Женщины викторианской Англии: от идеала до порока - Катя Коути

Наконец-то можно развести огонь и поставить чайник, а пока он закипает, почистить всю обувь и ножи. Если кухарка или помощница кухарки тоже имелись в наличии, заботу о кухне препоручали им, горничная же начинала день с наведения порядка в комнатах. Зимой и осенью ее ожидала нескончаемая череда каминов, в первую очередь в столовой и гостиной, — опять нужно вымести золу и начистить решетку графитом, иначе заржавеет. С собой горничная захватывала коробку с щетками, графитом, наждачной бумагой и прочими полезными вещами, а также полотнище, чтобы накрыть каминный коврик, и ведро для угольков — в хозяйстве все сгодится. Покончив с камином, горничная смахивала пыль с многочисленных безделушек и разбрасывала вчерашний чай по ковру, чтобы потом смести его вместе с грязью. Во время уборки мебель надлежало закрыть чехлами, чтобы на обивке не осела пыль. На этом заканчивались утренние обязанности, и служанка спешила переодеться в чистое платье, белый фартук и чепец. После она стелила скатерть и подготавливала стол для завтрака: каждая салфетка и нож должны быть на своем месте, а тарелки для мяса и рюмочки для яиц всмятку должны быть подогреты. Раздавался звук гонга, и семья чинно следовала в столовую, куда служанка уже спешила с подносом, нагруженным всевозможной снедью. Приходилось ей приносить и большой металлический чайник с кипятком (пожалуй, правильнее было бы назвать его самоваром), так что подача завтрака превращалась в соревнование по тяжелой атлетике. Ханна Каллвик, простая горничная и одна из самых известных викторианских мемуаристок, хвасталась стальными мускулами и с легкостью поднимала на руки своего любовника — рабочая жизнь ее закалила.

Пока семья завтракала, у горничной оставалось время позавтракать самой — или же перехватить что-нибудь на бегу, прежде чем ринуться в хозяйскую спальню. Там она распахивала окна настежь и приступала к одной из самых неприятных обязанностей — мытью ночных горшков. Их выносили по черной лестнице или, за неимением времени, выплескивали прямо в ведро, которое горничная носила с собой. Повсеместное распространение сливных туалетов во второй половине XIX века стало настоящим подарком для служанок — возни с горшками поубавилось, и жизнь стала гораздо приятнее. Опорожнив горшки, а также тазики для умывания или даже сидячую ванну, горничная проветривала простыни и переворачивала матрасы в количестве трех штук: тяжелый нижний матрас, набитый соломой, переворачивали раз в неделю, средний матрас на конском волосе — раз в день, а мягкую перину тоже нужно было ежедневно взбить и перетрясти. По мнению англичан, такие меры предотвращали распространение инфекции и спасали от клопов. При необходимости, хозяйка и дочери хозяйки помогали горничной с уборкой спальни.

Служанка после уборки. Рисунок из журнала «Панч», 1863

Закончив со спальней, горничная возвращалась в кухню, мыла посуду, оставшуюся после завтрака, подметала пол в столовой от крошек хлеба. Если в этот день намечалась уборка какой-либо комнаты в доме (к примеру, натереть пол воском или протереть изящные пылесборники, ощетинившиеся на каминной полке), горничная тут же приступала к ней. Обед и ужин сопровождали те же самые ритуалы, что и завтрак, но теперь горничной приходилось прислуживать за столом и приносить первое, второе и десерт. День заканчивался тем, что горничная закладывала топливо для завтрашнего огня и закрывала двери и окна. После того как семья отправлялась спать, измученная горничная плелась на чердак, где без сил падала в постель. Некоторые девушки от переутомления даже плакали во сне! Тем не менее, горничная могла получить выговор от хозяйки за то, что развела грязь в собственной спальне — интересно, когда бы она успела там убраться?

Стирка и хранение одежды

Нам, счастливым обладателям стиральных машин, трудно вообразить, каким кошмаром была стирка в XIX веке. Начиналась она в понедельник и могла растянуться на несколько дней, поэтому в домах среднего класса предпочитали стирать через неделю. Первые стиральные машины, которые начали пользоваться популярностью только в 1880-х годах, рвали ткань и оставляли на ней ржавые отметины. Так что даже в конце XIX века женщинам приходилось стирать вручную. В усадьбах стирка осуществлялась в отдельной прачечной, в городских домах — в подвале, где располагались все хозяйственные помещения, включая кухню, чуланчик для угля и кладовые. Несладко приходилось жителям маленьких коттеджей или квартирок, в которых чан с горячей водой занимал почетное место на столе в общей комнате. Дети боязливо жались к стенам, пока матушка, стиснув зубы и засучив рукава, полоскала груды белья.

