Застрявшие (ЛП) - Дайкс Николь

— Пойду посмотрю, смогу ли найти что-нибудь для тебя, чтобы вытереться.

Эверли ничего не говорит, и я голышом вхожу в гостиную, натягиваю свежую одежду, а затем нахожу халат, который упаковала Ария. Не уверен, поможет ли это ей высохнуть, но он пушистый и сделан из материала, похожего на полотенце.

Приношу его в ванную, а затем ухожу, чтобы дать Эверли немного уединения.

Сажусь на диван и откидываю голову назад.

Три года.

Три гребаных года пыток и стараний, изо всех сил подавить тайное влечение, которое сделало бы меня предателем в глазах лучшего друга.

Но теперь... Как, черт возьми, я собираюсь пережить это?

Глава одиннадцатая

ЭВЕРЛИ

Боже. Это только что произошло?

Я посмотрела на его член. Не просто смотрела, я таращилась на него.

«Что, черт возьми, со мной не так? У меня же есть парень».

Волна тошноты накатывает на меня, и желудок сжимается, когда я понимаю, что у меня был парень. Не есть.

Я ненавижу себя.

Заканчиваю ополаскиваться и вылезаю из ванны, завернувшись халат Арии.

Ария.

Смотрю в зеркало над раковиной. Оно старое, но я ясно вижу свое отражение, и ненависть к себе только растет.

«Да. Твоя младшая сестра, которая быстро влюбилась в Купера».

Совершенно голого парня, на которого я только что пялилась в ванной.

Я знала, что она влюбляется в него. Но это не останавливало меня от безумно неуместных фантазий о нем. Его глупая, великолепная улыбка и впечатляющее твердое тело время от времени проникали в мои сны в течение последних трех лет.

А теперь я увидела его член.

Его очень толстый, длинный, с разбухшими венами, твердый член, который совсем не был маленьким, сморщенным коротышкой, на что я втайне надеялась.

«Нет, все в Купере Кингстоне просто должно быть раздражающе идеальным».

Снова ругаю себя, говоря, насколько чертовски глупо я себя веду, прежде чем выйти из ванной и повернуться лицом к Купу, который закрыл глаза и откинулся на спинку дивана.

Парень, должно быть, слышит, как я вхожу, потому что он наклоняет голову вперед, и мы смотрим друг другу в глаза.

— Не плохо, да?

— Далеко не спа.

«Боже, почему я должна быть такой стервой?»

«Потому что чувствую себя чертовски виноватой. Вот почему».

Я отвечаю на свой собственный вопрос, прежде чем подойти к своей сумке в поисках одежды.

— Но все же спасибо за ванную. Я чувствую себя немного лучше, не покрытая кровью.

Даже если часть меня думает, что я заслужила оставаться в крови, как напоминание о том, кому должна оставаться верной.

Я вижу, как кадык парня скользит вверх и вниз, когда он смотрит на меня с таким количеством невысказанных слов. Что это? Понятия не имею. Но могу сказать, что Куп хочет что-то сказать.

«Пожалуйста, не надо».

— Давай оденемся потеплее и отправимся на разведку, пока еще не стемнело.

— Думаешь, там есть что-нибудь еще?

— Не знаю, но мы не можем терять дневной свет. — Купер пожимает здоровым плечом, и я замечаю, что он придерживает больную руку.

— Хочешь, я помогу надеть повязку?

Он улыбается своей дерзкой полуулыбкой и качает головой.

— Нет, с ней хреново надевать пальто.

— Знаешь, тебе, наверное, не стоит так часто двигать рукой. Верно, мистер Студент-медик?

Купер ухмыляется и хватает свое пальто, морщась, когда засовывает руку, вот упрямый осел. Я качаю головой, но бросаю ему улыбку, возвращаясь в ванную, чтобы переодеться в свитер и черные леггинсы.

Когда выхожу обратно, нахожу пару носков Лиама, натягиваю их, прежде чем влезть в пару ботинок.

— Зима — отстой.

Купер посмеивается над этим, надевая свои собственные ботинки.

— Поддерживаю. Если мы выберемся отсюда, я перееду куда-нибудь в теплое место.

Я улыбаюсь, но эта мысль причиняет боль.

«Если мы выберемся отсюда...»

