Меня зовут Жаклин. Отдайте мне меня. Повести и рассказы - Виолетта Лосева

Он смотрит на меня ласково и приветливо, а глаза у него воспаленные и измученные. Тамара во всей красе подныривает у него под рукой и смотрит на меня очень многозначительно.

– Все хорошо, – говорю я, – Будете ужинать?

Если он захочет, чтобы я подала ему ужин, я, конечно, задержусь еще дольше. Но мне так хочется сделать для него что-то хорошее…

– Позже, – говорит Семен Михайлович.

– Я сама покормлю тебя, – сюсюкает Тамара, – не задерживай Элю.

Мне неприятно смотреть на то, как она трется рядом с ним, тем более – после разговора с Никой.

– Конечно-конечно, – растерянно говорит Семен Михайлович, – уже поздно.

Я в очередной раз удивляюсь, почему этот сильный и волевой человек так меняется в присутствии жены. На Тамаре сегодня почти прозрачная блузка и очень короткая юбка. Видно, что она специально готовилась к приходу мужа.

Они прощаются со мной и уходят с кухни.

Я могу ехать домой.

Уже на веранде я вспоминаю, что не проверила, есть ли молоко в холодильнике. Если его нет, завтра я привезу его я собой прямо с утра. Мне приходится вернуться.

Я заглядываю в холодильник и, выйдя с кухни, слышу свое имя, которое произносит Тамара, сидя в столовой. Я ничего не могу с собой поделать. Много ли есть людей, которые, слыша, что разговор идет о них, заткнут себе уши? Ничего не могу с собой поделать. Хорошо, что дверь приоткрыта, и мне не нужно прижиматься ухом к замочной скважине. Я еще раз слышу свое имя.

– Представь, я застала их прямо на кухне, – говорит Тамара, – как тебе это нравится? Это не лезет ни в какие ворота! Это ужасно! Поговори с Элей. Она сама не знает, что делает.

– Эля – очень порядочный человек. Я не думаю…

– Ну конечно, ты веришь всем, только не мне! А когда она заявит тебе, что беременна от Вадима, тогда ты будешь искать виноватого!

– Тамара, – спокойно говорит он, – в доме хозяйка – ты. Ты же отстаивала право быть здесь главной! Наводи порядок.

– Ты просто смеешься? Я не могу здесь жить. Я еще раз прошу тебя, купи Вадиму квартиру и пусть он живет один.

– А я еще раз повторяю тебе – я не буду это обсуждать. Хватит с меня того, что мы все пережили, когда он был на первом курсе.

– Что же это было?

– Я не буду рассказывать деталей. Это неинтересно. Могу сказать только то, что этого хватило, чтобы теперь я принял твердое решение, что Вадим будет жить здесь. Под присмотром.

– Но тебя же постоянно нет дома. Ты подумал, как мне живется здесь?

– Тамара, объясняю еще раз, это наша семья. Самая новенькая – это ты. Строй отношения. Уступай. Настаивай. Делай что-нибудь.

– Почему я должна что-то делать? Я вышла замуж, чтобы любить тебя! И все! Я хочу знать только тебя! Твои дети…

– Я не буду обсуждать их с тобой.

В голосе Семена Михайловича появляются стальные нотки. Тамара тут же меняет тему.

– А Эля? Ты считаешь это нормальным, когда женщина в ее возрасте крутит любовь с мальчишкой?

Я слышу, как скрипит диван. Наверное, Семен Михайлоич поворачивается к Тамаре, чтобы заглянуть ей в глаза. Я знаю эту его привычку гипнотизировать собеседника.

– Скажи, солнышко, – медленно произносит он, – Какая выгода будет лично для тебя, если Эля уйдет?

– Я не хочу, чтобы она уходила, – с притворным сожалением говорит Тамара, – но Ника смотрит на все это. Это ужасно, милый! Девочка может увидеть, как ее брат… Они же занимаются этим в каждом углу!

– Тамарочка, детка, ты сама веришь в то, что говоришь?

– Но я же видела это своими глазами!

– Если бы Вадим не был таким дураком, он посмотрел бы на Элю другими глазами. У нее есть чему поучиться.

– Семушка, – восклицает Тамара, – ты в своем уме?

Диван опять скрипит, и я спешу выскользнуть за дверь.

В машине тепло и уютно. Печка работает хорошо. Я еду медленно и в другой вечер могла бы наслаждаться поездкой. Но сегодня мне в голову лезут разные мысли. Я рада, что Семен Михайлович, как бы, на моей стороне. Мне страшно оттого, что приставания Вадима (даже так, как рассказала об этом Тамара) не показались ему чем-то ужасным. Мне больно от предательства Тамары. Я ей, конечно, не подруга, но зачем ей это? Я всегда боюсь того, чего не могу понять. А ее я понять не могу. Единственное, в чем я уверена – это то, что ей нужно убрать из дома Вадима. Любым способом. Но почему она хочет сделать это с моей помощью – мне непонятно. Я-то ей чем мешаю?

На следующее утро я замечаю, что Вадим старается не обращать на меня внимания, а Тамара нарочно лезет в глаза. Я умею владеть собой, но, на этот раз, еле сдерживаюсь, чтобы не выказать ей все.

Ника, наконец, ушла в школу, и мы с Тамарой остаемся одни в доме. Гаденькая мысль о том, что я тоже кое-что знаю о ней, не утешает. Она превосходно знает, что я не из тех, кто плетет интриги. Я не стану шептаться о ней. И она этим пользуется. Хотя, что это я? Мне нужно знать свое место. Это – только работа. Только работа. Всего лишь – РАБОТА. Я здесь, потому что мне нужно заработать немного денег. И все. Как только я отдам долг – ноги моей не будет в этом доме. Все эти люди – меня никак не касаются. У меня есть плита, холодильник, пылесос и т. д. Это – моя работа. Я не должна думать ни о чем, кроме своих обязанностей.

– Элечка, у нас есть что-нибудь от головной боли? – сегодня Тамара – страдалица, – у меня чудовищная мигрень.

Я достаю аптечку и протягиваю ей таблетку.

– Налей водички, будь добра, – шепчет Тамара, «без сил» опускаясь на кухонный диванчик.

Она выпивает таблетку и заводит свой обычный разговор. Сегодня она хочет, чтобы ее пожалели. Но ей нужно, чтобы это была жалость низшего существа.

– Если бы ты знала, Элечка, как я устала от всего этого. Они меня не любят. И не могут любить. Они считают, что я увела их отца. Но что я могу поделать? Семочка не может жить без меня. Да, – Тамара скорбно кивает головой, – я – разлучница. В их глазах.

Я молчу. Меня уже тошнит от ее притворства.

– И тебе я сочувствую. Вадим – это не лучшее решение твоих проблем.

– У нас ничего не было, – я просто не могу удержаться.

– Конечно, я тебе верю, – говорит Тамара. – Я бы ушла отсюда прямо сейчас, но как я могу бросить Семена? Как? Он пропадет без меня! Я – единственный человек, который его понимает. Им всем нужны только его деньги. И он не может никому отказать…

У меня складывается впечатление, что Тамара выучила кусок текста из какого-то сериала и теперь «шпарит как по писанному».

– Я говорила вчера с Семушкой о тебе, – роняет она как бы невзначай, – он ничего не может сделать… Вадим – это наш крест…

– Зачем? – спрашиваю я, и меня всю трясет от возмущения.

– Скажи честно – тебе нужен Вадим? – Тамара впивается в меня взглядом.

– Нет!

– Не думай, что ты ему нравишься. Ему абсолютно все равно. Не надейся. Что будет что-то серьезное.

По-моему она говорит сама с собой.

Я собираюсь начать уборку.

– У меня совершенно нет сил, – говорит Тамара, – проводи меня наверх. Я веду ее в спальню, и она с силой опирается на мою руку.

– Может быть, вызвать врача? – спрашиваю я, хоть и уверена, что она притворяется.

– Врач мне не поможет, – умирающим голосом произносит Тамара, – мне нужно простое человеческое участие. Но где оно – в этом доме?

Я укладываю ее в постель.

– Ты уверена. Что тебе больше ничего не нужно?

Тамара не удостаивает меня ответом. Жестом королевы, отпускающей слуг, она выпроваживает меня из комнаты.

Как только я закрываю дверь, я слышу опять ее голос:

– Эля, найди мой мобильный телефон, он где-то внизу…

Я нахожу телефон и заношу в спальню.

Конец ознакомительного фрагмента.