Как и в наши дни, перед стиркой белье сортировали по цвету и по степени загрязнения. Наиболее грязную одежду замачивали в щелочи, после чего кипятили. Грязь отскребали с помощью стиральной доски, но ее нельзя было применять, например, для платьев из легкого шелка — иначе от них ничего не останется. Одежду стирали в большом ведре или в лохани, используя валек или мешалку для белья (т. е. деревянную палку с медным конусом или «ножками» на конце). Ее опускали в ведро с бельем и крутили, как примитивную центрифугу.

Чтобы одежда не выцвела, в воду добавляли уксус (для розовых и зеленых цветов), буру (для красных), щелочь (для черных) или отруби (для прочих цветов). Мыло в начале XIX века изготовляли в домашних условиях из воды, золы и жира, а сельские жители так и вовсе заменяли его мыльнянкой, или сапонарией, из тертых корней которой можно было взбить пену. Массовое производство мыла в середине XIX веке пришлось как нельзя кстати, но оставалась проблема глубоких пятен. Домохозяйка XIX века дала бы фору любому химику. Вот лишь краткий список домашних моющих средств: для выведения жирных пятен — мел, пятен от воска — винный спирт или скипидар, пятен от травы — спирт, кофейных пятен — желток, взболтанный в теплой воде, винных брызг — соль, чернил — молоко, ржавчины — лимонный сок с солью, кровавых пятен — крахмал или керосин. В журналах по домоводству встречаются довольно причудливые советы: к примеру, «Кэсселлс» предлагал неосторожным дамам, пролившим на скатерть портвейн, сразу же плеснуть туда же стаканчик хереса. Подразумевалось, что более светлый херес разбавит темный портвейн, но гостью, которая выплескивает на чужую скатерть второй бокал вина — гулять, так гулять! — вряд ли бы снова пригласили на обед.

В селе выстиранное белье иногда раскладывали на изгороди, в городе развешивали на веревке на улице или, в зимнее время, сушили дома. Города в XIX веке не отличались чистотой — взять хотя бы дым из заводских труб или каминную золу, которую выбрасывали прямо за порог. Сохнущее белье могло быстро запачкаться, поэтому прачки старались отжать белье получше, чтобы оно просохло как можно быстрее. К середине века на помощь им пришел пресс для отжимания белья, мокрую одежду клали между двумя валиками и вращали ручку.

Когда белье высыхало, можно было приниматься за глажку. Никто и мечтать не мог об утюге, который включается в розетку и не остывает, пока его не выключишь. В XIX веке утюг мог весить, как хорошая гантель. Чтобы нагреть такой утюг, его прислоняли к кухонной плите, а поскольку утюги быстро остывали, для глажки брали сразу несколько. Помимо заурядных и многофункциональных утюгов, существовало еще много разновидностей — например, утюги для глажки галстуков и лент или утюги для рюшей, похожие на щипцы для завивки.

Любая женщина мечтала сдать грязное белье в прачечную и провести понедельник как-нибудь иначе. В прачки шли старухи, вдовы или те же домохозяйки, которым требовался дополнительный доход. Мужья последних были сезонными рабочими с непостоянным доходом, инвалидами или алкоголиками, так что жене волей-неволей приходилось впрягаться в лямку (в других семьях рабочих и ремесленников, даже беднейших, жены сидели дома — только так они могли претендовать на респектабельность). Изо дня в день прачки склонялись над лоханью, получая в придачу к заработанных грошам боль в спине, красное от пара лицо и цыпки на руках из-за постоянного соприкосновения с щелочью.

Тщательно отглаженную одежду надевали сразу же или откладывали на потом. Удивительный факт — в XIX веке англичане практически не пользовались вешалками! Господа попроще развешивали одежду на крючках и складывали в коробки и сундуки, тогда как в зажиточных домах наряды хранились в шкафах с полками и выдвижными ящиками. Нижнее и постельное белье, скатерти и полотенца лежали в большом бельевом шкафу. Чтобы не запутаться, где чье, и чтобы сестры не передрались из-за сорочки, нижнее белье помечали инициалами владельцев. Хранение одежды вызывало не меньше опасений, чем стирка. Об этом свидетельствует разговор Маргарет Хейл, героини романа «Север и Юг», с ее беспокойной маменькой. Миссис Хейл скептически относится к идее дочери надеть белое шелковое платье: