Изменяю по средам - Алена Левински

Теперь можно продолжить свои ночные бдения. И надо проверить почту, сегодня я еще этого не делала.

Кот крадучись проник на запретную территорию – в большую комнату, смежную с нашей спальней. Он точно знает, что получит по шее, если будет замечен, но ошибочно полагает, что я ушла спать вместе с мясом и огурцом, поэтому утратил бдительность. Я медленно, стараясь не спугнуть наглую сволочь, наклоняюсь, снимаю с ноги тапок и, прицелившись, запускаю в кота. Мягкая домашняя обувь свистит в воздухе, выделывая кульбит с поворотом. Кот подпрыгивает, тормозит когтями по паркету – уши в разные стороны, на морде ужас. Тапок попадет в рыжую задницу, сопровождая свое приземление характерным шлепком. Кот исчез, тапок валяется в комнате, за стеной кашлянула свекровь – дает понять, что ее тревожат.

Ага, есть три новых послания. Два из них… Я не могу поверить – приглашения на собеседование. Месяц активной рассылки резюме все-таки дал результаты! Первый вариант – большой издательский дом, толстый гламурный журнал для томных красавиц «Вероника». Второй – книжное издательство с многообещающим названием «Свет в конце тоннеля».

Третье сообщение подозрительно долго не открывалось. Когда же, перезапустив программу, я все-таки смогла его прочесть, то была озадачена.

«Спасибо за все, что ты для меня сделал. Целую. А.»

Надо сказать, что у меня, как у всякой интеллигентной дамы, есть личный электронный почтовый ящик на бесплатном сервисе, но я часто пользуюсь нашим общим с мужем так называемым домашним почтовым ящиком. На него, собственно, и пришли все три письма. И что бы означало последнее? А может быть, оно вообще адресовано не мне? Ведь, положа руку на сердце, нужно признать, что вряд ли меня захочет целовать некто, скрывающийся под таинственной буквой А. Внутренний голос сказал, что это существо женского полу. Значит, письмо адресовано мужу. Моему доброму, домашнему, погрузневшему от сытных семейных ужинов мужу, который почти всегда пребывает в состоянии легкой дремы и просыпается преимущественно для того, чтобы поесть или принять бодрящий утренний душ. Остальные дела, как-то: просмотр телевизора, исполнение непосредственных служебных обязанностей и вождение машины – он делает, как правило, в сонном состоянии, которое многие принимают за благодушие.

Ну не любовное же это послание, в самом деле! Надо будет спросить…

Утром Антон не уследил за кофе. Коричневая пена, вздувшись пузырями, вылезла из турки, толстыми языками спустилась по металлическим бокам и облизала белоснежную плиту.

– Маша, – немедленно возмутился муж, – почему я варю кофе?

– Потому что ты хочешь его пить, наверное.

– Нет. Потому что его не варишь ты.

– Бедный… Тяжело тебе…

– Я собирался с тобой серьезно поговорить, – строгим голосом сказал муж. – Пока ты не работаешь, я бы хотел, чтобы ты выполняла основную часть обязанностей хозяйки.

Вроде ничего крамольного не произнес, вроде все по делу, но почему так хочется ругаться?

– Антон, у меня к тебе тоже серьезный разговор. У тебя есть любовница?

Муж застыл с грязной туркой в руке:

– Мань, что с тобой? С чего ты взяла?

– Ты спросил, с чего я взяла, или ты ответил, что у тебя нет любовницы?

Антон поставил турку на стол, посмотрел на меня внимательно, потом улыбнулся и поцеловал в лоб.

– Глупая ты, Машка. Я ж тебя люблю.

Можно ли теперь считать инцидент исчерпанным?

В этот момент в дверном проеме сонной мумийкой замаячил Гришка. Глаза закрыты, волосы всклокочены, пижама задралась на пупе. Пересчитал лбом косяки до туалета, споткнулся о резиновый коврик, но глаза так и не открыл.

– Маш, – сообщил муж, глядя в окно на автомобильную стоянку, – я решил покупать новую машину.

Конечно, машина нужна. Наша старенькая девятка, которая иногда позволяет себе двигаться, на самом деле тихо скончалась. Ее тело покоится перед домом. Иногда муж к ней ходит. Этот ритуал напоминает уход за могилкой доброго товарища: счистит снег, уберет мусор, постоит рядом, опустив голову.

– Конечно, по весне девятка заведется, – продолжал Антон, – но появляться на людях на ней уже стыдно.

«Интересно, кого он имеет ввиду? Юных прелестниц, падких до суперменов на сверкающих иномарках?» – спросил мой гаденький внутренний голос. Уточнить у мужа я не успела – из ванной послышались радостные крики наконец-то проснувшегося Гришки:

– Мама, я выдавил всю зубную пасту из тюбика! У меня получилось!

«Метро – транспорт повышенной опасности!» – бодро сообщила тетка в громкоговоритель. Замечательно, а почему же в таком случае сюда пускают людей, причем с несовершеннолетними детьми, а случается, что и с грудными младенцами?

Впереди на эскалаторе красавец-джигит с орлиным взором и большой спортивной сумкой, по виду – тяжелой. «Уважаемые пассажиры, обращайте внимание на подозрительных лиц…» Да здесь проще сказать, кто не подозрительный.

Вы замечали, что часть пассажиров на эскалаторе в метро не стоят тихонько справа, а бегут как безумные слева. Я обычно среди них. Но сегодня я спокойна и уверена в себе. Я спокойна, я спокойна… Я совершенно и безоговорочно уверена в себе. Я вышла заранее, на собеседование опаздывать нехорошо. Чтобы отвлечься от нервных мыслей глазела по сторонам. Заметила хамский взгляд с эскалатора напротив и показала в ответ язык.

По дороге от метро к офису гламурного журнала «Вероника» обратила внимание на служителя культа, побирающегося на нужды церкви. Молодой такой, статный, жизнелюбивого телосложения, розовощекий, смотрит задорно и весело:

– Подайте, раба Божья, на восстановление церкви всех безвременно возрадовавшихся.

– На обратном пути подам, ежели мои мысли окажутся созвучны безвременно возрадовавшимся, – мрачно процедила я сквозь зубы.

Несмотря на оптимистические прогнозы синоптиков, погода стояла морозная. Начали отчаянно мерзнуть уши: шапку я, естественно, не взяла. Представила, как буду хороша на собеседовании с алыми ушами. Пришлось замотать голову шарфом, отчего я стала похожа на пленного немца под Москвой.

В блестящем редакционном лифте сняла шарф и обнаружила, что прическа, вернее то, что я пыталась изобразить на голове, безнадежно испорчена. Может, грамотней было пожертвовать ушами… Присмотрелась к своему отражению. Так и есть: несмотря на жертвы, уши оказались помидорного цвета.

Менеджер отдела кадров, кудрявая блондинка в кремовой блузке, наморщила маленький лобик и углубилась в чтение моего резюме. Изучает. Что там можно так долго изучать? Всего-то десять строк, три места работы и две не к месту поставленных запятых.

– Э-э-э-э… – начала девушка.