Мы выходим на улицу и бредем по плотному снегу. Осматриваем все вокруг, как вдруг моя нога проваливается вниз. Я думаю, что это яма, но неожиданно нахожу опору на чем-то твердом. Купер обхватывает мой бицепс, поддерживая меня. Потом мы оба опускаем взгляд. Лестница.

— Лестница? Снаружи?

Он смотрит вниз по лестнице, припорошенной снегом, но каждая ступенька различима.

— Это погреб.

— Что?

— Погреб. Что-то вроде подвала, но не под домом. Это просто маленькая комнатка под землей.

— Мы должны проверить что там.

Купер отступает.

— Ни за что. Там могут быть похоронены мертвые тела.

Я смеюсь над его нелепым комментарием.

— Кто знал, что ты такой ребенок?

— Я не ребенок.

— Неважно. — Я начинаю спускаться по ступенькам и чувствую, как парень неохотно следует за мной, пока мы не спеша шагаем по снегу и добираемся до деревянной двери.

Мы оба останавливаемся, и он кивает в сторону двери.

— Что ж, вперед.

Я закатываю глаза и открываю дверь. Сначала меня поражает запах, но, к счастью, это не разлагающиеся тела, а скорее затхлый запах земли. Мы заходим внутрь, и я оглядываюсь вокруг. Мои глаза расширяются, когда я вижу кучу стеклянных банок, все полные.

— Боже мой, это что, еда? — ахаю я.

Купер подходит к полкам и достает одну из банок.

— Да. Соленые огурцы.

— Вкуснятина.

Купер хихикает и копается среди других банок.

— Сальса1. Персики. Помидоры. Салаты. Варенье.

Я смотрю на банки и беру одну в руки, рассматривая ее.

— Этого года.

— Черт. Нам все время везет во всем. — Он выглядит виноватым, опуская плечо. — Я имею в виду... кроме всей этой ужасной истории с аварией.

У меня пересыхает в горле, когда я сглатываю и киваю головой.

— Давай перенесем немного в дом.

Купер соглашается, и мы тащим несколько банок в дом. Я счастлива, что меня окутывает тепло от огня, когда мы входим в дверь. Снимаем верхнюю одежду и перчатки, прежде чем занять место на диване. Открыв банку с вареньем, я нахожу несколько крекеров и пальцами готовлю приличную закуску.

Я ожидаю, что Купер скажет что-нибудь о том, что это отвратительно, но парень просто молча ест, уставившись в огонь.

— Может быть, мы сможем продержаться месяц или два, — говорю я, пытаясь хоть раз быть позитивной.

Куп откусывает кусочек, его глаза пугающе пусты, когда он смотрит на пламя.

— Да. Может быть.

— Ты в порядке?

— Я чувствую себя полным придурком. На минуту... — Я наблюдаю за его горлом, когда он проглатывает болезненные слова, но затем, кажется, заставляет себя продолжать: — На минуту я забыл, что Лиам и Ария мертвы.

Эти слова пронзают меня насквозь, но я знаю, что он имеет в виду.

— Это почти невероятно.

Куп кивает и берет еще один крекер, покрытый джемом.

— Я был ужасным гребаным другом.

Мне не нравится эта серьезная сторона Купера. Она вызывает неловкость. Мне хочется, чтобы парень отпустил какую-нибудь глупую шутку, но он этого не делает.

— Нет, это не так. Он любил тебя. Мне все время приходилось соревноваться с тобой, — улыбаюсь я, молясь, чтобы он повеселел.

Его глаза встречаются с моими, стальной взгляд пронзает мою душу, заставляя меня дрожать.

— Он бы выбрал тебя. Бесспорно.

Я тяжело сглатываю, почти задыхаясь от его пристального взгляда.

— Я не так уверена.

Купер не колеблется, оставаясь серьезным.

— Он любил тебя, Эверли.

«Почему ему так больно от этой мысли? Что происходит?»

— Я тоже его любила.

— Я знаю. — Его губы плотно сжаты, а глаза пристально смотрят на меня.

— Он и тебя тоже любил. — Они были очень близки, как братья.

— Я любил его. — Купер откидывает голову на спинку дивана и тяжело вздыхает. — Боже, я так чертовски сильно любил его.

Я поджимаю ноги под себя.

— Что происходит? Ты любил его больше, чем друга?

Купер улыбается на это и поворачивает голову, чтобы посмотреть на меня.