время, что прошло с начала учебы, он немного сблизился с Хизер, насколько это было возможно: иногда задерживался после урока, чтобы обсудить то одну, то другую книгу из списка литературы или просто поделиться своими размышлениями; а иногда — пересекался с ней после тренировки и провожал до кафе миссис Гибсон, у которой она снимала комнату. Разумеется, они держали дистанцию и об этих встречах никогда не договаривались, это было бы глупо, и… просто так получалось. Случайно.

Коннору нравилось разговаривать с ней. Узнавать, какой на самом деле доброй и искренней она была, и как человеческая жестокость не смогла убить в ней надежду на то, что всё можно исправить. Мисс Ньюман не говорила об этом напрямую, но Коннор умел читать между слов.

И, черт возьми, какой она была красивой!

Когда говорила о литературных героях с таким восторгом, будто они были самыми близкими ей людьми.

Когда читала на уроке отрывки из Шекспира.

Когда просто шла рядом с ним по улице и улыбалась его рассуждениям.

Всегда.

— А я согласна с мисс Ньюман, — фыркнула Джемма. — Гамлет пытался восстановить справедливость. А уж каким способом… Знаешь, любые средства хороши для достижения цели.

Один её голос вызывал у Коннора тошноту. Злость снова закипела внутри, и он закусил щеку.

— Тебе виднее, — процедил он.

«Тебе виднее, ведь ты буллишь мою сестру, чтобы заставить меня вернуться к тебе».

Джемма открыла рот, чтобы ответить, да поехиднее, но мисс Ньюман оборвала попытку завязать ссору, попросив Мэгги зачитать своё эссе. Коннор откинулся на спинку школьного стула и сжал в кулаке скомканную распечатку. Слепая злоба, застилающая глаза, потихоньку отступала, и он смог вдохнуть полной грудью.

— Коннор, зайди ко мне после уроков, — Хизер задержала его на выходе, когда одноклассники уже вывалились в коридор, спеша разойтись по кабинетам. — Думаю, нам нужно обсудить твою работу.

Кажется, ей всё-таки не понравилось.

Коннор только кивнул.

— У меня как раз нет тренировки сегодня, — произнес он, уже выходя.

Хизер не отреагировала, но он видел, как на мгновение она перестала собирать свои заметки к уроку, и её плечи напряглись. Черт, неужели она чувствовала себя виноватой? Да за что?! Коннор едва сдержался, чтобы не броситься убеждать её в обратном — каким бы идиотом он выглядел? Поэтому он просто тихо прикрыл за собой дверь.

*

— Ты вообще пиздец в облаках, — сообщил ему Крис, когда они тусили во дворе во время перерыва на ланч и жевали свои сендвичи. — Аж по башке ебануть охота. Яблоко будешь? Мать мне два с утра впихнула.

— Гони, — Коннор словил фрукт в обе ладони, дожевывая последний кусок бутерброда с ветчиной и салатом. Макароны с сыром, больше похожие на радиоактивные отходы, его в меню не впечатлили. — Я просто задумался. Мисс Ньюман вызвала меня на разговор про мою домашку.

— Ссышь, — понимающе хмыкнул Крис. — Да не парься, мисс Ньюман твои эссе в нашем классе вечно в пример ставит, мы-то не такие продвинутые в литературе там собрались. Наверняка хочет отправить твою работу на какой-нибудь тупой конкурс от округа или даже штата.

Коннор с хрустом откусил яблоко.

Конкурс?

Крис мог быть, конечно, прав, но черт его знает. На самом деле, его эссе было грубоватым и вряд ли подходило для какой-нибудь олимпиады. Скорее, Хизер захочет попросить его быть менее резким в суждениях, но Коннор не был бы собой, если бы не выражал свои мысли прямо и четко. Если назвать дерьмо сахаром, оно не станет слаще. И не перестанет вонять.

Нужно просто называть вещи своими именами.

— Ладно, — он запил ланч соком и швырнул пакетик в урну. — Пошли, скоро начнется урок.

Мистер Росадо, химик, терпеть опозданий не мог, и каждый, кто приходил после звонка на урок, отправлялся на отработку. Но добраться до кабинета химии Коннору было всё равно не суждено. Прямо у шкафчиков он увидел целую толпу школьников, они что-то обсуждали и хохотали. Приблизившись, он увидел размашистую надпись прямо на шкафчике сестры.

«Шлюха»

Алой краской, как в романе Натаниэля Готторна.

В глазах у Коннора начало стремительно темнеть, и на этот раз он не собирался останавливать это. В кои-то веки отцовское наследие было очень даже в тему. Сбросив с плеча руку Криса, пытавшегося его остановить, он рванул прямо в гущу школьников.

— Какого ебаного хера? — долбанув по шкафчику кулаком, он повернулся к толпе. Кэрол среди них не было видно. Их лица казались ему кривыми гоблинскими рожами, корчащимися от жажды крови. — Кто это, блять, сделал?

Никто не спешил ответить.

Ярость бушевала в Конноре, бурлила и кипела, и он стиснул зубы и кулаки, чтобы не начать просто без разбору разбивать всем носы. Он должен был выяснить, кто это сделал. Сью? Джемма? Кто, мать вашу, кто?! Дыхание со свистом вырывалось у него из груди.

Кэрол. Его маленькая сестренка. Хер с ними, с утопленными кедами. Он купит ей новые, возьмет немного денег со своего личного счета. Хер с ним, что её дразнят, она разберется, а он научит, как. Но «шлюха»?! Ей всего, мать вашу, четырнадцать! Почти пятнадцать. Даже Джемма еще была девственницей в девятом классе! Да, они пытались что-то там делать, неловко трогали друг друга, но…

Твою мать.

Если это Джемма…

Если только это Джемма…

— Я думаю, это был Рори Джонсон, — подала голос Мэгги.