Рисуко - Дэвид Кудлер

8

Гора

Мы быстро двигались три дня, не говоря, пока солнце не скрывалось за горами. Первые два дня мы прошли большие группы солдат с меткой Такеды, они шли сражаться туда, откуда мы только ушли. На третий день мы могли быть единственными людьми в провинции Достоинства, во всей Японии. Никого вокруг не было. Деревни казались пустыми.

Каждую ночь солдаты устраивались на ночлег среди сухих рисовых полей, на их краю. Они готовили простой ужин, а Эми, Тоуми, Аимару и я помогали потом все убирать. Мужчины начинали говорить друг с другом, с Братишками. Они вежливо общались с леди Чийомэ, и даже порой шутили над Аимару и нами, девушками.

Никто не говорил с Миэко-сан, хотя лейтенант всегда знал, где она.

Путь на лошади истощал сильнее, чем я ожидала, хоть я и была лишь пассажиром.

Я удивленно обнаружила, что я, умеющая забраться на самое высокое здание или дерево без страха, чувствовала себя на лошади неуверенно. Каждый день Масугу-сан осторожно помогал мне забраться на коня, каждое утро я старалась не вырвать пучки волос из гривы бедного животного от страха. Мне казалось, что я еду верхом на землетрясении.

Радовало немного лишь то, что Тоуми ненавидела это больше меня.

К концу долгого третьего дня Масугу помог мне слезть с его коня, и я поблагодарила его, смутившись, что не могу слезть сама. Он улыбнулся и пожал плечами.

Леди Чийомэ выбралась из своего паланкина, ворча, как всегда делала.

От Братишек поднимался пар, но они не ворчали.

Солдаты устроились на ночлег на засохшем рисовом поле у ленивой реки.

Как и каждый вечер. Я посмотрела на юг, но видела там не родной дом, а туман.

Впервые я посмотрела на север. Вдали был высокий силуэт, поразивший меня: идеальный конус со снежной вершиной, как песочные горки, что мы с Усако делали, когда мама приводила нас на пляж. Как на бесконечных рисунках, что отец рисовал на краях использованной бумаги или в пыли.

Гора Фудзи.

— Гора, — восхищенно прошептала я.

— Да, — сказал позади меня Масугу. Он впервые заговорил со мной о чем-то еще, кроме просьб сидеть ровно и слезать. Мы стояли какое-то время и смотрели. Как за горой угасает солнце.

— Знаешь, что значит наше знамя — четыре бриллианта Такеды? — спросил Масугу.

Я покачала головой, глядя на гору, белая вершина стала розовой.

— Это девиз клана: «Будь быстрым, как ветер, тихим, как лес, беспощадным, как огонь, спокойным, как гора». Мои воины с копьями и подобные нам — ветер, сметающий врагов на пути. Пехота — лес, что окружает. Тяжелая артиллерия — огонь, поглощающий все преграды, что ставит нам на пути враг, — он рассказывал это как сказку на ночь.

— А гора? — спросила я.

— Гора — это сам Такеда Шинген. Как Фудзи-сан, — Масугу указал на гору, — он неподвижен, непревзойденный. Его нервы крепче любого меча, острый ум. Он может обойти любого генерала, — он говорил удивительно нежно.

Мы смотрели, как за горой вдали угасает свет, а я думала о том, как странно было проводить дни, едя перед этим незнакомцем, воином Такеды, не видя ничего, кроме его рук в перчатках. Мы не говорили. Но я впервые надеялась, что буду ехать с ним и завтра.

* * *

Этой ночью мы ели, сидя у костра, глядя, как искры улетают к звездам. Из еды был рис и маринованный редис, но на вкус это было лучше любой еды, что я ела.

Масугу долго говорил с леди Чийомэ, оба были серьезны. Миэко слушала их внимательно, но когда Масугу взглянул на нее, она отвела взгляд.

— Миэко-сан? — спросила я, когда солдат, разносивший еду, ушел на другую сторону от костра.

— Хмм? — она смотрела на ночное небо.

— Миэко-сан, почему солдаты не говорят с тобой? — я предположила. — Это из-за Кун…?

— Не используй ее имя.

— О, конечно, — мама учила, что имя умершего нельзя называть сорок девять дней, чтобы не вернуть дух из путешествия в другую жизнь. — Прости, Миэко-сан.

Он печально улыбнулась мне.

— Не нужно извиняться, Рисуко, — она нежно погладила мою щеку, и от этого я сильнее ощутила холод ночи. — И солдаты лейтенанта Масугу не говорили со мной и до этого раза, — она поднялась и пошла в палатку леди Чийомэ.

Она исчезла в тенях. Эми пришла вместо нее.

— Не пойму, она хорошая или пугающая.

— Все сразу, — вздохнула я, Эми кивнула. Мы повернулись к огню и начали греться.

Темнота сгущалась. Мы жались друг к другу.

* * *

Шел дождь, и следующие дни я провела с грубым покрывалом на голове, чтобы остаться сухой. Гостиницы и деревни встречали нас с уважением. Я вспомнила, как в нашей деревне люди посмеивались над солдатами лорда Имагавы. Во владениях лорда Такеды его подопечные пользовались уважением и… страхом.

Шли дни, мой страх угасал, и я начала говорить с лейтенантом Масугу в пути. Мы обсуждали пейзажи, книги, стихотворения, что Ото-сан давал мне читать. Я напевала любимые песни мамы. Он рассказывал о своих кузинах, кораблях, о том, как бегал за конем отца в детстве. Но чаще мы ехали во влажной тишине.

Туманным утром мы только начали ехать, но все еще были на окраине деревни, где ночевали. Погода держала запах дыма у земли. Любопытство пересилило мой страх.

— Масугу-сан?

Он закряхтел в ответ.

— Что за… Полная луна? — я понимала, что мы не идем к самой луне, хотя казалось, что если подняться на гору, мы дотянемся до неба. — Школа?

— Ты не знаешь?

— Нет, — теперь было жаль, что я заговорила.

— О, — он ненадолго замолчал. Я слышала, как он чешет подбородок. — Да. Школа Чийомэ-сама для мико. Туда вы идете, — он прочистил горло. — Мне очень